Золотой Сын - Пирс Браун

– Знаешь, Антония, Фичнер как-то сказал одну фразу, которая кажется мне очень подходящей к нашей ситуации, – галантно поднимая чашу с вином, говорю я.

– Ах да, Фичнер! – вздыхает она, и ее груди агрессивно вздымаются в слишком глубоком декольте облегающего платья. – Эта бронзовая крыса заслужила определенную репутацию. И что же он сказал?

– Мужчины никогда не скучают по хламидиям, – резко бросаю ей я, выливаю вино ей под ноги и отхожу в сторону.

Она хватает меня за руку, привлекает к себе так близко, что я чувствую ее горячее дыхание.

– Они придут за тобой! Беллона придут за тобой! Беги, спасай свою шкуру! – шипит она, косясь на мое лезвие. – Если ты, конечно, не считаешь, что сможешь победить Кассия на дуэли! – добавляет она, отпуская мою руку. – Удачи тебе, Дэрроу! Мне всегда будет не хватать цирковой мартышки на наших балах! Думаю, что буду скучать по тебе сильнее, чем Мустанг!

Не реагируя на ее слова, отхожу подальше, отчаянно надеясь, что скоро на церемонию прибудут все дома и я смогу положить этому конец. Целая вереница преторов, квесторов, судей, губернаторов, сенаторов, торговцев, глав семей и домов, два олимпийца и тысячи других гостей подходят к моему хозяину, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Пожилые мужчины беседуют об атаке на Уран и Ариэль, обсуждают идиотские слухи о том, что новый Рыцарь Гнева уже получил свое оружие, что база загадочных Сынов Ареса находится на Тритоне, говорят о чуме, бушующей на темных континентах Земли, – одним словом, мелют ерунду.

Другие отводят моего хозяина в сторону, будто не замечая, что сотни глаз наблюдают за каждым их шагом, и медоточивыми голосами рассказывают ему о ночных разговорах шепотом, о том, что ветер начинает дуть в другую сторону, а приливы могут быть крайне опасны. Сплошные метафоры и иносказания, но суть сводится к одному и тому же: Августус впал в немилость у верховной правительницы, точно так же как я – у него самого.

Где-то вдалеке ночное небо бороздят корабли, которым нет никакого дела до всей этой болтовни, как, впрочем, и мне. Как же все-таки странно видеть эту женщину на возвышении за танцплощадкой, наблюдать за тем, как она беседует с лордами других домов, с людьми, которые распоряжаются жизнью миллиардов простых граждан. Она так близко, такая живая и хрупкая.

Октавию Луну окружают самые близкие ей женщины – три фурии, три сестры, она доверяет им больше, чем кому-либо другому. Верховную правительницу красавицей не назовешь: ее довольно миловидное лицо бесстрастно, словно горный пейзаж. Ее сила в молчании. Редко услышишь, как она говорит, зато как она слушает – будто гора, величественно внимающая шепоту и стонам ветра в своих ущельях и вокруг пиков.

У дерева одиноко стоит мужчина, столь же мощный, как и древесный ствол. В руке он сжимает небольшой бокал, на его эмблеме изображен крылатый меч – знак претора, командующего флотилией. Подхожу к нему. Завидев меня, он улыбается.

– Дэрроу Андромедус! – рычит Карнус.

Щелчком пальцев я подзываю проходящего мимо розового, беру две чаши с вином с ледяного подноса и протягиваю одну из них Карнусу:

– Подумал, что неплохо будет выпить вместе перед тем, как ты убьешь меня.

– Хорошая идея, – отзывается он, осушая свой бокал и беря у меня из рук новый. – Надеюсь, ты не собираешься меня отравить? – спрашивает он, внимательно глядя на меня поверх бокала.

– Это для меня слишком тонко.

– Ну в этом мы с тобой сходимся, зачем все эти уловки… – Он улыбается крокодильей улыбкой, разглядывая золотыми глазами проходящих мимо мужчин и женщин, и выпивает вино. – У нас тут прямо полный декаданс… даже странно.

– Я слышал, что сценарий праздника сочинил Квиксильвер.

– Где еще, кроме Луны, серебряному разрешено притворяться золотым?! – ворчит Карнус. – Ненавижу эту Луну, – добавляет он, хватая закуски с подноса проходящего мимо официанта. – Еда слишком тяжелая, а все остальное чересчур легкое. Хотя говорят, что шестая перемена блюд будет просто восхитительной!

Говорит он это каким-то странным тоном. Я складываю руки на груди и наблюдаю за вечеринкой. Мне на удивление комфортно в компании человека, которого я ненавижу. Мы не притворяемся, что нравимся друг другу, никаких масок, по крайней мере общаемся откровеннее обычного.

– Юлиану бы тут понравилось, – со смешком заявляет он. – Он был самодовольным, испорченным ребенком.

– А вот Кассий говорил о нем только хорошее, – решаю я проверить своего будущего убийцу на вшивость.

– Кассий! – хмыкает тот. – Кассий как-то раз подбил птицу из рогатки, а потом в слезах прибежал ко мне, потому что понимал: надо ее убить, чтобы не мучилась, – а у него рука не поднималась. Я сделал это за него, добил ее камнем. То же самое сделал и ты, – ухмыляется он. – Мне, наверное, стоит поблагодарить тебя за то, что ты убрал этот генетический мусор.

– Постой, чувак, Юлиан же был твоим братом…

– В детстве он постоянно писался по ночам. Писался! А потом пытался спрятать простыни и сам отдавал их прачке. Как будто прачка не была нашей собственностью! Этот мальчишка не заслуживал ни любви матери, ни имени отца! – восклицает Карнус, хватая еще один бокал у проходящего мимо розового. – Из этой истории стараются сделать трагедию всех времен и народов, но это не так. Просто закон естественного отбора.

– Юлиан, в отличие от тебя, был настоящим мужчиной, Карнус.

– Ой, ну-ка объясни, что ты имеешь в виду! – смеется Карнус, которого явно позабавили мои слова.

– В мире убийц добрым быть куда сложнее, чем злым. Хотя какое нам с тобой до этого дело – такие, как мы, просто проводят время в ожидании неминуемой гибели.

– И в твоем случае она не заставит себя ждать, – кивает на мое лезвие Карнус. – Жаль, что ты не воспитывался в нашем доме. Нас учат владеть лезвием раньше, чем читать. Отец приказал нам самим изготовить себе лезвия, дать им имена и спать с ними вместе. Возможно, тогда у тебя и были бы шансы…

– Интересно, а кем бы стал ты, если бы отец научил тебя чему-то еще?

– Я такой, какой есть, – отзывается Карнус, подхватывая с подноса очередной бокал. – И за тобой послали именно меня из всех братьев и сестер, потому что в этом деле я лучший.

– Почему? – спрашиваю вдруг я.

– Что – почему?

– У тебя есть все, о чем только можно мечтать, Карнус. Богатство. Власть. Семеро братьев и сестер. Двоюродных даже не знаю сколько… Племянники, племянницы… Отец и мать, которые любят тебя… Тем не менее ты здесь надираешься в одиночестве. По ходу пьесы убиваешь моих друзей. И смысл твоей жизни состоит в том, чтобы прикончить меня. Почему?

– Потому что ты нанес оскорбление моей семье. Никому не позволено оскорблять дом Беллона и оставаться в живых.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});