Коммандос - Владимир Поселягин

С медикаментами мы действительно управились быстро, но потом пришлось писать на этикетках, что там за лекарства, а это даже дольше вышло. Немецкого никто не знал, это чтобы медсестра не ошиблась. Потом пошло вещевое довольствие. Описание, как я купил печки у немцев, вызвало ожидаемый хохот и шквал вопросов. Еще больше их поразило, что большая часть вещей мной была приобретена на обычном рынке. Когда мы, наконец, закончили и все вещи на опушке были сложены в пять куч, отдельно стояли печки, я указал на повозку и телегу и сказал Середе:

— Разбирайте, доски на нары и столы пойдут. Лошадей на мясо. Но заколете, уже когда морозы будут, тогда же и закоптите. Всем все ясно?

— Ясно, — кивнул Середа и, подойдя к повозке, потрогал один из бортов. — На нары не хватит, а вот на обеденный стол, лавки и стол в штабную землянку с натягом, но хватит. Остальные доски так, топором вытешем, сапер у нас отличный, топор как продолжение руки.

Орлов уже надел фуражку, та немного не по размеру была, но он не огорчался, больше его расстраивало то, что на околышке не было звездочки. Пришлось утешить, сообщив, что у меня в одном из схронов около трех десятков таких звездочек. На прямой вопрос откуда, пришлось пояснить, что до войны я тут в составе антидиверсионного отряда отлавливал банды, так у одной и обнаружились эти звездочки. Они снимали их с убитых бойцов и командиров для отчета. Но сказал, что позже принесу, схрон слишком далеко находится. Там еще два пулемета было и два десятка винтовок с небольшим вещевым имуществом банды. Самый дальний мой схрон.

— Занимайтесь, — кивнул я и, подхватив капитана под руку, отвел в сторону. — Примерно в начале сентября у вас будет первый бой. Бой жесткий, до последнего. Готовьте людей.

— Сколько их потребуется?

— Расчеты для всех наличных пулеметов, этого хватит. Тренируйтесь, осваивайте оружие.

— Сделаем, — уверенно кивнул капитан и тут же прикинул: — У нас шесть пулеметов — значит, двенадцать человек. Нормально, наберем. Летчиков привлечем. А с этим предателем что делать, в расход?

— Провести полный допрос. Старшине поручите, опыт какой-никакой у него есть, запишите все, и в расход. На базу не вести, тут кончайте.

— Есть, — козырнул капитан, бросив руку к фуражке, которую только недавно получил.

— Командуйте, — кивнул я и, отозвав одного из летунов, опросил его насчет «Шторьха».

Мою просьбу выполнили: начали проводить ремонт самолета. Из-за использования некачественного топлива, мотор дышал на ладан, но у меня был почти новый на разбившемся, кроме загнутого винта он особо никак и не пострадал. Вот летуны и начали перекидывать его, уже сняв старый, с большим износом. Инструменты у меня были, так что работали они с огоньком. Жаль только, по окончании проверить нельзя будет, бензину полтора литра оставалось, и все. Баки были пусты.

— Это не страшно, достану, — успокоил я лейтенанта, после чего попрощался со всеми. Ира держала на руках Смелого, она обещала за ним присмотреть, а я, повесив за спину мешок, побежал через лес к опушке.

До наступления темноты мне нужно было покинуть лесной массив и уйти как можно дальше. Путь мой лежал в Ровно, где временно было расквартировано одно из подразделений «Нахтигаля» и где служили три националиста из моего списка. Идет охота на уродов, идет охота-а-а…

Метнувшись вбок и перекатом скрывшись в ямке, которая оказалась старой стрелковой ячейкой, оставленной тут после летних боев прошлого года, я затихарился, сжавшись калачиком. По полю шла густая пехотная цепь, одной стороной отсекая меня от реки.

Сорвав травинку, росшую на краю ячейки, сунул ее в рот и, пожевывая, задумался. За последние несколько часов, с того момента как я расстался с отрядом, произошло многое, и вся эта кутерьма дала мне возможность понять, что так в последнее время беспокоило меня, что-то как занозой раздражало и не давало нормально сосредоточиться на выполнении заданий. Да, я, наконец, понял, что зря собирал отряд, зря его готовил к зимовке и зря решил использовать в своих делах. Я одиночка, и уже привык к этому. То есть нужно разово использовать отряд как планировалось и избавиться от него. В прямом смысле этого слова, вместе с летунами отправить на Большую землю. Да, я понимаю, что мне еще понадобятся помощники, но можно использовать для этого других людей, беглых или сбитых летунов, может, кто остался и пережидает в деревнях, еще не решив, идти в партизаны или погодить. Таких охочих людей я найду, но вот если отряд Середы погибнет, я этого себе не прощу. Значит, решено, разовое использование и отправка всех на Большую землю. Раненых я тоже посчитал, решив наиболее важный для себя вопрос в этот момент.

