Героям не место в застенках - Сергей Зверев

Считать своего противника полным олухом не в правилах любого разведчика. Размышляя обо всем, что с ними произошло за эти дни, заодно пытаясь найти для себя объяснения странностям в поведении полицейских, Володя не заметил, что густой лес как-то неожиданно сменился неширокой просекой, в конце которой ясно был виден большой дом, возле которого на длинном шесте развевался красный флаг. Он заметил этот явный по новым литовским законам «криминал» только тогда, когда совсем рядом сухо щелкнул передергиваемый затвор винтовки и чей-то голос негромко скомандовал:

– Хенде хох, фриц недобитый! И не вздумай рыпаться, а то пристрелю, как зайца…

Локис медленно поднял вверх руки, пытаясь определить, с какой стороны находится противник или противники и что можно предпринять в этой ситуации. К его изумлению, старика Бузько рядом не было. Десантник попытался осторожно повернуть голову, но человек строго приказал:

– Стой, как стоишь! Я шутить не умею!

– Послушайте, вы, как вас там, – проговорил Володя, стараясь придать интонациям как можно больше убедительности. – Это ошибка. Мы… В смысле, я совсем не тот, за кого вы меня принимаете. Это просто маскировка…

– Ошибка – это то, – перебил Локиса голос, – что ты, гаденыш, на свет появился и до сих пор на нем существуешь. Аркаша, забери-ка у него оружие…

Где-то справа хрустнула ветка. Тот, кого назвали Аркашей, действовал грамотно и ловко. Дальнейшее свое поведение Локис практически не контролировал. Здравый смысл подсказывал ему, что оказывать сопротивление не надо, что эта авантюра в лучшем случае закончится для него ранением. Но едва Аркаша потянул с плеча Локиса винтовку, разведчик мгновенно наклонился вперед и одновременно с этим нанес сильный удар ногой назад. Делал он это наугад, вслепую, не столько для того, чтобы вырубить противника, сколько для того, что оттолкнуть его и по возможности сбить с ног. По тому, как громко затрещали кусты, в которые отлетел Аркаша, Володя понял, что ему это удалось сделать. Не теряя времени, разведчик кувыркнулся вперед, срывая с плеча свою винтовку и готовясь к стрельбе.

Почти тут же, непонятно откуда, прогремел выстрел. Пуля взрыхлила старую опавшую листву как раз в том месте, где пару секунд назад стоял Володя. Он выстрелил наугад, поскольку даже примерно не знал, где находится стрелок, держащий его на прицеле. Откатившись в сторону, он выстрелил еще раз, надеясь таким примитивным способом не дать точно прицелиться тем, кто прятался за деревьями. И почти тут же понял, что недооценил своих противников. Длинная очередь из «ППШ» веером просвистела над его головой, заставив разведчика уткнуться лицом в землю.

– Тихо лежи! – посоветовал все тот же голос. – А не то я в тебе столько дырок наделаю, что ни один медик не возьмется их законопачивать…

Словно в доказательство всей серьезности своих намерений невидимый автоматчик дал еще одну длинную очередь над распластавшимся Володей.

«Сколь же вас тут собралось? – тоскливо подумал разведчик. – И куда, интересно знать, скрылся старик?».

– Слушайте, – крикнул Локис, стараясь не делать резких движений, – давайте поговорим серьезно! Я, разумеется, не немец и не фашиствующий молодчик.

– Не о чем мне с тобой разговаривать, – прервал его все тот же голос. – Я с такими, как ты, шестьдесят лет назад только через пулемет общался. Голыми руками вас, прихвостней фашистских, брал… И переучиваться мне поздно…

Гневную тираду прервала рассыпчатая, с повизгиванием автоматная очередь.

– А ну, гаврики, выходить по одному! – крикнул откуда-то из зарослей Бузько. – Мне терять нечего, а на этого, молодого, мне наплевать. Выползай, гады, а не то гранатами закидаю!!!

На несколько минут на просеке воцарилась тишина. «Партизаны», видимо, обдумывали угрозу старика. А Володя, хоть и радовался в душе тому, что Макар Капитонович так неожиданно и так вовремя «нашелся», счел разумным лежать. Он прекрасно знал, что никаких гранат у старика нет и тот откровенно блефует. К тому же гарантий, что Бузько сможет его прикрыть, если он вздумает докувыркаться до безопасного места, у Володи не было. Как и не было уверенности в том, что старик видит тех, в кого собирается стрелять.

– Ладно, – решился наконец «партизанский предводитель», – я один выйду, без ничего… Но и ты выходи без оружия.

– Размечтался, косолапый! – высокомерно заявил Бузько. – Да я со своим «шмайссером» сросся, нас теперь не разделить, не разорвать…

Дребезжащий старческий голос Макара Капитоновича внезапно оборвался, сменившись невнятным мычанием, как будто кто-то зажал ему рот.

«Влип, старый», – успел подумать Локис. В следующую минуту что-то твердое обрушилось ему на затылок. В глазах у Володи на мгновение сверкнула яркая вспышка, а потом все потемнело…

Глава 26

Локис очнулся от того, что где-то рядом с ним переругивались знакомые голоса. Оглядевшись, он с удивлением отметил, что лежит на старом кожаном диване, рядом с которым стоял грубо сколоченный табурет, а на нем какие-то пузырьки, за окном был виден квадрат темнеющего неба. Володя осторожно ощупал голову, которую кто-то заботливо обвязал мокрой тряпкой. Почти сразу его рука наткнулась на приличных размеров шишку. Локис прислушался к разговору в соседней комнате.

