Времена выбирают (СИ) - Леонов Дмитрий Николаевич

Тут по толпе прошёл слух, что переговоры с телевизионным начальством ничего не дали. Послышались возгласы: «Идём на штурм!» Прибежал какой-то парень и стал объяснять, что главное телевизионное здание на самом деле – через дорогу, ближе к телебашне, в эфир выходят именно оттуда. Толпа перекрыла дорогу и двинулась к другому зданию. Уже стемнело, и зажглись фонари. А город жил своей жизнью – в домах зажгли свет, ездили троллейбусы, откуда-то из-за деревьев доносился шум электрички.

Вдруг Мария увидела армейский грузовик, который подъехал к дверям телецентра и, не сбавляя скорости, протаранил их, наполовину влетев в фойе. «На штурм!» – закричали в толпе, и люди бросились к разбитым дверям, раздались одиночные выстрелы. И тут из окон здания загремели автоматные очереди.

Кто-то побежал прочь, кто-то попытался лечь на землю, некоторые попытались отстреливаться. Мария тоже стянула с плеча автомат и присела на одно колено, но прежде чем сдвинуть скобу предохранителя, она глянула в ту сторону, куда предстояло стрелять. В оконном проёме мелькнула тень солдата – в каске, бронежилете, с автоматом. Но главное, что успела заметить Мария – это молодой пацан-срочник, на несколько лет моложе её. Палец не успел сдвинуть предохранитель автомата, она упала на землю и попыталась ползком выбраться из сектора обстрела. И вдруг наткнулась на что-то мягкое, тёплое и липкое. Она подняла голову и в свете уличных фонарей разглядела, что перед ней лежит та самая девочка-школьница, с которой она говорила полчаса назад. Автоматная очередь снесла у девочки полголовы.

Недавняя эйфория сменилась ужасом – что они делают?! Ведь это советские люди, пусть и бывшие, убивают друг друга, ещё чуть-чуть – и это уже не остановить. Из оцепенения её вывели стоны раненых и сирена «Скорой помощи». Мария поднялась, хоть кругом свистели пули – надо помочь раненым! Но что-то мешает. Ах да, это автомат в руках. Но оружие бросать нельзя – это правило ей вбили твёрдо. Она подняла чью-то сумку, вытряхнула вещи, убрала в неё автомат, а сумку перекинула через плечо. Теперь её руки свободны.

– Сюда! – закричала она врачам «Скорой». Мужчина оказался тяжёлым, вместе с врачом они еле подняли носилки, чтобы погрузить их в машину.

– Там ещё один! – показала Мария.

– Места больше нет, – ответила врач «Скорой».

– Он же ранен!

– Бери носилки! – крикнула врач. – Сама под пули не попади!

Вторым был молодой парень, которому перебило ногу. С ним оказалось легче.

– Мы поехали, – сказала врач. – Вон ещё машины идут.

Со стороны гостиницы «Космос» мелькал синий маячок «Скорой». Мария огляделась – на площади перед телецентром лежало несколько человек, остальные прятались за машинами и каменным парапетом.

– Ложись! – закричали ей, и замахали руками – мол, пригнись ниже! Под ногами высекла из асфальта искры автоматная пуля. Только сейчас до неё дошла опасность её положения.

Как она выбралась из-под обстрела, а потом – за кольцо оцепления, она потом вспомнить так и не смогла, как не пыталась. Ясно воспринимать происходящее вокруг она стала, только когда оказалась на противоположной стороне проспекта Мира. Прохожие шарахались от девушки в грязной одежде, перемазанной кровью. Но она не обращала на это внимания. Только что она заглянула в омут гражданской войны, и он чуть не затянул её. А если это не удастся остановить, что будет со страной? Требования политиков теперь казались ей мелкими и нелепыми. Эфирное время? Кому теперь нужно это эфирное время?! Этой девочке, которая осталась там, на асфальте перед телецентром? Или её родителям?

2

Сейчас она не могла об этом думать. На душе было тошно. Её всю трясло, как в лихорадке. Как тогда сказал фронтовой доктор – окопная болезнь. Но его лекарство помогло. Так она дошла до железнодорожной платформы. Мария огляделась – на привокзальной площади стоял ряд ярко освещённых палаток. Она подошла к крайней.

– Водка есть?

