Измена. Бес в ребро - Лана Полякова

не лезь ко мне сейчас с разговорами! — твёрдо сказала я и резко развернулась, подойдя в маме.

Остановилась чуть ближе к Александру.

— Папа волнуется о тебе, мама. Говорит, чтобы ты поберегла себя. — сказала я с намёком.

— Я пойду к нему — засобиралась мама.

— Разрешите, я провожу вас? — спросил маму подошедший к нам Сергей.

— Не стоит. Лишние волнения ни к чему сейчас моему мужу. — с достоинством ответила ему моя мамочка.

— Мам, ты будешь здесь дожидаться окончания операции? Смотри, до начала ещё несколько часов. Возможно, имеет смысл тебе ждать дома. Хотя бы зайти домой пообедать? Не будешь же ты стоять тут на ногах всё это время. — затараторила я маме, пока она не ушла.

— Я буду с ним, пока его не повезут готовить к наркозу. — ответила мне мама.

— Хорошо, мы сейчас найдём, где нам всем устроиться. Когда выйдешь от отца, позвони мне, пожалуйста. — сказала я маме.

Затем повернулась, и, положив руку на лацкан его пиджака, попросила Александра меня проводить. Саша, сверкнув глазами, с удовольствием согласился.

Я обернулась и застыла. Стояла и смотрела как Сергей, поддерживая под руку, ведёт мою маму в сторону палаты отца и мне хотелось от ярости топать ногами и кричать. Как можно быть таким бестактным. Мама — пожилой человек. Он что, не понимает, как он здесь неуместен.

Ох.

— Твоя мама не так беспомощна, как ты думаешь, — тронув меня за руку, произнёс Саша и направил в сторону лифтов.

— Лен, ты не ругайся сразу. Послушай, я поговорил с заведующим отделением и договорился о послеоперационном уходе и отдельной палате для твоего отца. Также немного другие материалы для протезирования и более дефицитные препараты для лечения. Сумма не очень большая, не думай о ней. Но молчать об этом с тобой не стоит, как и делать что-то за твоей спиной. — рассказал мне Саша, как только мы спустились с седьмого этажа в холл основного корпуса.

— Спасибо. Это очень важно. Я совсем не подумала, что будет после операции. Сколько? Мне нужно знать. — спросила я его.

— Лен, разреши мне поучаствовать в твоей беде. Я не могу не помочь любимой женщине. Не нужно мне возвращать эти деньги. Не унижай меня. — мягко, но убедительно произнёс Александр.

— Не рано ли о любви? — улыбнулась я, стрельнув взглядом в мужчину.

— Для меня нет. Это давно осознанное решение. Я уже точно знаю про себя всё. Тебя ни к чему не обязывает мои чувства. Знай о них. Не нужно ничего отвечать мне сейчас. Тебе сейчас точно не до моих чувств. — спокойно произнёс Александр, придерживая мне двери и помогая спуститься со ступеней крыльца.

Глянув на его профиль, я поймала себя на том, что мне нравится, когда он касается меня. Мне льстит, как он на меня смотрит. И волнует его сдерживаемые чувства. Могу быть усталой или злой. Я могу быть лёгкой и глупой.

Мне не нужно подстраиваться под его настроение. Чувствуется, что он принимает и любуется мной во всех ипостасях. Рядом с ним я меняюсь, кокетничаю и флиртую!

Я! Кокетничаю!

С ума сойти.

На улице упоительно пахло весной. После больничных коридоров, пусть чистых и современных, но пропитанных невыводимым запахом антисептика и атмосферой боли, воздух на улице был прекрасен.

Мы зашли в какую-то кафешку недалеко от входных ворот. На Грохольском переулке, практически напротив больницы, находится посольство Португалии. И кухня в ближайшем ресторанчике соответствующая. Острая. Но чуть подальше вдоль переулка обнаружилась вполне обычная кафешка. Где я с упоением вдыхала запах кофе и никак не могла решить, что я хочу.

Привычный капучино. Но большую чашку. Или маленькую порцию мокко. Горького вначале и со сладким шоколадом на дне чашечки. Время капучино — это утро. И оно уже давно миновало. Пришло время баловать себя сложными вкусами!

Я купила несколько бутербродов и зелёный чай для мамы и мы, не торопясь, возвращались к корпусу, когда она позвонила. Я уговорила её спуститься. И мы, встретившись, прошли во внутренний двор. Там, устроившись на скамейке, пока мама пила свой чай, я рассказала, что о послеоперационном уходе можно не волноваться.

Специально не интересовалась, куда делся Сергей. Судя по решительно сжатым губам, мама не сдерживалась с ним в выражениях.

Врач велел нам не маячить в коридоре, создавая панику и антисанитарию, а ждать звонка. По окончании операции нам позвонит.

Пока Саша отвлекал от мрачных мыслей маму, я, откинувшись на спинку скамейки, смотрела в весеннее синее небо. С ярко-белыми, словно нарисованными облаками, которые величаво проплывали над Москвой. Под оглушительное птичье щебетание.

И такое умиротворение снизошло на меня. Я абсолютно точно знала, операция пройдёт успешно. И всё образуется со временем.

Шторм, разбивший нашу с Сергеем любовную лодку, вскоре утихнет.

И этот шторм в конечном счёте тоже есть благо. Он смыл всё наносное с моей жизни.

Тридцать девятая глава

Час назад закончилась операция. Врач подробно объяснял нам, что они сделали. Но на второй фразе, правда, я перестала его понимать. Главное услышала — всё прошло успешно. И мои глубоко запрятанные, мучительные и тайные переживания о том, что папино сердце может не выдержать и не перенести наркоз, были напрасными.

Теперь нас ждёт период восстановления и затем реабилитации. Причём врач особо настаивал на том, чтобы мы не затягивали и не залёживались. Он несколько раз повторил маме, что не стоит долго лежать.

А сейчас, когда напряжение этого страшного дня ушло, было очень уютно вот так просто идти рядом.

Мы с Сашей неторопливо брели пешком в сторону моего дома. Рядом. Практически обнявшись.

Я делилась планами, а он предлагал варианты, рассказывая о возможных решениях.

Нужно будет после восстановления отправить родителей вдвоём в какой-нибудь реабилитационный центр или санаторий. Надо будет потом посоветоваться с врачом. Где будет комфортно моим старикам.

Саша предложил на майские съездить в его загородный дом. На два-три дня. Отдохнуть на природе, подышать воздухом. Просто побродить по лесу или посмотреть на речку. Пожарить шашлыки и посмотреть на костёр. Да