Принц из-за моря (СИ) - Чайка Дмитрий

— Да я не проживу столько, княже, — застеснялся Вуйк.

— Внуки твои проживут, — парировал князь. Помни, твоя доля детям перейдет. Когда стройку закончишь, у госпожи Любавы жалованную грамоту получишь, чтобы на веки вечные это твоей семье принадлежало.

— Ох, спасибо, княже, — задохнулся Вуйк. — И сестрам на приданое, значит, смогу скопить, и дом построить, и братьев в люди вывести.

— Кстати, — вспомнил что-то князь. — У тебя же деньги есть теперь. Учителя Леонтий и Ницетий школу открыли. Они детей небедных родителей будут всяким наукам учить, а не только письму и счету. История, философия, риторика. Тем, кто такую школу закончит, прямая дорога на самый верх будет. У тебя же братья подрастают, вот и отправь их туда учиться.

— А сколько такая школа стоит? — жадно спросил Вуйк.

— В месяц три рубля, — ответил князь, а лицо парня разочарованно вытянулось. Обучения двух братьев он не тянул никак, да и одного тяжело тащить будет. Это же ведь жизнь у остальных снова станет почти такой же, как тогда, когда он в кузне работал. Только немного сытнее.

— Первого числа месяца листопада обучение начнется, — князь на выражение лица Вуйка не обратил ни малейшего внимания. — Отдашь братьев в эту школу, а деньги потом из твоей доли вычтем.

— А…? — раскрыл в изумлении рот Вуйк.

— К госпоже Любаве подойдешь, она все устроит. Понял?

— Понял, — рот парня закрылся намертво.

— Когда первая доска будет? — жестко спросил князь.

— Как листья облетят, княже! Всеми богами клянусь! — с горячностью ответил Вуйк.

— Как листья опадут, снова меня жди, — князь вскочил на коня. — Бывай!

— До свидания, ваша светлость, — только и смог сказать Вуйк, который застыл столбом, с трудом переваривая услышанное.

А княжеская кавалькада, взбивая пыль, уже ускакала к Новгороду. Глава Ремесленного Приказа Николай, который скакал рядом с князем, осмелился спросить.

— Да что в этом парне такого, ваша светлость, что вы его благодеяниями с ног до головы засыпали? Вы и так его из грязи вытащили, так теперь еще и братьев его на учебу устраиваете.

— Ты так и не понял ничего, Николай, — повернулся к нему князь. — Мне это не стоит ничего, а он теперь напополам порвется и доску мне до холодов даст. А что насчет благодеяний, так для нужного человека мне ничего не жалко. Себя хоть вспомни пять лет назад. Ты же в Новгород в одних портках пришел, да и те дырявые были. Я нужному человеку не то, что братьев в школу отправлю, я ему свет в квартире оплачу. Понял?

— Конечно, понял, княже, — невольно сглотнул слюну Николай. — Свет в квартире, безусловно! Вне всякого сомнения…

Николай отстал, погрузившись в глубокую задумчивость. Он давно уже жил здесь, хорошо понимал язык и говорил почти без акцента. Его голова чуть не лопнула от бешеной работы мысли. Глава Ремесленного Приказа, покачиваясь под мерную рысь коня, бормотал про себя:

— Квартира? Что такое квартира? Никогда ни про какую квартиру не слышал. Может, quartus, четверть? Но тогда четверть чего? Ничего не понимаю! Платить за свет? Да кто вообще платит за свет? Никто за него не платит, нам его милостивый господь с небес бесплатно посылает. Неужели его светлость хочет новый налог ввести? Спаси нас святой Мартин от такой напасти! Надо с боярином Збыславом пошептаться, чтоб отговорил князя. Мыслимо ли дело, деньги за свет брать! Так ведь и на вилы поднять могут.

Глава 16

Конец августа 629 года. Барсилия. г. Беленджер. В настоящее время Кизилюртовский район Дагестана.

Захваченный тюркютами главный город народа баланджар уже полсотни лет жил мирной жизнью, управляясь сахибом из местной знати. Каганы из рода Ашина, потомки волчицы и принца из народа хунну, держали в кулаке земли от монгольских степей до самого Крыма. Они стремительным броском покорили всю Великую Степь, пройдя половину Евразии всего за десять лет. На то было две причины — ненависть и жадность. Ненависть к своим бывшим хозяевам, жужаням, которые ускользнули от них за Карпатские горы, где их узнали под именем авар, и ненасытная жадность к золоту, которое они хотели выручить, собирая пошлины за проход купеческих караванов. Каганат тюрок поначалу просто купался в шелке. Его было столько, что ханы завешивали им свои юрты, дарили воинам, пытались продавать, но его все равно было много. Вечно воюющие между собой китайские царства платили шелком дань, и вся жизнь гигантской кочевой империи крутилась вокруг этой драгоценной ткани. Каганы покупали за шелк верность своих воинов и вождей мелких племен. Как только шелка поступало меньше, чем обычно, среди тюрок тут же начинались неурядицы, которые, в конце концов, раскололи государство на две части. А теперь китайцы и вовсе перестали платить дань, обрушив хрупкую экономику каганата. Даже сейчас, когда правитель Запада был еще на пике своего могущества, окраины уже начали поднимать головы. А вот у Восточного царства дела шли гораздо хуже. Новые, хищные императоры династии Тан громили его раз за разом. Восточному каганату тюрок оставалось жить меньше двух лет, и это в корне изменит торговлю Великой Степи. Коалиция Восточный каганат — Персия будет разгромлена, а вот ее антагонист Империя ромеев — Западный каганат — Китай резко усилится. Иран, который блокировал поставки товаров через свои земли, разгромлен, и теперь есть шанс вновь восстановить караванную торговлю, как в старые добрые времена. Без караванной торговли обойтись было совершенно невозможно, ведь только в Персии делали ту самую, неимоверно дорогую краску для бровей, которой пользовались жены и наложницы Сына Неба. Император Тайцзун, чтобы сократить расходы, отправил домой три тысячи девушек из своего гарема, но их все еще оставалось очень и очень много. И все они хотели красить свои брови, и непременно краской из Персии. Так что без караванных путей было никак. Тем же путем в Китай шел жемчуг с острова Бахрейн и кораллы из Красного моря, заставляя купцов пересекать безводные пустыни, бесплодные горы и земли хищных племен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А вот посольство василевса Ираклия, которое сопровождал немалый отряд конницы, хищным племенам было не по зубам. Иберы[29] после резни, устроенной в их столице хазарами, сидели тише воды, ниже травы. Кавказская Албания[30] тоже была разорена кочевниками до самых Железных ворот. А уж про персов и говорить было нечего. Они теперь и подумать не могли, чтобы напасть на сильный отряд ромеев. Уж слишком слабы они стали.

Равнины на западном побережье Каспия были раем для хазарских табунов. Именно тут, севернее Дербента, и кочевал народ хазар, который постепенно набирал силу, пока сила тюрок таяла, словно снег под весенним солнышком. Хазарские племена подчинялись самому кагану Тон-ябху и его племяннику Бури-шаду, который был поставлен наместником в этих местах. Именно за него и должна была пойти замуж дочь императора Евдокия Епифания, и отборный отряд тюрок встретил их в нескольких днях пути от кочевья наместника.

Ковыль степной Барсилии раскинулся травяным ковром от самого моря до Кавказских гор. Там уже начиналась Барсилия горная, где жило множество больших, мелких и мельчайших племен, говоривших на разных языках. Жаркий зной степи был привычен кочевникам точно также, как лютая зимняя стужа, когда в жестокий буран такой всадник выходил из теплой юрты, чтобы не дать разбежаться стадам, дуреющим от острого снега, летящего в глаза.

Патрикий Андрей, который в свое время сватал молодую госпожу, снова возглавлял посольство. И он тоже, подобно многим другим, с опасением относился к неведомо откуда выскочившему евнуху, обласканному самой императрицей. Стефану даже поговорить было особенно не с кем, кроме, пожалуй, Сигурда, которого послали с десятком варангов, чтобы поразить степняков его видом в самое сердце. Огромный дан, который был прост, как ребенок, жутко гордился и нарядным плащом из шкуры, и обилием золота, которым был увешан, и тем неподдельным ужасом, что он внушал окружающим.