Аналогичный мир (СИ) - Зубачева Татьяна Николаевна

— После такого обеда не в душ, а поспать бы, — засмеялся Эркин, вставая. — Спасибо, Мамми.

— Это ж не обед, — польщено засмеялась Мамми, — Да и рано обедать, так, перекусили и ладно. Молли… — но той уже не было. Мамми укоризненно покачала головой. — Побежала за мылом вам. Совсем девка голову потеряла.

Эркин посмотрел на пунцового Андрея и улыбнулся.

— Пошли, возьмём всё.

На дворе Андрей вытер рукавом лицо.

— Даже жарко стало, так накормила. Слушай, у нас же мясо осталось. И чай. И хлеба ещё немного.

— Вечером и выложишь. Или, — Эркин хмыкнул, — на ночь оставь.

Андрей как-то оторопело посмотрел на него и промолчал.

Они взяли из своих мешков грязное бельё и чистую смену, чтобы переодеться, и пошли к душу.

Молли ждала их у дверей с двумя большими кусками коричневого мыла и большими холщовыми полотенцами. Тут же опять крутились негритята. Эркин скорчил свирепую рожу, и они с весёлым визгом улепетнули в кусты. Эркин возился с ключом, и брать у Молли мыло и полотенца пришлось Андрею. Хотя Эркин стоял спиной к ним, оба упорно молчали.

Эркин открыл дверь и нашарил выключатель. Зажглась укрытая матовым колпачком лампочка. Андрей вошёл следом, закрыл дверь и задвинул засов, подозрительно посмотрел на Эркина. Но тот спокойно, будто и не было ничего, деловито раздевался.

— И долго ты на меня лупиться будешь? — наконец спросил Эркин. — Или что новое увидеть думаешь?

— Да нет, — Андрей стал быстро раздеваться. — Просто… ты чего… такой тихий?

— Ну, ты и нахал! — Эркин собрал грязное бельё в охапку. — Я и спиной стою, чтоб вы договорились, и молчу вмёртвую, и мелюзгу отогнал, а ты всё недоволен.

— А пошёл ты! — Андрей радостно ухмыльнулся и зашлёпал следом за Эркином в душевую. — Я-то думал, случилось чего, а ты…

Они замочили бельё в лоханках и встали под душ.

— А чего мне с ней договариваться? — Андрей с наслаждением приплясывал под душем. — Она и так по уши.

— А ты сам как? — поинтересовался Эркин.

— Чего как?

— Ну, по пояс или по горлышко?

— По щиколотку, — заржал Андрей.

— Ну, значит, не утонешь, — рассмеялся и Эркин.

Наскоро вымывшись, он выключил свой душ и занялся стиркой. Минуту спустя к нему присоединился и Андрей.

— Да, хорошо было. Утром снял, свалил, на завтра всё чистое, выглаженное…

— Хорошо, — кивнул Эркин. — Ну, и отдал бы Молли. Она с радостью…

— Завязываться не хочу, — серьёзно ответил Андрей. — Мне и там предлагали. Дескать, принеси — постираю. Это уж… по-семейному как-то. А на хрена мне это?

— Тоже верно. Да и своей работы у неё хватает, чтоб ещё на неё вешать.

— Ну да. А… насчёт еды ты всерьёз говорил? — Андрей выколачивал свою рубашку о ребристый край скамьи. — Скажи, как умело сделано.

— Ты о чём? А, об этом. Да, здорово, под рукой всё. И насчёт еды. Ты же, — Эркин усмехнулся, — хочешь без сна попробовать, так?

Андрей покраснел.

— Да ну тебя. Просто… чаем холодным хорошо побаловаться. Ну, и к чаю само собой. А ты… у вас что было?

— Яблоки. И шоколад. Половину в серёдке съели, а остальное утром. А то бы я, — Эркин негромко засмеялся, — до конюшни не дошёл, заснул бы под забором.

— Ага-а! Всё-таки и тебя умотали! — злорадно ухмыльнулся Андрей, тут же заработав звучный шлепок скручённой рубашкой по спине.

Эркин закончил стирку, сложил свои вещи в лохань, залил чистой водой и растеребил.

— Пусть помокнут ещё.

— Играться будешь? — подозрительно спросил Андрей.

— Тебе-то что, у тебя свой душ.

— Забыл, — усмехнулся Андрей, вставая под душ. — Потереть спину?

— Давай. Ух ты, здорово!

— Мг. Слушай, давай, ложись на скамью, я тебя лежачего.

— А бельё?

— Да ни хрена ему не будет, на пол составим.

— Ну, давай, — с сомнением в голосе согласился Эркин, выходя из-под струй.

Переставили на пол лоханки с бельём, и Эркин лёг на живот на длинный, обшитый досками цементный выступ-скамью. Андрей тщательно намылил мочалку и сильно, помогая себе весом, стал тереть длинную мускулистую спину. Эркин кряхтел, но молчал, хотя Андрей старался изо всех сил. Наконец, Андрей шлёпнул его мочалкой по ягодицам и выпрямился.

— Силён, чёрт. Как рак, красный и молчишь.

— Уже? — Эркин приподнялся на локтях. — А то я задремал малость, — и засмеялся, глядя на обиженное лицо Андрея. — Ладно. Хорошо было. Я думал, ты мне кожу сдерешь.

— Да ну тебя, — Андрей ушёл под душ.

Эркин вскочил на ноги и шагнул следом, обнял за плечи.

— Ну, не обижайся, Андрей, правда, еле вытерпел.

— Да ладно, — Андрей повернулся к нему и улыбнулся. — Мочалка совсем истрепалась, мягкая стала. Правда, хорошо?

— Правда, — кивнул, уходя под свой душ, Эркин. — Совсем как массаж. Сейчас обмоюсь и тебя потру.

— Иди ты…! Я тебя знаю, обдерёшь ведь.

— Я когда мял, порвал тебе чего? То-то. Давай.

— Ну, смотри…

Андрей нехотя пошлёпал к скамье. Эркин оглядел его исполосованную рубцами и шрамами спину и отложил мочалку. Взял из лоханки портянку, обмотал ею правую кисть и намылил.

— Вот, я тебя не мочалкой, а, видишь, тряпочкой.

Андрей пробурчал что-то невнятное.

— Чего-чего? — Эркин осторожно водил ребром ладони между рубцами.

— Анекдот такой, — Андрей крякнул: — Ух ты…! Ну, можно ли убить человека ватой?

— Можно, — сразу ответил Эркин. — Забить рот и нос, он и задохнётся.

— Не, если в вату утюг завернуть.

— Смешно, — согласился Эркин.

Он растёр Андрею спину и осторожно намылил её ладонью.

— Ничего?

— Ага, хорошо.

— Тогда всё, — Эркин смотал с ладони портянку. — Иди, обмывайся. Да, ты сказал: красный, как рак. Это что?

— Не что, а кто, — Андрей, отдуваясь, встал с лавки. — В воде живёт, так-то он зелёный, а когда варят, красным делается.

— Не видел. Мойся давай и будем выползать, другим тоже охота.

— Ага.

Они прополоскали и выкрутили выстиранное бельё, ополоснулись сами, ополоснули и убрали лоханки. Эркин по-хозяйски оглядел душевую:

— Ну, здесь порядок. Пошли.

— И с чего ты раскомандовался? — поинтересовался Андрей из передней половины, растираясь жёстким холщовым полотенцем.

— А так просто, — рассмеялся Эркин. — А бриться ты не будешь?

— Сейчас. Вот, зеркало не пристрою.

Эркин оглядел гладкие глухие стены.

— Да. А слушай, давай подержу тебе.

— Ну, спасибо! Вот спасибо, чуть выше, ага, и к свету поверни. Я быстренько.

— Куда спешишь? Рубцов у тебя и так хватает.

— Ага-ага, когда устанешь — скажешь.

— Ты болтай меньше, а брейся.

Чтобы Андрей не смущался и не спешил, Эркин отвёл глаза. Полную неподвижность держать трудно, но если зафиксировать руку, а остальное расслабить, то уже легче.

— Ну, вот и всё, спасибо.

Эркин отдал зеркальце и потряс рукой, расслабляя мышцы.

— Затекло?

— Чепуха. Отошло уже.

Они быстро оделись, собрали бельё, полотенца, мыло.

— Готов? Открываю.

Эркин отодвинул засов и распахнул дверь. Солнце стояло уже так, что увидишь, не закидывая голову. Андрей подошёл и встал рядом.

— А хорошо, правда? — сказал он по-русски камерным шёпотом.

— Хорошо, — так же тихо ответил по-русски Эркин и уже громче по-английски: — Пошли, отнесём всё, на сушку повесим.

— Ага.

Не спеша — не хотелось спешить после душа — Эркин запер дверь, и они пошли на кухню.

ТЕТРАДЬ ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Новиков шёл по госпитальному коридору, придерживая полы накинутого на плечи белого халата. Да, военная горячка уже кончилась, убраны кровати из коридора, госпиталь больше похож на обычную больницу, но палаты не пустуют. Раненых, к сожалению, хватает.

— Доктор Аристов у себя?

— Проходите, майор.

Ну, вот и встретились.

— Костя? И не на носилках?! Ну, чудеса! Здравствуй.

— Здравствуй, Юра. Решил для разнообразия сам прийти.