– Паразит ты, Федька, – ворчливо бубнил голос Макара Капитоновича. – Это ж надо, старого командира не признал.

– А тебя, Макар Капитоныч, как назвать? – так же недовольно отбивался собеседник. – Ты же меня тоже не узнал… Чуть не перестрелял всех на хрен!

– Я уже старый, у меня склероз, – заявил Бузько в качестве оправдания. – Я сам себя иногда в зеркале не сразу узнаю…

– Я тоже немолодой, у меня тоже склероз, – не сдавался собеседник. – Да к тому же еще две контузии…

– Оно и заметно, – едко отреагировал Бузько. – Устроил тут, понимаешь ли, подпольный партизанский отряд посреди Прибалтики, окопался, частной собственностью обзавелся… Кулачок-паучок, мироед!

– Можно подумать, что ты великим борцом за свободу стал!

Чувствуя, что разговор двух старых во всех смыслах этого слова знакомцев плавно переходит в разряд взаимных оскорблений и обвинений, Локис нарочито громко кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание. Голоса тут же стихли, и через минуту в комнатушку протиснулся Бузько, а следом за ним какой-то кряжистый старик с копной совершенно седых волос, которые торчали в разные стороны, как у известного физика Эйнштейна.

– Очнулся, Аника-воин? – насмешливо поинтересовался Макар Капитонович. – Головушка-то бо-бо небось? Эх, дурилка ты картонная, с кем тягаться задумал. Это же сам Федька Привалюк! Лучший партизанский связной-разведчик! А после войны гроза всех «лесных братьев» в этой округе!

– Ладно тебе дифирамбы-то петь, – смутился Привалюк и, обращаясь к Локису, проговорил: – Ты, сынок, прости нас. Васятка тебя не со зла приголубил прикладом-то. Ты ведь братана-то его, Аркашу, тоже будь здоров как по ребрам лягнул, еще и стрелять начал… Ну, вот он и осерчал. У нас туточки, в округе, мерзостей всякой развелось, как грибов после дождя, житья от них никакого не стало. Только успевай поворачиваться да ухо востро держать… Вот мы и защищаемся, как можем, от пришлых людишек…

Володя понимающе кивнул головой, но тут же сморщился от тупой боли в затылке. Видимо, Васятка приложил его от всей души.

– Больно? – участливо спросил Привалюк. – Это ничего, сейчас я тебя отварчиком напою, все как рукой снимет. Вставай, идем в столовую…

Бузько, ревниво поглядывая на Володю, пропустил его в светлую горницу и как-то по-особенному язвительно хмыкнул у Локиса за спиной. Через час с небольшим, когда от настоя на каких-то травах голова у Локиса действительно перестала болеть, он уже знал о Федоре Привалюке почти все.

…Привалюки жили в Прибалтике с конца XIX века и потому считали, что они коренные местные жители. События начала прошлого века, когда из западной провинции российской империи Литва попеременно становилась то советской республикой, то самостоятельным государством, то перед войной с фашистами опять стала союзной республикой в составе СССР, только подтверждали это убеждение, поскольку отца Федора Сергеевича никогда не объявляли «гражданином второй категории». Зато этой «чести» удостоились его потомки в 1990 году. Федор Привалюк, активный партизан в годы оккупации и не менее активный участник ликвидации бандитского подполья в послевоенной Литве, почетный контрразведчик, терпеть такого издевательства не захотел и, как большинство «тихих непримиренцев», уехал жить на отдаленный хутор.

Вскоре к нему присоединились оба сына и три внука с семьями, которые, так же как и он, не нашли себе применения в возрожденной независимой Литве. Достаточно быстро им удалось организовать некоторое подобие фермерского кооперативного хозяйства, которое прекрасно кормило своих создателей. Жизнь на затерянном среди лесов и болот Жмуди хуторе была спокойной и однообразной. К Привалюкам редко заглядывали посторонние, еще реже их навещали государственные чиновники. Федора Сергеевича это вполне устраивало. Спокойствие закончилось лет десять назад с появлением в округе национал-патриотов из Литвы и отчасти из соседней Латвии. Называли они себя громко и пафосно, но вели с местными жителями как немецкие оккупанты, а чаще как обыкновенные бандиты. Разве что не убивали «нелитовцев», как их предшественники из вермахта, хотя стычки с «наци» случались не раз. Желая оградить себя от непрошеных гостей, Привалюк-старший устроил на немногочисленных дорогах, ведущих к хутору, завалы и засеки. Для связи с близлежащим городком Линкува, в котором на местном рынке хуторяне сбывали сельхозпродукцию, он оставил только одну небольшую лесную просеку. Весть о том, что к хутору идет какой-то неизвестный в немецкой форме и с оружием, врасплох старого партизана не застала. На этот случай у него были свои «маяки». Кроме того, несмотря на возраст, он не чурался никаких технических новшеств, которые могли пригодиться в хозяйстве.