Теперь по той ситуации, что сложилась. Лес я покинул нормально, ушел чисто, потом пересек огромное поле, жаль урожай сняли, прятаться негде было, и когда уже стал искать себе место для ночевки, рассветать начало, наткнулся на холме на трех наблюдателей. Все три полицая, после довольно жесткого допроса, были ликвидированы, а я уже не думал о сне, тут бежать надо и бежать как можно быстрее. Какая нафиг охота на уродов, тут бы самому дичью не стать. М-да, в принципе, и стал. Выяснилось, что моя подпись на транспаранте под телом Яцко не осталась без внимания, и было известно, что именно Леший ликвидировал адмирала в Берлине. В общем, сейчас со всей области сюда стягиваются все возможные силы. Я, конечно, предполагал, что происшествие в комендатуре вызовет ажиотаж и служебное рвение, но такого даже не ожидал. Моей задачей было напугать нацио налистов и бандитов, чтобы они видели — возмездие настигнет их. Кстати, тот эффект, который я ожидал, достиг адресатов, напугал я пособников немцев, ой как напугал. Эти полицаи, взятые мной, говорили, что многие напились после случая с Яцко, четверых немцы сами расстреляли: их поднять пытаются, все силы собирались для моей ловли, а тут раз — половина пьяная. Вот самых таких невменяемых и шлепнули, чтобы других припугнуть. Припугнули, и те теперь не знали, кого больше бояться, меня или немцев. Да, Яцко еще жив был, но искалечен на всю жизнь — без рук, без ног, без языка, ни допросить, ни выслушать, недолго ему осталось. Это многие видели, примеривали на себя, и им становилось очень плохо. Многие начали понимать, что все же долги возвращаются, и возвращаются с процентами.

Да-а, тогда я хорошо постарался, пробежался к казармам карателей, снял часового, в одном из грузовиков нашел восемь ящиков с тротилом, потом ползал по крыше, минируя чердак. Сбегал за Яцко, используя самую обычную тачку, привез полутруп к комендатуре, оставив у машин, сбегал к казармам, поджег бикфордов шнур, зачистил смену и, вернувшись в комендатуру, занялся освобождением Анны Михайловны. А Яцко прибили к фронтону сами немцы, взял в плен четверых, они за десять минут справились, так еще и транспарант натянули, криво конечно, одна сторона чуть выше оказалось, но зато крепко. Свидетелей я тогда не оставлял, слишком все серьезно было, ну и шлепнул их. Дальше понятно: освободил Соломину, указав куда бежать, и, сделав свои дела, отправился следом. Казарма рванула именно тогда, когда нужно, все патрули были стянуты туда, и нам никто не мешал покинуть город.

Однако все же немцев я недооценил, уже к десяти информация из Луцка достигла Берлина, и последовала череда приказов изловить Лешего любым путем. Вот и началась эта нервотрепка. Какая-то светлая голова из местных предложила на всех высотках посадить наблюдателей и отталкиваться от того, что они заметят. Куда мы делись, немцам уже было известно, и вокруг леса стягивались немалые силы. Пропажа полицейских, наблюдатели от команды, занимающейся борьбой с партизанами, что отправили следом за нами своего человека под видом беглеца из лагеря для военнопленных, ясно показали, где мы находимся. Не, не выжить отряду в лесу, теперь точно не выжить, вот и нужно обеспечить их эвакуацию. Причем так, чтобы хорошенько прищемить нос немцам и националистам. Последним сильнее. Немцы как раз мне ничего плохого не сделали, в отличие от их приспешников.

Теперь по сложившейся в данный момент ситуации. Закончив с допросом, я оставил остывающие тела полицаев на их наблюдательном пункте и рванул дальше, используя всевозможные укрытия. Теперь было понятно, что наблюдатели сидят везде, где есть возвышенность или высокое дерево, и днем мне от них не уйти. Значит, нужно вернуться в лес или найти такую нору, чтобы укрыться от поисковиков. Полчаса назад я наткнулся сперва на одну цепь, и вот теперь на другую. Это означало, что меня все же обнаружили, и примерное мое местоположение загонщикам известно. Это было странно, с учетом того что у постов не было связи, кроме посыльных, разве что на таких местах, где видно на много километров вокруг, сидели сами немцы да еще с радиостанциями. Так что при моей ловле информация должна была идти с задержкой. А тут что-то больно быстро они реагировали на все мои маневры. Значит, что? Значит, они имеют постоянную связь и видят меня. А откуда они могут меня видеть?