Дочери Лалады. (Книга 3). Навь и Явь - Алана Инош

– Ах, Заинька мой! – исступлённым шёпотом выдохнула Млиница, щекочущим теплом объятий обвивая плечи и шею Цветанки. – Вроде бы и верю, а всё равно сердечко стучит-стучит, бьётся в груди, аж больно под рёбрами! И надышаться не могу – воздуха не хватает. Глаза закрою, а они сами открываются, проклятущие, и нету сна, хоть ты тресни! Мерещится всяко-разно – будто подкрадывается ко мне кто-то…

– Беда мне с тобою, ладушка, – покачала Цветанка головой. – Ну, коли так… Может, мне совсем уйти?

– Ох… Заинька мой, синеглазенький мой! – Млиница взяла лицо Цветанки в горячечно жаркие ладони, касаясь прерывистым дыханием её губ. – Мужа забыть не могу, но и ты мне в душу запал… С тобою мучаюсь, а без тебя – ещё горше! Рвётся сердце моё в разные стороны, и не знаю, как быть, что делать! Уйдёшь ты – и опять я в пучину тоски провалюсь. С тобой хоть и сна нет, а всё как-то легче на душе…

По её щекам катились слёзы, скапливаясь на подбородке, где их утирала Цветанка. Отчаянный, страдальческий взор Млиницы плавал поверх головы воровки, устремлённый в ненастную тьму за оконцем.

– Да, задала ты мне задачку, милая, – невесело усмехнулась воровка. – И оставить тебя одну боюсь, и без сна тебе опять же никак нельзя… Ну ничего, что-нибудь придумаем, моя хорошая.

Цветанка нежно прильнула к её дрожащим, солёным от слёз губам. Млиница порывисто и страстно ответила на поцелуй, а потом отстранила воровку от себя.

– Сладко мне с тобою, – жарко дышала она, пожирая Цветанку взором, полным болезненно-восторженного изнеможения. – Наслаждаюсь и сама же этого стыжусь, корю себя. Померещится иножды, будто муж видит… И так невмоготу становится, что удавиться впору.

– Вот этого я и боюсь. – Цветанка устало уткнулась своим лбом в горячий лоб женщины. – А знаешь, что? Давай-ка я сейчас пойду, а ты выспись хорошенько. А я через денёк-другой к тебе в гости со Светланкой приду. Ладно?

– Ещё бы не ладно! – с грустной улыбкой на дрогнувших губах молвила Млиница, а в глубине её измученных очей забрезжила нежность.

– Ну, тогда договорились. Отдыхай, горлинка, а дурные мысли прочь гони. – Цветанка поцеловала Млиницу в лоб и поднялась, накинула свитку. – Пойду я.

– Погодь-ка… – Млиница встрепенулась, соскочила с постели, приникла к оконцу, похожая в длинной белой сорочке на привидение. – Ненастье-то какое разбушевалось! Как же ты пойдёшь?

– Обо мне не тревожься, – улыбнулась Цветанка. – Непогода мне не страшна.

Так у них и повелось: воровка навещала Млиницу раз в два-три дня, приходя то с малышкой, то одна. Таскала воду, помогала по дому, развлекала сказками, песнями. Близость между ними случалась не каждый раз, но Млиница неизменно отдавалась наслаждению с отблеском мучительной вины во взоре. Она пристрастилась к объятиям Цветанки, жадно ловила поцелуи, но ласками предпочитала обмениваться в бане, как будто боялась строгих призраков, смотревших на неё в доме.

Установился мороз, снег лёг и уже более не таял. Однажды, вернувшись от Млиницы, Цветанка застала возле домика отряд навиев. «Неужто опять Ойхерд?» – жарко стукнула в висках мысль, предвещая вспышку гнева. Понимая, что на сей раз дело поркой может и не ограничиться, Цветанка молилась про себя, чтобы это был не он… Высшие силы как будто вняли её мольбам: начальником отряда оказался не синеглазый навий. Цветанка даже не стала особенно пристально вглядываться в его грубое, холодно-жестокое лицо, обрамлённое щитками шлема, просто спросила:

– Чего припёрлись?

Это прозвучало не слишком приветливо, но начальник отряда спешился со своего звероподобного коня и отвесил учтивый поклон.

– Прости, госпожа, что мы тревожить твоя покоя. Твой деревень мы не касайся, не имей беспокойство! Всё, что мы желать – это лицезреть твоя облик белый волчиц и получить через тебе благословение Маруши.

Цветанка поморщилась от его выговора и ужасного косноязычия. «Ещё почитателей мне тут не хватало», – подумала она, а внутри ёкнул комочек тревоги: как же она покажется им в облике белой волчицы, если это у неё получилось лишь однажды?

– Маруша недовольна своими глупыми, жестокими детьми, – изрекла она, напуская на себя загадочно-высокомерный вид, какой порой видела у жрецов. – Ваши кровавые деяния совсем не радуют её, а посему ступайте прочь.

– О, госпожа, мы иметь отчаяний! – воскликнул начальник отряда, рухнув на колени в девственно чистый снег. – Дай маленький подсказок, как мы можем умилостивлять Великая Мать и твой, её посланницам? Которая мы должен сделать?

Воинам – война, а плутам – плутни. Ухмыльнувшись про себя, Цветанка скрестила руки на груди и горделиво выпрямилась.

– Вы могли бы немного смягчить гнев богини, ежели б вернули народу Яви хоть малую толику того, что вы у него отняли. Привезите в мою деревню пятьдесят возов со съестными припасами! Ваши товарищи пограбили моё имущество, и моим холопам теперь приходится класть зубы на полку. Они здорово отощали. Из-за вас я теперь глодаю кости вместо сочного мясца! – И добавила с ухмылкой: – Твоя моя понимай?

– О, я понимай, госпожа, понимай! – обрадованно вскочил навий. – Я извиняйся за свой товарищи и всё исправляйся! С один дня на другая изволь ожидаться обозам!

Когда отряд скрылся за деревьями, из домика вышла всё слышавшая и видевшая в оконце Невзора.

– Ловко ты их за нос водишь, – усмехнулась она. – Слушай, а почему бы тебе вообще эту войну не остановить? Скажи им, что Маруша, дескать, повелевает…

– Мысль хорошая, да боюсь, дело не выгорит, – вздохнула Цветанка. – В первый раз у меня получилось стать белой волчицей и заставить Ойхерда наложить в штаны. Сейчас мне попались доверчивые дурни, которых застращал Ойхерд. Чтобы, как ты говоришь, остановить войну, мне надобно отправиться к ихнему верховному повелителю, и вот тут потребуются настоящие доказательства, а не слухи. Понимаешь, в чём загвоздка? Не выходит у меня снова в белую волчицу перекинуться, хоть убей. Так что… Выжмем всё что можно из тех лопоухих простачков, которые готовы верить, – и ладно. Весь мир мне не спасти, сестрица, так хоть Зайково спасу – и то хорошо.

Через десять дней жители деревни с изумлением встречали обоз из пяти десятков подвод, до отказа наполненных съестным. Чудо: навии приехали не грабить и убивать, а, напротив, сами привезли снедь! Муку, крупы, хмельной мёд, овощи, солонину, масло – всё это распределили по дворам, учитывая количество ртов в каждой семье; хоть Цветанка при этом не присутствовала, но люди догадывались, чьих рук это дело. Млиница при встрече передала воровке: