Крестовый поход на миры Саббат: Омнибус - Дэн Абнетт

Сокрушающая мощь бомбардировки эршул обрушилась на ряды имперцев. Почетная гвардия не отвечала. У них было так мало снарядов и ракет, что приходилось стрелять только прицельно. Орды эршул двинулись вперед.

Стоя на внутренней стене, Гаунт мог наблюдать неумолимое движение рока. Даже по самым оптимистическим подсчетам они смогут продержаться не больше двадцати, максимум тридцати минут.

Он повернулся и посмотрел на Роуна и Харка. Рука майора была плотно забинтована.

— Не думаю, что имеет значение, как мы теперь сражаемся, но я хочу, чтобы вы оба спустились к войскам и вели людей так долго, как сможете. Делайте что угодно, чтобы выиграть время.

Офицеры кивнули.

— Император защищает, — сказал Гаунт, пожав им обоим руки.

— Мы еще живы, сэр, — сказал Харк.

— Знаю, комиссар. Но помните — иногда судьба настигает тебя.

Офицеры пошли прочь по стене, шагая в ногу.

«Идут навстречу смерти, — подумал Гаунт, бросая последний взгляд на майора и комиссара. — И я должен быть там, с ними». Он повернулся и поспешил обратно в гробницу, где уже поджидали остальные.

— Чудо! — вновь провозгласил аятани-айт Кортона, вокруг него собрались главные клирики.

— Говорю вам, что нет, — рыкнул Цвейл. — И заявляю со всем авторитетом.

— Ты просто имхава! Что ты можешь знать? — отрезал Кортона.

— Фес, да уж поболе тебя, храмовый, — бросил Цвейл.

— Вы общались не с теми людьми, раз набрались таких грязных словечек, — поддел Корбек Цвейла.

— Такова история моей печальной жизни, полковник, — вздохнул аятани.

Гаунт вошел в усыпальницу, и все повернулись к нему.

— Времени мало, так что буду краток. Это не было чудом.

— Но мы все это чувствовали! Во всей Усыпальнице! Благословенная сила, распевавшая в наших умах! — воскликнул Кортона.

— Это был психический тест. Активация древнего устройства, которое, я уверен, погребено под склепом.

— Что? — спросил один из аятани.

— Адептус Механикус построили этот храм для святой. Я уверен, что они вырезали весь камень под нами при помощи мощи пси-технологии для целей, о которых мы можем только догадываться. Неужели только я один понял это из психической волны? Все казалось вполне понятным.

— Технология для чего? — фыркнул Кортона.

— Для защиты беати. В случае истинной катастрофы, такой, как пришествие Хаоса. Чтобы исполнить ее последнее пророчество.

— Это нелепо! Тогда почему мы ничего об этом не знали? — спросил другой жрец Усыпальницы. — Мы ее избранные, ее сыновья.

— Шесть тысяч лет — долгий срок, — сказал Корбек. — Достаточно, чтобы забыть. И чтобы превратить факты в миф.

— Но почему сейчас? Почему все проявилось только сейчас? — спросил Кортона.

— Потому что пришли мы. Ее инфарди. Собранные вместе в ее гробнице, мы запустили механизм.

— Как?

— Тем, что наши сознания ответили на зов. Тем, что мы пришли. Тем, что через нас механизм узнал, что пришло время пробудиться.

— Это чушь! Святотатство! — вскричал аятани-айт. — Это значит, что вы, солдаты, святее священного братства? Почему оно проснулось для вас, но никогда не просыпалось для нас?

— Потому что вы не просвещенные. Не так, как надобно, — ответил Цвейл, и жрецы даже задохнулись от гнева. — Вы живете здесь, остаетесь чистыми, перечитываете тексты. Но делаете это согласно унаследованному долгу, а не вере. Эти же люди действительно верующие.

Он указал на Корбека, Даура и Гаунта.

В ответ раздались гневные крики.

— Не время спорить! Вы слышите это? Силы Хаоса у ворот! Есть шанс использовать технологию, что заповедала нам святая. Едва ли у нас много времени, чтобы выяснить, как это сделать.

— Мы с Саниан изучили голограммы, сэр, — доложил Майло. Он жестом указал на светящиеся линии в стенах из корунда, которые до сих пор не потухли.

— Это описание ее священного похода, — сказала Саниан, просматривая руны. — Триумф при Френгхолде, Эскарии и Харкалоне. Упоминание о ее верных командующих. Вот, например, имя лорда Киодра…

— Придется сократить эту часть, — прервал девушку Гаунт. — У нас осталось всего несколько минут.

Саниан кивнула.

— Механизм активации этой технологи вот здесь, — она указала на маленькую руническую карту, святящуюся на стене. — Колона вечного пламени, на самом краю мыса.

— Как мы должны ее использовать?

— Что-то должно быть положено на место, — нахмурилась Саниан. — Какая-то реликвия. Я не уверена, что означает эта пиктограмма.

— Я знаю, — сказал Даур. Он поднялся со стула и вытащил из кармана серебряную подвеску. — Думаю, это именно то, что нам нужно.

— Бан, похоже, ты совершенно в этом уверен, — сказал Гаунт.

— Никогда и ни в чем, сэр, я не был настолько уверен.

— Хорошо. Больше времени на разговоры нет. Дай мне это и я…

— Сэр, — сказал Даур. — Она была дана мне. Думаю, это должен сделать я.

Гаунт кивнул.

— Хорошо, Бан. Но я иду с тобой.

— Вперед! Вперед, мои мальчики и девочки! — перекрикивал Сорик грохот взрывов. Снаряды инфарди раскурочили ворота и часть внутренней стены. — Для этого мы были рождены! Дадим отпор Извечному Врагу человечества! Сейчас!

Гаунт, Корбек, Майло, Саниан и Даур добрались до задних ворот внешней стены Усыпальницы. Грохот битвы был оглушителен.

Они приготовили оружие. Саниан взвесила лазган.

— Мы идем туда убивать, — сказал ей Майло. — Ты уверена, что хочешь это делать?

— Мой путь, помнишь? Война. Война — единственная правда, и я нашла ее.

— За Саббат! — крикнул Гаунт, и они рывком распахнули ворота.

— Силовые батареи отказали! — сообщил стрелок Поуку.

— Ну так перезапусти их! Перезапусти! — проорал лейтенант.

— Контакты выгорели! Слишком большая нагрузка!

— Проклятье, должен быть способ… — начал Поук.

Он не закончил фразу. Снаряды «Узурпатора» расщепили на атомы старенький «Палач» по имени «Противостояние».

— Отведи людей! Фейгор, отведи линию назад! — вопил Роун.

Эршул, или как их там, были повсюду.

Колонна находилась в доброй сотне метров от снежного поля, на самом краю зазубренного мыса. Гаунт и его группа бежали по снегу, отстреливаясь от вражеского фланга, который грозил перекрыть им дорогу.

— Вперед! — кричал комиссар-полковник, паля из болт-пистолета по зеленым эршул, стремительно приближавшимся, чтобы отрезать их от колонны.

— Нет! Нет! — крикнул Корбек, когда лазерный заряд ранил его в ногу и свалил в снег.

Саниан повернулась, выстрелами кромсая врагов. Она не привыкла к отдаче, и ее отшвырнуло в снег.

— Саниан! Саниан! — Майло остановился, чтобы поднять девушку, пока Гаунт и Даур понеслись дальше. — Давай! Я верну тебя в…

Она прикладом ударила Майло по голове, и он упал без сознания.

— Прости, Майло, но ты не лишишь меня этого, — пробормотала Саниан. — Это мой путь. И я пойду по нему, во имя святой. Не пытайся остановить меня. Прости.

Она побежала за остальными, оставив Майло в снегу.

Через двадцать метров Даура ранили. Он упал на бок, крича от гнева. Гаунт остановился и подбежал к нему. Рана была в боку. Комиссар-полковник с яростью понял, что не сможет нести капитана на себе.

— Бан! Дай мне ее! Бан!

Даур протянул окровавленными пальцами реликвию.

— Тот, кто сделает это, умрет, — выдавил он.

— Я знаю.

— Психический взрыв сказал мне это. Нужна жертва. Мученик.

— Я знаю.

— Мученик Саббат.

— Я знаю, Бан.

— Император защищает, Ибрам.

— Император защищает.

Гаунт взял серебряную подвеску и побежал дальше к колонне. Бан Даур попытался подняться. Увидеть. Но вражеский лазерный луч был слишком ярок.

Грохот сотряс стены. Окровавленными руками Дорден боролся за жизнь Брагга в приемной Усыпальницы, которую Лесп превратил в госпиталь.

— Зажми! Здесь!

Лесп повиновался.

Это было тщетно, Дорден знал. Даже если он спасет Брагга, все они скоро умрут.

— Фоскин! — крикнул он, не переставая работать. — Как Вамберфельд?

— Я думал, ты им занимаешься, — отозвался Фоскин, отрываясь от другого раненого.

— Его здесь нет, — сообщил Чайкер.

— Фес, куда он делся? — вскричал Дорден.

Через призматический прицел Ле-Гуин видел, как «P48J» капитана Марчеса превратился в фонтан огня.

Едва ли секундой позднее тот же АТ70, что убил Марчеса и его команду, пропорол бок «Серого мстителя». Наводчик и канонир Ле-Гуина погибли, расщепленные на атомы. «Разрушитель» вильнул и остановился как вкопанный, его турбины рыкнули в самый последний раз. Огонь пробирался по внутренностям танка, его первые языки уже вспыхивали под ногами Ле-Гуина. Волосы тлели.