Я пойду одна - Мэри Кларк

39

Не только боль в пораженных артритом коленях, на которую отец Эйден горестно пожаловался позднему визитеру, мешала старому священнику спать в ночь на среду. Дело было в женщине, которая призналась ему, что замешана в преступлении, совершаемом ныне, и в предстоящем убийстве. Ее имя было теперь ему известно: Александра Морланд.

Невероятная ирония крылась в том, что он встретился с ней у Альвиры и Уилли! Между двумя и четырьмя часами ночи отец Эйден перебрал в памяти все до единого моменты их встречи. Любому было очевидно, что Зан, как звала ее Альвира, действительно страдала. Выражение ее глаз напоминало о душах, терзаемых в аду, если допустимо такое сравнение. Она сказала: «Бог забыл о моем существовании».

«Александра действительно в это верит, — думал отец Эйден. — При этом она просила меня молиться за ее сына. Если бы только я мог ей помочь! В исповедальной комнате она прекрасно осознавала, что именно делает, и то, что намерена совершить. Тут ошибиться невозможно, как и в том, что это была она».

Альвира, хорошо знавшая Зан, узнала ее на записи камер наблюдения в церкви и сказала, что это именно та особа, которая изображена на фотографиях из Центрального парка.

«Если бы только я мог огласить тот факт, что Морланд, возможно, страдает раздвоением личности, они попытались бы найти какого-то врача, способного с помощью специальных препаратов вытащить из ее ума то, что глубоко скрыто, — думал отец Эйден. — Но я ничего не способен открыть, даже ради помощи ей же…»

Он мог лишь молиться о том, чтобы каким-то другим способом, как-то иначе правда вышла на свет ради спасения ребенка, если, конечно, еще не поздно. Потом глаза отца Эйдена начали наконец слипаться. Однако незадолго до рассвета он опять проснулся. Перед ним стояло лицо Зан. Было и что-то еще… приснившееся ему. Это тревожило отца Эйдена. В нем проклюнулось семя сомнения, но он не знал, откуда оно взялось.

Францисканец еще раз шепотом прочел молитву за Александру и ее мальчика, потом сон сжалился над ним, и отец Эйден проспал до тех пор, пока его не поднял будильник, сообщавший, что пора собираться на восьмичасовую мессу.

Около половины одиннадцатого, когда отец Эйден просматривал почту, лежавшую на его письменном столе, раздался телефонный звонок. Это была Александра Морланд.

— Святой отец, я должна поспешить, — сказала она. — Мой адвокат явится с минуты на минуту, мы поедем в полицейский участок. Детективы, ведущие дело Мэтью, хотят со мной поговорить. Насколько я понимаю, меня намерены арестовать. Простите, что я была груба с вами вчера вечером, и спасибо за то, что молитесь за Мэтью. Я хочу, чтобы вы знали вот что: сегодня рано утром я уже совсем готова была проглотить целый пузырек таблеток снотворного, но в том, как вы смотрели на меня и держали за руку, было нечто важное. Я остановилась и, как бы то ни было, больше и думать о таком не хочу. Я должна вас поблагодарить. Пожалуйста, продолжайте молиться за Мэтью, а если вы не против, то и за меня замолвите словечко.

В трубке тут же раздался щелчок. Ошеломленный отец Эйден долго сидел неподвижно.

«Так вот что я пытался вспомнить, — думал он. — Ощущение ее рук, когда я их коснулся… Но в чем тут дело? Что это могло быть?»

40

После приятнейшего ужина с подругой Ребеккой, когда они насладились несколькими бокалами вина, Пенни отлично проспала всю ночь и даже позволила себе роскошь вернуться в постель с чашкой утреннего кофе. Откинувшись на подушки, она смотрела новости по телевизору и снова увидела фотографии, сделанные в Центральном парке. Морланд вынимает своего маленького сына из прогулочной коляски, а потом ее увозят на «Скорой помощи».

— Если будет доказано, что фотографии не подделка, то я уверен, арест Александры Морланд неизбежен, — заявил юридический эксперт, комментировавший события.

— Неужели вчера они не могли это сделать? — рявкнула Пенни в телевизионный экран. — Чего они ждут, небесного знамения?

Покачивая головой, она снова поднялась с постели, набросила теплый халат и понесла кофейную чашку в кухню, где принялась готовить себе обычный солидный завтрак.

Берни позвонил, когда она кусочком жареного хлеба подбирала с тарелки последние крошки яичницы-болтуньи. Голос мужа звучал весьма сердито, когда он сообщал, что на ремонт его грузовика понадобится еще пара часов, так что домой Берни доберется только во второй половине дня.

— Надеюсь, вы с Ребеккой не съели все тушеное мясо до крошки, — сказал он жене.

