Весь Роберт Хайнлайн в одном томе - Роберт Хайнлайн

комнату, чтобы включить свет. Эстелла обмазывалась кетчупом; ей оставалось лишь нажать на кнопку звонка, она даже успела поставить песочные часы. Джек схватил кинжал и нанес смертельный удар.

Я сделал паузу. На этот раз мой шар не достиг цели. Маска Джека не дрогнула.

— Он придал ее телу нужное положение… оставим на это десять секунд. Скрывая улики, он вытирает рукоятку и сбегает по лестнице вниз — можем кинуть на это десять или даже двадцать секунд. Потом он спрашивает меня, звенел ли звонок, и я отвечаю, что звонка не было. А он действительно хотел это знать, потому что Эстелла могла нажать на кнопку до того, как он пришил ее.

Узнав, что хотел, Джек начинает отвлекать внимание… примерно так… — Я повозился с посудой, взял со стойки ложку и указал ею на стеклянную перегородку сцены. — Заметьте, что «Зеркало» освещено и там сейчас никого нет — я врубил обходной выключатель. Но представьте, что там темно, на алтаре лежит Эстелла, и ее сердце пробито кинжалом.

Пока они смотрели на «Зеркало», я опустил металлическую ложку и замкнул штырьки, от которых шли провода к звонку на сцене. Раздался громкий звонок. Я разомкнул контакт, приподняв кончик ложки, и снова замкнул два тросика: еще один звонок.

— Вот таким образом человек может… Держи его, Спейд!

Но лейтенант навалился на Джека еще до того, как я закричал. Трое полицейских еле смогли удержать его. Он не был вооружен, просто сработал защитный рефлекс — желание вырваться на свободу. И даже теперь он не сдавался.

— У вас на меня ничего нет! Ваши доказательства — дерьмо! Любой мог замкнуть эти провода на всем протяжении линии.

— Нет, Джек, — возразил я. — Мы это проверили. Провода входят в ту же стальную трубу, что и силовая проводка, и так до самой соединительной коробки на балконе. Или здесь, или там, Джек. А раз не там, то только здесь.

— Я хочу видеть своего адвоката, — вот и все, что он сказал мне в ответ.

— Ты увидишь своего адвоката, — весело заверил его Спейд. — Завтра или послезавтра. А сейчас ты поедешь к нам в участок и посидишь несколько часов под парочкой горячих ламп.

— Нет, лейтенант! — вмешалась Хейзл.

— Что? Почему нет, мисс Дорн?

— Не сажайте его под лампы. Лучше заприте в темный чулан!

— В чулан? Почему в чу… Девочка! Да ты просто умница!

Они воспользовались чуланом для швабр. Парня хватило на полчаса, потом он захныкал, а потом начал кричать. Они его выпустили и выслушали чистосердечное признание.

Когда Джека уводили, мне было почти жаль его. А впрочем, чего жалеть? Ему грозил только допрос второй степени, и клянусь, никто бы не доказал преднамеренного убийства. А теперь лучшим выходом для него будет «невиновность по причине невменяемости». Какой бы ни была его вина, Джека довела до убийства сама Эстелла. И только представьте, какое самообладание было у парня — какая колоссальная выдержка потребовалась, чтобы осветить кровавую сцену после того, как он поднял взгляд и заметил в дверях двух полицейских!

Я второй раз отвез Хейзл домой. Кровать по-прежнему была разложена, и, сбросив на ходу туфли, Хейзл направилась прямо к ней. Расстегнула молнию на боку платья, начала стаскивать его через голову и вдруг остановилась.

— Эдди!

— Да, красавица?

— Если я опять разденусь, ты не обвинишь меня в новом преступлении? Я задумался.

— Все зависит от того, кем ты заинтересовалась — мной или агентом, о котором я говорил.

Она улыбнулась, схватила туфельку и бросила в меня.

— Конечно тобой! Только не очень задавайся.

И она разделась до конца. А немного погодя и я начал развязывать шнурки.

Свободные люди

— Итого, три временных президента, — сказал Лидер — Интересно, сколько их есть еще?

Он вернул клочок папиросной бумаги гонцу, и тот сунул его в рот и стал жевать, как резинку.

Третий пожал плечами:

— Трудно сказать. А меня беспокоит… — Тут его прервал крик пересмешника: «Тойти-тойти-тойти. Тюрлю-тюрлю-тюрлю, перти-перти-перти».

Поляна сразу опустела.

— Так я говорил, — шепнул голос третьего в ухо Лидера, — не то важно, сколько их, а вот как нам отличить де Голля от Лаваля? Что ты там видишь?

— Колонна. Остановилась под нами. — Лидер выглянул из кустов и окинул взглядом склон, спускавшийся к берегу реки, прижимая дорогу к самой воде. Потом дорога уходила влево, пересекая поля и луга долины, и десятью милями дальше достигала пригородов Берклея.

Колонна остановилась под ними — восемь грузовиков, а в голове и в хвосте колонны — вездеходы. На замыкающем было установлено расчехленное орудие, готовое к стрельбе. Очевидно, начальник колонны хотел иметь свободу маневра на случай засады.

Из второго грузовика высыпали фигурки в шлемах и собрались около заднего борта. Грузовик стоял на домкрате, и Лидер увидел, что одно колесо снято.

— Влипли?

— Не думаю. Просто привал. Скоро они уедут. — Он подумал, что могло бы быть в грузовиках. Еда, возможно. Рот наполнился слюной. Еще несколько недель тому назад такой случай означал бы хорошую прибавку к рациону, но завоеватели с тех пор поумнели.

Он отбросил бесполезные мысли:

— И не это меня беспокоит, Батя, — вернулся он к оставленной теме. — Мы сможем отличить квислинга ог верного американца. Но как отличить мужчину от мальчишки?

— Ты насчет Джо Бенца?

— Может быть. Я много бы дал, чтобы понять, насколько можно доверять Джо. Но я мог иметь в виду и молодого Морри.

— Этому можно верить.

— Наверное. В свои тринадцать он не пьет — и не расколется, даже если ему ноги сожгут. И Кэтлин такая же. Тут не в поле дело и не в возрасте — вот только в чем? А мы должны уметь разбираться в людях.

Внизу зашевелились. Когда колонна остановилась, от нее отделились дозорные согласно существующим на такой случай наставлениям. Теперь двое из них возвращались к колонне, волоча между собой кого-то третьего в штатском.

Пересмешник возбужденно свистнул.

— Это связной, — сказал Лидер. — Дубина тупоголовая, затаиться не мог! Скажи Теду, что мы его видели.

Батя сложил губы трубочкой и свистнул: «Кии-ви, кии-ви, кии-ви, тюрлю!»

Другой пересмешник ответил «тюрлю» и смолк.

— Новая почта понадобится, — сказал Лидер. — Займись, Батя.

— Ладно.

— Это не решение проблемы, — сказал Лидер. — Размер боевых единиц можно уменьшить, чтобы никто не мог выдать многих — но возьми, например, такую колонию, как наша. Чтобы она действовала, нужно больше дюжины. А это значит, что они все зависимы или что они заваливаются вместе. Получается, что каждый — это заряженный пистолет у виска остальных.

Батя криво улыбнулся: