Гремлин. Принуждение к Игре. - Дмитрий Сахненко

Кстати, рынок Ультерберга больше походил на торговые ряды, чем на классический базар. Капитальное строение с чистыми, аккуратными проходами и четкой системой торговых мест. И это не чисто европейское явление, в России полно памятников архитектуры некогда бывшими торговыми рядами, а в Галиче, что под Костромой, они до сих пор выполняют свою изначальную функцию.

В городе, конечно, есть и специализированные торговые лавки. Почти все такие лавки принадлежат НПС, все что создано или добыто игроками продается через биржу и аукцион. Хотя, некоторые кланы держат свои лавки, но это большая редкость — больше для статуса, чем для извлечения реальной выгоды.

Закупив все необходимые для воплощения задуманного, я вдруг понял, какого дурака чуть не свалял. Мне же, как минимум, потребуется верстак, а в каморке только кровать, стол, да шкаф. Не на коленке же творить? Так что, закинув покупки в мешок, двинулся в ремесленный квартал, там точно найдется рабочее место для меня, жаль не бесплатно.

Самый короткий путь от рынка к ремесленным кварталам шел через парк. Тот самый парк, где меня чуть не прибил маньяк. Хорошо, птички поют, неписи целуются, и вот когда я в таком благостном состоянии шел тенистой аллеей к выходу из кустов раздался слабый стон. В реале большинство в таких случаях проходят мимо, в крайнем случае вызывают полицию, а у меня же, все зависит от настроения, было когда и мимо проходил, было когда и лез сам разбираться что происходит. Но тут же игра — самое страшное, что со мной может случиться, это отправлюсь на перерождение. Кстати! А это вариант, на сегодня у меня планы в игре, а вот в следующий выходной надо будет нарваться на кого-нибудь и отправиться на перерождение. Формально прогула не будет ни в вирте, ни в реале, а у меня появиться двенадцать часов свободного времени.

Зрелище, представшее передо мной, когда я раздвинул ветви кустов, было не для слабонервных. На земле, в центре пентаграммы, лежало изувеченное тело девушки-человека. Лучи звезды были выложены выпущенными кишками жертвы, а внешний круг был нарисован бурой краской. Да какая краска! Это же кровь, кровь впитавшаяся в землю, сколько же она тут уже лежит? Да она же еще жива?!

— СТРАЖА!!! КТО-НИБУДЬ!!! СЮДА!!!

— Что… о господи! — прибежавший на мой крик стражник побледнел. Достав амулет связи, он стал что-то бубнить в него. Не прошло и пары минут, как вокруг распятого тела было уже около пяти неписей стражи. Двое вели запись места преступления, а остальные склонились над несчастной и пытались влить в ее тело жизнь, используя лечебные амулеты.

— Ничего не понимаю! — воскликнул один из стражников, отстраняясь от жертвы, — сколько ни вливаем эффекта никакого, такое ощущение, что вся мана уходит куда-то.

— Ничего странного, — пророкотал здоровенный орк, как появился на месте преступления, я не видел — все мое внимание было приковано к попыткам стражи поднять уровень жизни умирающего, — тут был проведен темный ритуал. Любое лечение причиняет ей боль, и эта боль питает того кто провел его.

— А почему она еще жив? — странно, что меня до сих пор не отогнали от тела, я так и сидел на корточках, держа девушку за руки, и видел, какая мука плескалась в глазах девушки при каждой попытке излечения. А стражи видимо хорошо знают этого орка, и ведет он себя как будто для него тут ничего нового и странного нет.

— Этот же ритуал не дает жертве умереть. Она обречена на муки пока существует связь с проводившим.

— И как… — не знаю, что там хотел еще спросить стражник у орка, но я больше не мог спокойно смотреть на муки несчастной. Моя левая рука выхватила из-за спины кинжал, замах, две руки на рукояти — удар.

Милосердие увеличено на 1. Текущее значение 2.

— Спи с миром, — и закрыл девушке глаза, кинжал по рукоять вошел в грудную клетку, пробив сердце. Мои слова прозвучали в полной тишине.

— Где руку ставил? — первым от неожиданности отошел загадочный орк.

— Да так, был опыт, — обтертый юбкой девушки кинжал — ей уже без разницы — отправился в свое логово. Ну не рассказывать ему, как меня дядя на Брянщине учил свиней резать. Никогда не думал, что его наука на человеке пригодиться, а вот же сгодилась, хоть и виртуального, но человека зарезал. Как дядька и учил — одним ударом.

— Так, что тут происходит? — а вот и Августино нарисовался.

— Да вот, — орк повернулся к следователю, — темный ритуал прервали. Вот он и прервал, — палец орка ткнул в мою сторону.

— ТЫ?

— Я. Я ее и обнаружил. — а чего скрывать. — опрос сейчас будешь проводить? Или в участок поедем?

— В участке. — Августино опять повернулся к орку. Ой и не простой этот орк, не простой, — Уважаемый Октам, что вы про ритуал сказать можете?

— А что тут говорить. Он его проводил.

Я?! — мои глаза полезли на лоб.

— Да не про тебя речь, — отмахнулся от меня Августино, и уже орку, — почему так решили?

— Да тут и думать нечего его работа. Суставы перебиты, почки отбиты, ногти удалены. Да ты на зубы глянь. Девочку долго пытали. Причем пытали ради боли.

— Уверен?

— Мы тут при всех лекцию читать?

До участка добирались опять на паровозке. И у меня появились кое-какие мысли что нужно изменить в нашем с Ментишем детище, из того что мы запланировали. Опрос на этот раз не занял много времени — Августино был краток и не разговорчив, что-то его угнетало. Видимо дело маньяка выходило из под его контроля, и вместо плюшек могло обернуться неприятностями. Ну так это его проблемы — мне бы долг погасить. Попрощавшись со игроком, и пообещав что как только так сразу, я вышел из его кабинета оставив того наедине с мрачными мыслями.

А за дверью меня ждали. Тот самый орк, как там его? Октам кажется.

— Я ждал тебя, — вот кто бы сомневался, хотя может он за кипяточном зашел.

— И зачем?

— По дороге Августино сказал, что ты знаешь боль, — вот тоже мне следователь, язык за зубами держать не может, — но там, в парке, я видел, как ты проявил милосердие. Так же ты милосерден, как и жесток?

— А вы собственно кто?

— Я? — усмехнулся орк, — я собственно местный палач.

— Очень приятно, — и чем же я местного палача за интересовал. — а я сантехник.

— Я знаю. Ты сантехник по не воле. Так что с моим вопросом?

И чего он ко мне пристал, жестокость милосердие — что ему нужно. Я разблокировал свой паспорт и протянул ему. Орк быстро глянул в него — видимо ему было интересны только мои навыки, на остальные страницы он даже смотреть не стал.

— Хорошо, очень хорошо. Твое милосердие равно твоей жестокости.

— И что теперь? — а ведь действительно, за девушку мое милосердие поднялось до двух. Странные кстати навыки, что знаток боли, что это милосердие. Один растет от причиненной и перенесенной боли, а второй… даже не знаю как сформулировать, от сохраненных жизней и прекращенных мучений, так что ли.

— Теперь? Теперь я хочу предложить тебе стать моим учеником, — опа, меня в Малюты Скураторы вербуют? Хотя Малюта, как и Берия, не совсем палачами, вернее совсем не палачами были. А ведь я ни одного настоящего палача вспомнить не могу — не сохранила история их имен, только деяния.

— И зачем мне это нужно? И у меня уже есть учитель, — пусть Йогль меня так только один раз по-пьяни назвал, но все же, он родной — гремлин, как-никак.

— Не в том смысле учителем. Я буду учить тебя своему мастерству, со временем ты станешь настоящим палачом. Только тот в ком жестокость равна его милосердию может стать истинным мастером это дела.

— У меня уже есть работа, спасибо.

— Подумай. Каждый твой день ученичества будет оплачен лучше, чем неделя лазанья по трубам. А в городе ты будешь пользоваться почетом и уважением.

— И полгорода будет плевать мне в спину?

— Может и будет, никогда об этом не задумывался. А для тебя это важно?

— Нет, не важно. Так же как и почет с уважением.

— Молодец. Дело палача не терпит гордыни, мы всегда безымянны.

— Это была проверка?

— Да.

— Работать ради искусства? Нет спасибо, мучить безвинных, да и винных тоже, мне не привлекает.

— И эту проверку ты прошел.

— Я же сказал — мне это не интересно.

— А ты подумай. В течении трех дней буду ждать от тебя ответа, — на планшетке мелькнул огонек, свидетельствующий что на карте появилась новая метка.

К Ментишу я опоздал на два часа — увлекся работой в мастерских. Гоблин выглядел как выжатый лимон, и набросился на меня с обвинениями. Оказывается наложенное на него проклятье, блокировало вызов духов, и теперь, после снятия, Ментеру принялся с энтузиазмом обучать внука. Утром они договорились, что заниматься будут до моего прихода, а я опоздал. Но увидев причину моего опоздания, гоблин перестал дуться и позвал деда, дабы он тоже взглянул на дело рук моих, и закончил мое начинание.