Одиссея Варяга - Александр Чернов

– Есть!

– Всеволод Федорович! Слышите? Там…

– Да… Вот теперь слышу, блин. Это из залива, однозначно… Понеслось дерьмо по трубам… Почему Балк не телеграфирует, Бог ты мой… Вася, где же ты, епт… Заколебал в конец уже! Держать полный…

– Телеграмма с "Изумруда": "Атаковали стоянку транспортов. Более десяти. Канонерка. Веду бой. Ферзен".

– Так…

– Телеграмма от десантной группы спецназначения!

– Ну! Не томи же, ешкин кот!

– "Форт взял. Готовлю к взрыву. Мины обесточил. Извините задержку. Балк".

– Уфф… Слава тебе Господи, вот теперь все правильно. Молодец Вася! Опять записал себя в летописи, кровопивушка… Свершилось значит… Так! А это что? Слушайте… Опаньки! Слышите: теперь по-полной началось. Успеть бы нам…

Со стороны Токийского залива раздавался уже не гром отдельных выстрелов и взрывов, а какой-то мрачный разнотонный рев. И с каждым проносящимся за бортом гребнем волны, рев этот становился громче и отчетливей…

– Телеграмма! Три единицы от Безобразова, Всеволод Федорович! Ведут бой…

– Понял…

– Три единицы от Иессена!

– Все, господа. Начали перекрестясь. Как сказал однажды один великий человек: "Наше дело правое, враг будет разбит, Победа будет за нами!" Жаль, Степана Осиповича с нами нет. Хотя… Как сказать "нет"? Кабы не он – нас бы тут не было…

Дай Бог – в добрый час…

****

После серии мощных взрывов на Форту Љ1, в дело вступила артиллерия русского флота. Меньше часа потребовалось русским броненосным эскадрам, чтобы привести к почти полному молчанию грозные береговые батареи на мысе Каннон. Первыми обрушились на них русские крейсера. Маневрируя на высокой скорости они открыли беспокоящий огонь уже от мыса Миогане, вызвав японских артиллеристов на ответную стрельбу. Определив по залпам и падениям позиции наиболее боеспособных орудий французской системы Шнейдера, русские крейсерские отряды быстро пристрелялись и засыпали артиллеристов мыса Каннон шестидюймовыми фугасами и шрапнелями, в течение пятнадцати минут практически подавив поначалу частый ответный огонь. Японские артиллеристы просто вынуждены были укрыться под бетон капониров, погребов и потерн так как находиться у пушек в открытых орудийных двориках под градом шрапнели, осколков снарядов, бетона и камней было физически не возможно.

Однако героизм и самопожертвование японцев в бою есть вещи общеизвестные. Игра не шла в одни ворота. Кроме нескольких снарядов среднего калибра попавших в русские корабли, но не причинивших серьезных повреждений (подбитая баковая шестидюймовка на "Памяти Азова", две умолкшие трехдюймовки и разбитый катер на "Олеге" – не в счет), в них за полчаса перестрелки угодили еще 4 240-мм снаряда и 1 270-миллиметровый. Причем три 240-миллиметровых досталось опять-таки "Памяти Азова". Крейсер под флагом контр-адмирала Бэра был первым русским большим кораблем, миновавшим "огненный" мыс Каннон. Первым он "поймал" и японский снаряд крупного калибра, попавший в основание грот-мачты и срезавший ее как ножом. Кроме этого через десять минут крейсер лишился одного шестидюймового орудия неподбойного борта, фатально поврежденного крупными осколками такого же снаряда. Погибли и были ранены более тридцати моряков. Третий аналогичный "гостинец" попал в бортовую броню практически под средней трубой. Пояс выдержал попадание фугаса, хотя надводный борт и был изрядно посечен.

Еще один снаряд того же калибра поразил флагман Грамматчикова "Аскольд". Он взорвался пробив наружный борт прямо под первым шестидюймовым орудием левого борта. Площадь пробоины в борту составила более 4-х квадратных метров. Шестидюймовка была полностью выведена из строя. Ее расчет погиб. Как и у находившейся дальше в нос трехдюймовки. К переднему 152-миллиметровому орудию пришлось организовывать подачу боеприпасов в ручную. Однако бронепалуба внизу несмотря на локальные деформации, выдержала. На большом ходу вода захлестывала в пробоину и аварийные партии делали все возможное, дабы предотвратить возможные затопления.

270-ти миллиметровый снаряд попал в носовую надстройку "Очакова" практически на уровне палубы полубака. Было разрушено левое крыло мостика. Возникший серьезный пожар даже заставил на некоторое время эвакуироваться из боевой рубки командира и офицеров крейсера. Однако вскоре он был потушен.

Пока крейсера выполняли свою рискованную работу, последовательно приведя в расстройство и временно подавив организованный огонь артиллеристов групп Каннон и Йокосука, броненосцы поотрядно занимали зоны огневого маневрирования, определенные им планом. Корабли Безобразова вышли на прямую наводку против батареи на мысе Футтсу. Ее орудия и верки были прекрасно видны, поэтому борьба с ней была вполне по силам прекрасно подготовленным для такого рода задач трем броненосцам береговой обороны, прошедшим к тому же школу Осакской побудки. А уж при дружеском участии еще и трех мощных эскадренных броненосцев…

Батарее хватило получаса. За это время ее снаряды поразили лишь два русских корабля. Три шестидюймовых подарка попали во флагман Беклемишева – "Адмирал Ушаков". Корабль принял около 300-т тонн воды через полуподводную пробоину позади правого клюза и потерял верхнюю треть задней трубы. Третий снаряд срикошетировал от брони кормовой башни и улетел в море без взрыва.

Вторым "объектом интереса" японских артиллеристов закономерно оказался "Князь Потемкин-Таврический", пораженный крупным снарядом в броневую плиту первого каземата нижней батареи на правом борту. Практически на верхнем краю амбразуры. Весь форс осколков ушел в каземат. Итог – выведенная из строя шестидюймовка, семь убитых и тяжело раненых моряков. Пожара в каземате не произошло. Еще один снаряд – шестидюймовый – ударил прямо в фор-марс. Это попадание стоило жизни двум дальномерщикам, сигнальному кондуктору и ранений еще четырем морякам. Офицеры штаба эскадры и корабля, находившиеся в боевой рубке броненосца, не пострадали. Больше со стороны орудий с мыса Футтсу, или того, что от них осталось, неприятностей у тихоокеанцев не было.

Между тем, во время боя с этой батареей артиллеристы русских кораблей успевали еще и обстреливать трехдюймовками и средним калибром остров Перри, помогая своим крейсерам шрапнельными снарядами сгонять его пушкарей с верков.

Тем временем пять "бородинцев" и "Цесаревич", распределив цели на мысу Каннон, безжалостно обрушились на подавленные крейсерами, но далеко еще не выведенные до конца из строя батареи. Пока корабли Беклемишева скрошив пушкарей на мысу Футтсу начинали "разборку" с артиллеристами острова Перри, броненосцы Иессена спокойно пристрелявшись запустили свою смертоносную "рулетку". Четыре часа они методично, с точностью метронома, вгоняли в позиции своих противников на мысу Каннон двенадцатидюймовые фугасы. Добиваясь того самого предела "насыщения снарядами площадной цели", при котором она с вероятностью стремящейся к единице целью быть переставала. В первые двадцать минут этого безжалостного обстрела в ответ с мыса нет-нет да и прилетали японские снаряды. В три русских броненосца были даже попадания, не причинившие однако серьезного вреда. Затем вместо термина "обстрел" уместнее было бы употребить понятие "расстрел"…

Восьми сотен двенадцатидюймовых и трех тысяч шестидюймовых фугасных снарядов для японских береговых батарей группы "Каннон" оказалось вполне достаточно. Как теоретически, так и практически. Представшее потом глазам очевидцев зрелище шокировало даже видавших виды. Достаточно сказать, что после взрыва артпогребов на двух батареях, некоторые из крупнокалиберных орудий были фактически погребены под щебнем, булыжниками и ломанной арматурой… В мире Петровича название такому придумали много позже. Но здесь, в начале двадцатого века понятие "лунный пейзаж" вошло в обиход именно в связи с мученичеством артиллеристов мыса Каннон.

****

"Черные корабли"… Японцы назвали их так за окраску бортов и мрачный дым над трубами… В июле 1853 году 4 военных корабля, из которых два были пароходами, под командованием коммодора флота североамериканских Соединенных Штатов Мэтью Перри вошли в гавань Ураги. Где коммодор под угрозой своих орудий передал ультимативное требование американского правительства к сегуну с требованием "открытия" страны для САСШ, а именно – выделения портов для угольных станций, гарантии безопасности своих граждан на японской территории и заключения торгового договора. Японцы взяли полгода на "подумать".

В феврале следующего года коммодор вернулся уже с семью вымпелами. Второе пришествие "черных кораблей" было куда более грозным. Перри прошел прямо в глубь залива Эдо, встал на якоря против столицы сегуна и высадил полутысячный десант под прикрытием своих корабельных орудий. Правители Японии вынуждены были уступить. Страна была окончательно "открыта" для западной цивилизации…