Смерть в рассрочку - Татьяна Моспан

— Я сделал из тебя звезду, без меня ты была бы никем! Кто раздувал в прессе компанию против Наташки Дробышевой? Во время выступления у неё почему-то внезапно отключался микрофон, врубалась не та фонограмма… Я делал тебе рекламу. У тебя было одно на уме — под мужика лечь. Ты млела при одной мысли о самце. Эти бесконечные выходки… Ладно бы с одним трахалась, недавно тебя сразу три данайца драли. Одномоментно!

— Откуда такие сведения?

— Оттуда!

— Ну, тогда, наверное, нам обоим есть чем похвастаться.

Польди, свернувшись в клубочек, расположилась в кресле.

— Ты упомянул Дробышеву…

Польди смолкла, и Шаныгин замер.

— Что, что ты этим хочешь сказать? — хрипло выдавил он.

— Почему у тебя вдруг пропал голос, а?

У Ильи внутри нехорошо похолодело. Что она знает? — кольнуло в груди.

С Дробышевой у него не было выхода. Она буквально поймала его за руку. Если бы заявила тогда…

Шаныгин был не только патологически жаден, он был невероятно труслив.

Провозить через таможню среди декораций антиквариат его подбил приятель, которого все называли Чапа. Они и раньше проворачивали различные делишки, но было это так давно, что Илья забыл о существовании своего знакомого.

Какое-то время про Чапу не было ничего известно, он надолго исчез. Илья подумал, что того за излишнюю сообразительность посадили.

Оказалось, нет. Были у парня разногласия с правоохранительными органами, и достаточно серьезные, но до критического момента дело не дошло. Ему просто повезло. Это случилось в переломный период, иначе загремел бы по полной.

С изменением ситуации в стране Чапа, чувствуя собственную безнаказанность, обнаглел вконец. Умный, мерзавец, в этом ему не откажашь!

На Илью он вышел сам и предложил… Знал, знал, подлец, чем Шаныгина можно на крючок поймать. Деньги! А предлагал он немало. Если бы Шаныгин знал тогда, когда встревал в эту историю, чем все может обернуться, он бы… Зачем клюнул, зачем?! Хапнул на черном нале, сколько мог, надо было успокоиться. Так нет же! Все мало ему, мало… Человек — скотина ненасытная. А когда есть возможность без особой суеты подзаработать, у Шаныгина срабатывал хватательный рефлекс. Главное, что его подкупило, — никакой налоговой полиции и близко нет!

Чапа каждый вечер дул ему в уши одно и то же.

— Слушай, риск минимальный. Среди театрального реквизита черта лысого провезти можно, и никто не заметит.

— Черт лысый на хрен никому не нужен.

— Не нужен, — соглашался Чапа. — Механизм очень простой. Везешь ты, скажем, пять напольных ваз для сцены. Три — ваши, бутафорские, а две — я организую.

Чапа, не жалея времени, окучивал Илью. Он специально так подробно обо всем ему рассказывал, втолковывая, как слабоумному, что риска нет никакого. Практически нет.

— Ловкий ты мужик, все рассчитал.

— А как же? Я смотрел, и очень внимательно, как у вас сцена оформлена. Слона на довольствие пристроить можно.

— Ну, хорошо, вазы — это ещё можно как-то протащить. А что еще?

— Я тебя подставлять не собираюсь, — сказал вслух Чапа, а подумал совсем о другом.

Только бы он клюнул, эта жадная и осторожная сволочь! Чапа с трудом скрывал волнение. Илья — продюсер, его слово — закон. От него многое зависит. Может подсказать, как сцену оформить, то, се…

Он действительно не собирался подставлять Шаныгина, но, главное, он хотел иметь хороший канал.

Илья клюнул.

Чапа, видя это, стал забрасывать крючок дальше:

— Еще что? Канделябры, например. Схема та же.

— А дальше? — продолжал выспрашивать Шаныгин.

— Дальше ты не волнуйся. Там к тебе человек сам подойдет. Ты только провези.

— А обратно?

— Что — обратно?

— Я эти вещи должен назад привезти, а если часть заберут там…

— Обратно привезешь в том же количестве, но вещи будут другие, понял?

Чапа снисходительно похлопал шоумэна по плечу.

— Ты — дока среди своих музыкантишек, у меня — другая сфера. Все остальное — моя забота, голуба, — он по обыкновению начал прихамливать, но Шаныгина даже это не остановило. Его волновала лишь собственная безопасность. И деньги.

— А если?..

— Нет! — резко оборвал Чапа. — Сбоев у меня не бывает. Только вот ещё что, — добавил он: — Оформишь к себе моего человека.

— А это ещё зачем? — вскинулся Шаныгин. — Не доверяешь?

