Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон

июля, Дженет Снеден и Эдвард Фордайс поехали купить пиццы и по пути домой, выезжая с парковки, помяли автомобиль свиней.

«Все путем, все путем, — сказал Эдвард, когда они с Дженет рассказали об этом, вернувшись с холодной пиццей. — Все спокойно».

— ИДИОТ! — заорал Лорд Джек в исхудалое, заросшее бородой лицо Эдварда, вскочив со стула, как пантера. — Ты мудак! Почему ты не смотрел, куда ты едешь?

— Да ничего не случилось! — Дженет, крохотная и взрывная, как шутиха, тоже вскочила на ноги. — Просто мы прошляпили. Затрепались и прошляпили. Маленькая вмятинка, вот и все.

— Ага, — согласился Эдвард. — Разбили себе стоп-сигнал, а свиньям — ни фига. Мы же не думали, что они нас подопрут под самую задницу.

— Эдвард! — Это был спокойный восточный голос Чин-Чин, похожей на резную жёлтую камею в раме волос цвета воронова крыла. — Они у тебя спросили водительские права?

— Ага. — Быстрый взгляд на Лорда Джека. Мэри сидела в кресле-качалке, сложив руки на выпуклости живота, где «был ребёнок Джека». — Но все путем!

Права были поддельные, как у них у всех. Эдвард откинул назад длинные каштановые волосы, связанные в конский хвост.

— Легавый даже посмеялся насчет этого, сказав, что он на прошлой неделе разбил свою машину и что его старуха до сих пор его за это пилит.

— Свиньи за вами не следили? — спросил Акитта Вашингтон — широкогрудый негр с африканскими бусами и амулетами на шее. Он подошел к окну и выглянул на улицу.

— Нет. Да нет, черт побери. На хрен им за нами следить? Голос Эдварда слегка дрогнул.

— Потому что, — сказала Мэри из своего кресла-качалки, — у свиней бывает шестое чувство. — У нее были золотистые волосы, свисавшие по плечам, и безмятежное лицо: лицо Мадонны среди изгоев. — Некоторые свиньи чуют страх. — Она склонила голову набок, и глаза ее смотрели холодно и пристально. — Как ты думаешь, Эдвард, свиньи не учуяли в тебе страха?

— Да хватит это пережевывать! — рявкнула Дженет. — Свиньи нас не просекли, ясно? Они просто проверили права Эдварда и нас отпустили, и все!

Лорд Джек начал расхаживать по комнате: плохой признак.

— Может быть, и действительно все в порядке, — сказала Диди Морз, сидевшая на полу, чистя револьвер теми же пальцами, которые могли превращать серую глину в произведения гончарного искусства. Она была очаровательной молодой женщиной с зелёными глазами и красной, как боевое знамя, косой — крепко сбитая фермерская дочь из Айовы. — Может быть, в самом деле ерунда.

Санчо фыркнул, куря самокрутку. Гэри Лейстер уже атаковал пиццу, а Джеймс Ксавье Тумбе сидел с зажатой в зубах трубкой и книгой хайку на коленях, и его лицо было бесстрастным, как у черного будды.

— Мне это не нравится, — сказал Джек. Он подошел к окну, выглянул и опять зашагал. — Мне это не нравится. — Он продолжал шагать по комнате, пока остальные тоже подключались к пицце. — Сноуден! — сказал он наконец. — Ступай наверх и посмотри из окна спальни.

— А почему именно я? Всегда самые говенные поручения мне!

— МАРШ! — рявкнул Джек. — А ты, Эдвард, тащи свою задницу наверх и смотри из арсенала. — Это была комната, где в стенах было спрятано все их оружие и боеприпасы. — Шевелись, я сказал! Сейчас, а не на следующей, мать твою, неделе!

Они ушли. Буравящий голубоглазый взгляд Джека нашёл Чин-Чин.

— Ступай к «Каразелле» и купи газету, — велел он ей. Она отложила недоеденную пиццу и вышла, не задавая вопросов, понимая, что ей велели выйти и понюхать воздух — не воняет ли свиньями. Затем Джек подошел к Мэри и положил ей руку на живот. Она стиснула его пальцы и поглядела на его яростную красоту, длинные белокурые волосы по плечам, ястребиное перо, свисающее из кольца в его правом ухе. Мэри начала говорить «я люблю тебя», но остановилась. Лорд Джек не верил в эти слова. То что, выдается за любовь, говорил он, это оружие Государства Компостирования Мозгов. Он верил в отвагу, правду и верность братьев и сестер, желающих отдать свои жизни друг за друга и за правое дело. «Любовь» между двоими, считал он, пришла из фальшивого мира чопорных ханжей и их роботообразных наманикюренных проституток.

Но она ничего не могла с этим поделать. Она любила его, хотя и не осмеливалась это сказать. Его гнев мог ударить, как молния, оставив на своем пути пепел.

Джек погладил ее живот и поглядел на Акитту.

— Посмотри задний двор. — Акитта кивнул и вышел. — Гэри! Прогуляйся до прачечного автомата и обратно. Возьми пару долларов и получи в автомате мелочь.

Автомат был в двух кварталах, в направлении, противоположном «Каразелле». Мэри понимала, что Джек выставляет оборонительный периметр. Гэри вышел в тихий, влажный вечер, и в дом пахнуло запахом жарящихся у кого-то бургеров. Вдали залаяла собака, еще две ответили ей с других концов округи.

Джек стоял перед окном, разминая пальцы.

— Не слышу Фродо, — сказал он. Джеймс Ксавье Тумбе поднял взгляд от своей книги хайку, зажав трубку во рту, из его губ выскользнул клуб дыма.

— Фродо. — Голос Джека был низок и приглушен. — Почему это Фродо не лает?

Фродо был коренастой белой дворняжкой, живущей в семье Джангелло через два дома. Джангелло называли его Цезарь, но Джек назвал его Фродо за массивные шерстистые лапы. Лай Фродо был очень отчетливо различим, узнаваем, глубокий горловой «гав», который отвечал на лай других псов с безотказностью машины. Джек посмотрел на своих братьев по Штормовому Фронту. Быстрым, как у ящерицы, движением высунулся его язык и облизнул нижнюю губу.

— Фродо молчит, — сказал он. — Почему? Никто ничего не сказал. В комнате повисло электрическое напряжение, о пицце забыли. Мэри перестала качаться, ее руки стиснули ручки кресла. Джеймс Ксавье Тумбе поставил книгу хайку на забитую книжную полку. Он вытащил увесистый красный том, озаглавленный «Демократия в кризисе», открыл его