— Не беспокойся, тебе осталось более чем достаточно, — заверила его Пенни, прежде чем попрощаться.

«Ох уж эти мужчины, — думала она, добродушно покачивая головой. — Он злится из-за того, что застрял на какой-то заправке невесть где, и ищет повод рассердиться на меня, чтобы выплеснуть все, что накопилось, когда вернется домой. Надо было ему сказать, что мы с Ребеккой слопали все, а ему на вечер осталась только замороженная пицца».

Загружая тарелки в посудомоечную машину, Пенни увидела в окно почтальона, опускавшего что-то в их почтовый ящик у начала подъездной дороги. Когда его фургончик отъехал, Пенни потуже завязала пояс халата и поспешила выйти из дома.

«Кто знает, где ждет тебя счастье», — думала она, открывая ящик и вытаскивая из него тонкую пачку писем.

Домой, в тепло и уют, Пенни вернулась еще более быстрым шагом.

В нескольких первых конвертах скрывались просьбы о пожертвованиях от разных благотворительных обществ. Потом обнаружилась реклама нового крема для лица с образцом размером в ноготь, а вот последний конверт вызвал на лице Пенни неосознанную улыбку. Это было письмо от Михан. Пенни быстро вскрыла его. Альвира приглашала приятельницу на встречу группы поддержки победителей лотерей, которая проходила раз в полгода в ее квартире.

На официальном приглашении Альвира написала и кое-что от себя лично. «Дорогая Пенни! Очень надеюсь, что вы с Берни сможете прийти. Я всегда так рада тебя видеть!»

«Да, мы сможем пойти, — радостно думала Пенни, вспоминая расписание поездок Берни. — Интересно, что Альвира теперь думает об этой Морланд. Они ведь дружили, насколько я знаю».

Но приятное предвкушение иссякло, когда Пенни поднялась в спальню, приняла душ и оделась. Ее грызло что-то, имевшее отношение к той поганке, которая сняла дом Оуэнса. Дело было не только в том, что эта Глория Эванс вела себя так грубо, когда Пенни принесла ей черничные плюшки.

«Дело не в игрушечной машинке, забытой на полу, — решила Пенни. — Конечно, та женщина вроде бы заканчивает какую-то книгу, но даже писатель, ищущий уединения, не может захлопывать двери прямо перед лицом человека, так?»

Пенни была натурой бережливой. Именно поэтому ей показалось очень странным кое-что, сказанное Ребеккой. Эта Эванс глазом не моргнув заплатила за годовую аренду дома, хотя предполагала прожить в нем всего три месяца.

«Что-то с этой леди не так, — решила Пенни. — Она ведь не просто вела себя грубо, явно нервничала, подойдя к двери. Интересно, не занимается ли девица чем-нибудь противозаконным? Может, наркотики продает?

Никто ведь и не заметит, если к ней будут приходить поздно вечером, дом стоит в стороне, дальше и дороги никакой нет. Дом Оуэнса — единственный в том районе…

Надо бы мне присмотреть за этим местом, — подумала Пенни. — Проблема в том, что если Глория Эванс случайно подойдет к окну, то сразу увидит, как я проезжаю мимо, потом разворачиваюсь и качу обратно. Если она во что-то замешана, я ее спугну…»

При этой мысли Пенни, красившая губы яркой помадой, ее единственной данью светским требованиям, расхохоталась и тут же мазнула тюбиком по щеке.

— Ох, ну и ну! — воскликнула она. — Я поняла, что мне не нравится в этой пташке Эванс. Она чем-то напоминает Морланд! Разве не забавно? Ладно, расскажу Альвире о том, что мне подвернулась загадка и я пыталась ее разгадать. Вот уж она повеселится!

41

Чарли Шор не сумел скрыть изумление, когда Джош открыл перед ним дверь дизайнерской студии Морланд и он увидел рулоны, сваленные вдоль стен и загромоздившие половину пространства.

— Один из наших поставщиков неверно нас понял, — начал объяснять Джош.

— Нет, не так, — поправила его Зан. — Мистер Шор, то есть Чарли, раз уж мы так договорились… кто-то заказывает от моего имени материалы, которые нам пока не нужны. Этот субъект взломал мой банковский счет.

«Она и в самом деле немножко не от мира сего», — подумал Шор, но постарался, чтобы на его лице отразилась только забота.

— Когда вы это обнаружили, Джош?

— Первый сигнал был на днях, когда кто-то от имени Зан купил билет первого класса в Южную Америку на следующую неделю в один конец и оплатил его с нашего делового счета, — ответил Грин ровным тоном, просто констатируя факт. — Потом была приобретена дорогая одежда, а деньги за нее перечислены со сберегательного счета Зан. Теперь мы узнаем от наших поставщиков о коврах, тканях и настенных гобеленах, которых не заказывали.