— Я никому не доверяю, — спокойно ответил тот. — Потому и на свободе до сих пор. Человек этот будет тебе не в тягость, зарплату ему платить не надо. Считай его представителем моих интересов.

Илья поморщился.

— Ну зачем тебе, человеку творческому, заниматься скучными делами? Опять же, светиться лишний раз… — многозначительно протянул Чапа. — Он все сделает сам.

Так в окружении Ильи появился парень с лисьим лицом, который при знакомстве коротко представился: Федор. Задавать лишних вопросов продюсер благоразумно не стал. Федор появлялся возле Шаныгина лишь тогда, когда предстоял вояж за рубеж.

Дело завертелось.

Чапа, открыв превосходный канал, переправил за рубеж немало антикварных вещей, минуя разрешение, которое должно выдаваться Управлением культуры города Москвы при провозе подобных ценностей. Документы по таможенному контролю были оформлены безупречно. В перечне провозимых предметов указывалось, например: восемь канделябров. Вот они, все восемь в наличии. Необходимый атрибут для выступления известной певицы Польди Лэнд. По возвращении домой после гастролей на таможне предъявлялось среди прочего театрального реквизита такое же количество канделябров. Два из них, начала восемнадцатоого века, оставались там, за кордоном, в руках человека, который приходил к Федору. Антикварные предметы были заменены современными поделками, выполненными очень искусно.

Несколько раз Илья вусмерть разругивался с Чапой, пытаясь его прижать и выдавить дополнительные деньги.

— Алчен ты, Илюша, нехорошо, — укорял его компаньон.

— Я рискую.

— Кто — ты? — Чапа, матерясь, хватал Шаныгина за грудки.

— Короче, за те же деньги я не согласен, — упирался продюсер.

— Ты меня режешь без ножа. Я уже обещал эти вещицы. В бизнесе главное — договоренность соблюдать, а ты дело завалить хочешь.

Илья не сдавался. Он, когда догадался, какой мизерный процент отстегивают ему, возмутился:

— Ищи другого дурака!

Чапа рассердился не на шутку:

— Это тебе не в шоу-бизнесе деньги дуриком лопатой грести.

— Много ты понимаешь, — окрысился Шаныгин.

— А я и понимать ничего не хочу. Привык всех наебывать. Здесь это не пройдет. Смотри, пожалеешь… — пригрозил компаньон.

Они в очередной раз сторговались. После ругани ненадолго восстанавливалось перемирие.

И вот хорошо налаженное дело грозило рухнуть из-за Натальи Дробышевой. Она что-то пронюхала. Как и когда — Илья не знал. Федор с Чапой действовали слишком напористо и в какой-то момент не подстраховались.

Наталья застала Шаныгина врасплох и выложила ему все. Он обалдел. Вот уж не думал, что она настолько хорошо осведомлена. Дробышева припомнила все его подставы, подлые штучки с микрофоном и фонограммами, травлю в прессе, организованную и подогреваемую им.

— Что ты, что ты, Наташенька! — открещивался он, судорожно думая о том, как выиграть время. — Это Польдины штучки.

— Знаю я вашу подлую семейку! — орала Дробышева. — Все вокруг говно, а вы в полном шоколаде.

— Согласен, согласен, — кивал, как болванчик Шаныгин. Есть моя вина. Больше, клянусь, Наташенька… Падлой буду.

— Ты падла и есть, — устало согласилась певица. — Кто мне турне сорвал?

— Наташенька, зототце, — продюсер готов был в ноги перед ней упасть. — Ты у нас звезда первой величины, эти засранки тебе в подметки не годятся. Я такие сборы тебе устрою, клянусь! Заблещешь ярче прежнего. С таким голосом… Ну, покаялся мужик, его простить, пожалеть надо. Если бы не Полина… Думаешь, мне легко с ней живется? Она завистлива, как дьявол, всех готова со свету сжить. Я разберусь с ней, слово даю!

— Ну вас к черту! — Наташа пренебрежительно махнула рукой. Шаныгин боялся перевести дыхание. Неужели поверила? Эта дурища готова верить всему, что ей скажут и наобещают. Ему бы только выяснить, что ей известно…

После этого он подослал к Дробышевой своего человека, приказав фиксировать каждое телодвижение. Так ему приказал сделать компаньон. Для безопасности. И возле Натальи появился парень с гибкой женской фигурой и повадками бывалой проститутки.

Конфликт был потушен. Шаныгин не собирался выполнять все, что обещал, но стал остерегаться действовать грубо, в открытую. Чапе тоже пришлось несколько поумерить свой пыл. Обстановка более-менее нормализовалась.

И вдруг грянул гром.

Началось все с Польди. Эта сучонка, не в силах мириться с чужим успехом, по-прежнему пакостила Наталье. Шаныгин пытался её утихомирить, но та не поддавалась уговорам. Она вышла из-под контроля и творила, что хотела.