База-500. Смертельная схватка - Алекс фон Берн

— Спасибо, обрештурмбаннфюрер! Но давайте к делу: что вы хотите со мной обсудить?

— Я хочу обсудить с вами вопрос, касающийся общего дела.

— Какого дела, Штраух?

— Что значит «какого»? — изумился Штраух. — Мы здесь для того, чтобы бороться с бандитами, с теми, кто воюет с властью Германии. И успех нашей борьбы зависит от нашего взаимодействия. Не так ли?

— Не могу с вами не согласиться.

— Оставьте иронию для другого случая, Герлиак, — поморщился Штраух. — Идемте ко мне в кабинет, и я изложу вам суть вопроса.

Мы перешли в кабинет Штрауха. Он велел адъютанту принести нам кофе и сразу перешел к делу.

— Я знаю, что вы провели операцию по ликвидации крупного партизанского отряда, — сказал Штраух.

— Не совсем так, — не согласился я. — Мои люди и я ликвидировали крупную диверсионную группу НКВД.

— Пусть будет так, — согласился Штраух. — И насколько я знаю, эта группа имела своего агента в аппарате СД.

— И здесь вы правы, — согласился я. — К сожалению, мы не смогли вычислить этого агента.

— Этого агента вычислили мы! — самодовольно сообщил Штраух.

— Поздравляю!

— Поздравлять рано, — озабоченно заметил Штраух. — Дело в том, что мы не можем определить связи агента. Поэтому я решил обратиться за помощью к вам, как к человеку, имеющему большой опыт работы в полиции. Возможно, набор фактов скажет вам больше, чем нам. В любом случае я обязан использовать любую возможность для прояснения дела. И потому решил попросить вашей помощи. Нам нужны связи, а их практически нет. Попробуйте их нащупать, Герлиак! Я обратился к вам не просто так: обергруппенфюрер фон дем Бах обещал ваше содействие. Вот дело, ознакомьтесь и выскажите ваше компетентное мнение.

* * *

Дело образовалось практически на голом месте. Некий молодой человек девятнадцати лет от роду по имени Василь Крыжевич был задержан патрулем при расклеивании листовок антигерманского содержания. Оказалось, что Крыжевич сожительствует с некой Мартой Редлих, фолькс — дойче из Польши. Марта Редлих вызвала повышенный интерес у минского СД в связи с тем, что работала в качестве переводчика в этом самом СД. Самым большим просчетом было то, что в сыскном рвении сотрудники Штрауха не удосужились хотя бы пару недель поводить объект с целью выяснения ее связей, а арестовали ее в тот же день на выходе из здания штаба СД. В сумочке Марты Редлих обнаружили бланки пропусков с печатями, но та, разумеется, заявила, что выносила их исключительно с целью продажи на черном рынке.

Несмотря на жесткие методы дознания, ни из Крыжевича, ни из Редлих больше ничего выжать не удалось: Крыжевич рассказал, что листовки дала ему вовсе не Марта, а некий пожилой человек, с которым он встречался раз в неделю у железнодорожного вокзала и, разумеется, засада возле вокзала никакого результата не дала. Что касается Марты, то та вообще отказалась давать показания, а применять что — нибудь поэффективнее обычных побоев и лишения сна Штраух опасался из — за хрупкого здоровья фройляйн Редлих. Разумеется, СД арестовала всех, кто в той или иной степени контактировал с Редлих, включая базарную торговку и владельца часовой мастерской. Но конкретных результатов не было.

Штраух тем не менее собирался выжать из этого дела максимум возможного, и потому ему были нужны если не связи Редлих, для разоблачения целой вражеской развед- сети, то хотя бы ее признательные показания для полноценного закрытия дела. В противном случае рапортовать об успехе было бы опрометчиво, а уж рассчитывать на чины и награды — тем более глупо.

— Задержание фройляйн Редлих было преждевременно, — сухо заметил я.

— Она работала в моем аппарате! — воскликнул Штраух. — Ладно, она попалась на выносе бланков. А сколько секретных материалов она могла вынести за это время? Разумеется, мы не вычислили ее связи, но не арестовать разоблаченного вражеского агента в сложившейся ситуации было просто невозможно!

— Понимаю… И если эта Редлих действительно была агентом той самой диверсионной группы, которую мы ликвидировали, то в таком случае вы поступили правильно: группа уничтожена, начальник разведки группы Федорцов погиб и в любом случае на связь к Редлих никто не пришел бы, — заметил я. — Если она признает этот факт, то дело действительно можно закрывать. Что касается ее связей… Вы понимаете, что агент ее уровня мог бы использовать сожителя для экстренной связи с группой, но уж никак не для расклеивания каких — то листовок? По — моему, это очевидно! Если Крыжевич говорит правду, то он — отработанный материал и больше на связь с ним никто не выйдет. Ну, а остальные… Согласитесь, что покупка на черном рынке килограмма муки и починка часов сами по себе не являются не то что доказательством, но даже материалом для расследования.

— И что же вы, Герлиак, порекомендуете нам с вершин своего сыскного полицейского опыта? — нетерпеливо спросил Штраух.

— Надо плотно поработать с Редлих на предмет дачи ею чистосердечных показаний, — ответил я.

— С какой стати ей давать показания, если она в любом случае отправится на виселицу? — недоверчиво поинтересовался Штраух.

— А это уже конкретный вопрос конкретной профессиональной работы, — усмехнулся я. — Вы судите с точки зрения объективного факта и формальной логики. А здесь есть человек в конкретных обстоятельствах и со своей собственной, зачастую парадоксальной логикой.

— Я соглашусь с вами, Герлиак, если из Редлих вы сумеете получить показания, позволяющие результативно закрыть дело, — заметил Штраух.

— На том и договоримся! — решительно заявил я. — Выписывайте мне пропуск в тюрьму, чтобы я смог побеседовать со всеми фигурантами дела. Если через неделю я не получу признательных показаний Редлих, то можете всех подозреваемых отправлять на виселицу в порядке рутинных репрессий. Но я должен работать один и без всякого вмешательства со стороны.

— Договорились, — охотно согласился Штраух. Еще бы, если из Редлих ничего не удастся выжать, то он сошлется на меня, как «приглашенного» опытного профессионала.

* * *

Прежде чем беседовать с фигурантами, я тщательно изу — чил дело. В принципе Штраух вполне правдиво его изложил: Крыжевич сожительствовал с переводчиком минского СД Мартой Редлих, а общалась она только с сотрудниками по работе, с прачкой, стиравшей белье для нее и Крыжевича, с базарной торговкой, достававшей ей за щедрую (кстати, слишком щедрую для переводчицы СД) плату дефицитные продукты питания и одежды, с владельцем часовой мастерской, в которой кроме часов чинили также керосинки, продавали самодельные зажигалки (очень ценные в условиях дефицита спичек), а также заправляли пресловутые керосинки и зажигалки горючим. По сути, торговку и часовщика можно было осудить лишь за спекуляцию, и в силу этого они были малоинтересны.