– Вам какую? – из-за железной решётки спросила продавщица.

– Любую.

– Две тысячи рублей, – продавщица полезла под прилавок.

Мария сунула руку в карман и вытащила все свои деньги – две синенькие сотенные бумажки и мелочь. Облом! Но если она сейчас не выпьет, то… Она снова вспомнила кровавые сгустки на асфальте. Чего она после этого боится? Что ещё может случиться? Она расстегнула сумку и достала автомат. Ствол лязгнул о прутья решётки.

– Я беру, – она забрала бутылку из трясущихся рук продавщицы. – Сдачи не надо!

Электричка уже подходила к платформе, пришлось пробежаться. Она вскочила в тамбур, и двери захлопнулись у неё за спиной. Народу в электричке было немного. Она прошла в вагон, раскупорила бутылку и стала пить прямо из горлышка.

Водка на неё почти не подействовала, хотя дрожь унялась. Да, она была на войне, и там люди гибли у неё на глазах. Но это была война, и это были солдаты. И она тоже была солдатом. Но стрелять здесь, в центре многолюдного мирного города – это безумие! Какими бы благими целями это не оправдывалось. Кому это добавит счастья – матерям тех солдат, которые охраняли телецентр? Ради чего всё это? Ради защиты Советского Союза? Так его уже два года как нет. И тем более нелепо ради этого убивать граждан Советского Союза, с какой бы стороны они не были. Она поправила сумку – два полных магазина патронов, помимо автомата, заметно оттягивали плечо. Она не смогла стрелять по своим же, советским, русским людям.

Право на насилие имеет только законная власть. Но где она сегодня – законная власть? Получается, у кого оружия больше – тот и власть? Вот у неё сейчас есть оружие, и что – она власть? Может насаждать порядок и справедливость, как она их понимает?

3

Уже выйдя на свою улицу, вдалеке под фонарём Мария увидела людей, стоящих перед домом Михаила. На всякий случай она свернула с дороги и пошла по тротуару, где кусты закрывали её от постороннего взгляда. Подойдя ближе, она услышала грубый мужской голос:

– Тащи их сюда!

Двое мужиков вытащили под свет фонаря Михаила, следом бежала ревущая Света. Со двора раздался крик:

– Эй, вы что делаете?!

Мария сошла с тротуара и стала пробираться через кусты, не спуская глаз с происходящего перед домом. Стоящий под фонарём ударил Михаила бейсбольной битой под колени, и тот упал на асфальт. Света закричала. Наконец Мария поняла, что происходит – это те самые бандиты, которые вымогают у Михаила деньги. А который с бейсбольной битой – это их главарь.

– Заткни её, и иди разберись, чего там, – приказал главарь своему подручному. Подельник ударил Свету по лицу, и вдвоём с другим бандитом бросился во двор. Там раздались звуки борьбы, и вскоре бандюки вытащили под фонарь Андрея.

– Ну ты смотри! – главарь прохаживался по асфальту, поигрывая битой. – Прямо шведская семья.

– Заткнись, урод! – крикнул Михаил. Главарь наотмашь ударил его битой, и Михаил упал навзничь, видимо потеряв сознание.

Мария остановилась и, не отрываясь, смотрела на освещённое пространство, где убивали её друзей.

Главарь подошёл к Андрею и скомандовал:

– Поднимите его!

– Он мне нос сломал! – прогундосил один бандит, держась за лицо.

Бандиты вдвоём подняли Андрея с асфальта.

– Бабки где? – закричал на него главарь.

– Что? – не понял Андрей. – Какая бабка?

– Бабки, бабульки! Не въезжаешь?

– Я не понимаю, – ответил Андрей. Главарь с размаху ударил его кулаком в живот и скомандовал:

– Давайте бабу сюда!

Один из бандитов за волосы подтащил Свету к главарю. Тот рванул на ней блузку и закричал Андрею:

– Слышь ты, умник! Если не скажешь, где бабки, мы её прямо здесь поимеем!

Мария достала из сумки автомат, сняла с предохранителя и передёрнула затвор. Металлический щелчок гулко отозвался в ночной тишине. Бандиты одновременно повернулись на звук.

– Кто там? Выходи!

Мария шагнула из кустов на освещённое пространство и подняла автомат.

– Ты кто? – удивился главарь.