Бей или беги - Саманта Янг

своим существом. Безоглядно.

— Так ты теперь моя девушка? — спросил он. — Тогда я буду отгонять всех от тебя, говоря, что ты моя девушка.

— Да, — я взяла его за руку. — Я твоя. А ты мой.

— Навсегда.

* * *

Я резко проснулась, как будто меня кто-то толкнул. Воспоминания. Волосы у шеи были мокрые от пота, а все тело в испарине.

Итак, сон не помог мне забыть призраки прошлого. Возможно, бег поможет. Я встала, как только за окном забрезжил рассвет, надела спортивную одежду и вышла из дома.

Через несколько километров я почувствовала себя значительно лучше. Но я знала, что окончательно избавиться от похмелья тяжелых воспоминаний мне поможет только работа. Вот почему я шла в офис радостная и оживленная.

«Стелла Ларсон Дизайнс» находилась на Бикон-стрит, за несколько домов от знаменитой гостиницы «XV Бикон Отель», только на другой стороне улицы. Фирма не всегда располагалась в таком шикарном месте, однако, как только компания Стеллы стала приобретать популярность, она рискнула арендовать для офиса люксовое помещение, надеясь привлечь богатых клиентов. И это сработало. У нас была просторная приемная, плитка на полу приглушенно-серого цвета, угловой диван с обивкой из белой кожи, через спинку которого был изящно перекинут серый плед, и множество подушечек разных размеров в серых тонах. В торце приемной стоял комод, покрытый серым лаком, в ящиках которого хранились наши портфолио. Стену над комодом и по сторонам украшали фотографии в лимонных рамках наших особенно удачных проектов. Тот же цвет повторялся в вазе на комоде, стеклянной чаше ручного дутья на журнальном столике и обивке миниатюрного кресла в углу комнаты, застегивающегося сзади на пуговицы.

Стойка в приемной была стеклянная — мы хотели создать эффект ее отсутствия в комнате. Однако это была только видимость: как только кто-то появлялся в зоне стойки, во всех наших комнатах раздавался сигнал, и кто-нибудь из нас шел приветствовать гостя. Стелла не видела смысла нанимать администратора на полную ставку: учитывая, что почти все наши клиенты приходили по предварительной записи, это означало бы пустую трату денег.

Еще одним приятным моментом в расположении нашего офиса на Бикон-стрит было то, что я могла дойти сюда от дома пешком менее чем за десять минут. Когда я шла на работу, в сумочке зазвонил телефон. Ну, началось. Я вздохнула и стала копаться в сумочке, отыскивая телефон. Не успела я вернуться, как клиенты уже требуют моего внимания.

Однако имя на экране сказало мне, что это не клиенты, а дядя Дэвид.

— Доброе утро! — сказала я приветливо, потому что была всегда рада его слышать.

— Доброе, дорогая! Просто звоню узнать, как ты долетела.

Наверно, сказалось напряжение последних дней, но от его слов на глаза у меня навернулись слезы. Благодарная за его заботу, я улыбнулась:

— Я дома, живая и здоровая. Прямо сейчас вхожу в офис.

— А сама ты в порядке?

Тут надо рассказать немного о моей семье.

Мое детство было сумбурным, потому что родители не знали, что делать с ребенком. Они хотели ребенка, но когда завели, то передумали. Они не были откровенно недобры, но и нежности ко мне никогда не проявляли — не больше, чем к любому другому в их окружении. По их философии, они позволяли мне найти свой путь, что должно было сделать меня свободной и независимой личностью. Они также не верили в обиды и ссоры: когда Аманда Пойнтер доставала меня в седьмом классе и один раз толкнула так, что я плюхнулась лицом прямо в грязь, они посоветовали мне просто простить ее.

Если бы им стало известно, что я курю травку или угоняю машины, они бы просто пожали плечами: девочка ищет себя.

Они очень мало знали обо мне, никогда не пытаясь узнать как личность, и единственный комплимент, которого я от них удостаивалась, касался моей внешности.

Единственным лучом света в моем детстве был дядя Дэвид, старший брат матери. Он был абсолютно другим и не одобрял стиль воспитания моих родителей. Я слышала, как он пытался поговорить об этом с матерью, но она в ответ сказала лишь, что они с отцом не пускают отрицательные эмоции в дом. Я знала, что они с отцом доводят моего дядю до бешенства, однако он продолжал приезжать, когда мог, чтобы проведать меня.

Он даже присылал мне деньги, когда я училась в школа искусств и дизайна в Саванне. Благодаря дяде Дэвиду и учившимся в нескольких часах езды в Университете Джорджии Нику и Джем студенческие годы стали самыми счастливыми в моей жизни. Однако через год после окончания колледжа, когда меня уговорили вернуться в Феникс, два человека, которым я доверяла больше всех, предали меня, разбив мое сердце. И тогда дядя Дэвид был единственным, кто помог мне собрать себя по кусочкам. Он настоял на том, чтобы я переехала в Бостон и пожила с ним и его женой, пока не встану на ноги. Я работала тогда стажером в фирме по дизайну интерьеров и надеялась найти работу получше в другой компании. Мой дядя был успешным бухгалтером, и я уговорила его разрешить мне переделать его офис, чтобы добавить эту работу в мое маленькое портфолио. Однако Стелла Ларсон во время очередного посещения дяди заметила перемены в убранстве офиса и стала расспрашивать. И мой добрый, отзывчивый дядя Дэвид расписал мои таланты такими красками, что Стелла захотела со мной встретиться. С тех пор уже седьмой год мы работаем вместе.

Это был не единственный случай, когда дядя Дэвид помог мне. Именно благодаря его протекции Харпер получила работу в «Кентербери». Джейсон Лютон был не просто клиентом, но и другом дяди, и по моей просьбе он убедил Джейсона взять Харпер учеником повара, когда ей было только девятнадцать.

Будучи пенсионером, дядя Дэвид работал неполный день и жил в прекрасном доме в Гайд-Парке[28], но его нечасто можно было там застать, так как его жена очень любила путешествовать. Однако он связывался со мной при каждом удобном случае. И знаю, что беспокоился за меня, услышав новость о смерти Джем.

— Я — хорошо, — сказала я в трубку, проходя мимо комнаты Стеллы и помахав ей рукой. Она подняла голову от монитора компьютера и