Тритон ловит свой хвост (СИ) - Богданов Борис Геннадьевич

Сорби вскочил, чтобы бежать искать старшего, но тут заметил небольшую нишу в стене, а в ней — дальнослух. Вот и решение, он позвонит старшему, поезд остановят… Поднимая трубку, Сорби даже не подумал, что скажет старшему, как объяснит ему своё желание.

В наушнике щёлкнуло и усталый голос старшего произнёс:

— Слушаю вас, господин Гуан.

— Я… — начал Сорби и замолчал, потому что слова вдруг вылетели у него из головы.

— Вы проголодались? — подождав немного, осведомился старший. — Скоро Клосгер, а после будем разносить обед. Вы можете подождать, господин Гуан? Кстати, в ваших покоях есть походный ледник, а в нём — холодные закуски как раз для такого случая. Конечно, если вы желаете горячего, то…

— Нет, нет, я подожду! — испуганно произнёс Сорби и положил трубку. Скоро Клосгер! Вот всё и решилось, можно сойти в Клосгере. Это немного дальше, чем он рассчитывал, но за два — три дня он справится.

Поезд замедлялся. По сторонам мелькали маленькие домики, огородики, потом началась высокая, закрывшая всё вокруг кирпичная стена. Исписанная приличными и не очень словами, изрисованная такими же картинками она длилась и длилась, а потом кончился, и поезд въехал на станцию. Загремели сцепки, поезд остановился.

Сорби схватил мещок, открыл дверь наружу, оглядываясь вокруг, как бы улизнуть незаметно. Лязгнула дверь соседних покоев, и оттуда показалась… Лойна! Одетая по-походному, в практичном немарком костюмчике, волосы завязаны узлом на голове. Сердце Сорбиа на миг остановилось, потом застучало быстро-быстро. Лойна, что она делает тут? Она одета в дорожное, значит, едет в покоях, значит, её тоже вызвали?

Лойна начала разворачиваться, и Сорби юркнул обратно в покои. Не хватало, чтобы она заметила, как он бежит. Что она тогда подумает?

Сквозь окно было видно, как из покоев Лойны вышла женщина, должно быть, мать, а с нею мальчишка, тот самый Лойнин брат, имени которого Сорби не помнил. Женщина что-то объясняла, качала головой, пыталась вручить девушке какие-то свёртки. Потом Лойна покраснела и отвернулась. Женщина изменилась в лице, порывисто обняла дочь и что-то зашептала ей на ухо. Сорби отпрянул от окна. Он не слышал слов, но каким-то образом понял, что не стоит смотреть и тем более не стоит прислушиваться, ведь дверь наружу приоткрыта, и он может узнать то, что не предназначено для посторонних.

Вагон задрожал. Лойна расцеловала мать и брата, и запрыгнула в вагон, который тут же тронулся с места.

Лойна.

Вот кто занял покои за номером один. Почему он не видел? А почему он должен был увидеть? Он ведь не знал, что Лойна тоже… Откуда ему было знать?

В дверь, ведущую в общий коридор, постучали. Потом ещё раз, уже нетерпеливо.

— Входите! — догадался Сорби.

В покои, держа перед собой поднос, прошла молодая девушка в форме Стального пути.

— Благодарю вас, господин Гуан, — с улыбкой произнесла она. — Здесь обед. Если что, звоните. Посуду оставьте здесь. — Она открыла в стене ещё одну нишу.

— Спасибо, — стараясь выглядеть бодро, ответил Сорби.

Девушка ещё раз улыбнулась и закрыла за собой двери.

Что именно принесли на обед, Сорби не заметил, мысли его занимала Лойна. Очнулся, обнаружив, что все тарелки и судки пусты, и есть больше нечего. Сгрузил грязную посуду в нужную нишу, закрыл дверцу. За стеной загудело. Сорби не удержался, и едва звук затих, снова заглянул в нишу; там ничего не осталось. Он почему-то думал, что девушка зайдёт снова, уж больно загадочно она улыбалась. Ноги сами вынесли его в общий коридор. С другой его стороны располагались такие же, как в покоях, окнах, а в них — привычное уже мельтешение. Вдоль окон стояли скамеечки, сейчас пустые. Сорби обернулся: дверь в покои с номером один была приоткрыта. Сорби замер рядом с ними, не решаясь ни постучать, ни войти так. Что она ему скажет? Почему он поверил Мурону? Приятель был тот ещё затейник, любил розыгрыши и шутки. После его, бывало, поколачивали, но Мурон не мог удержаться и продолжал шутить, иногда довольно зло.

Будь что будет!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Сорби взялся за дверную скобу, но тут же отдёрнул руку: в покоях за номером один ему почудился звук. Что делать?! Уйти? Но сколько можно убегать, да и зачем? Ничего он Лойне не обещал, и она тоже, они вообще почти не говорили между собой. Они и не знакомы вовсе. Встреча в поезде — чем не повод познакомиться? Сделать шаг и войти, и сказать: «Здравствуй, Лойна, я еду в соседних покоях, давай…». Давай что?! Вдруг она подумает…

Сорби не успел навоображать, что именно она подумает. Дверь открылась. В проходе, опершись о косяк, стояла Лойна. Волосы свободно рассыпались по плечам. Она переоделась, теперь на ней было то самое платье, что и тогда, на реке. Ноги затянуты в ярко-красные колготы, моднючие и недешёвые, явно не на каждый день. Такие длинные и гладкие, что у Сорбиа мгновенно пересохло в горле. Нестерпимо захотелось присесть к ним, прижаться, обнять, пробежаться пальцами от щиколоток вверх, к коленям, а там и выше, выше, выше!..

Такое не надевают просто так, в таком не гуляют по улицам, не заходят в магазины. В таком не забегают к подружке поболтать. В голове Сорбиа набатом бил пульс, а уши, наверное, светились от прилившей крови…

Лойна молчала, смотрела на него и ждала.

— Привет, — выдавил из себя Сорби. — Меня вызвали… в город Умелых, и вот…

Он исчерпал все слова, которые остались в голове, и умолк.

— Меня… тоже вызвали, — хрипло сказала Лойна и схватила его за руку: — Так и будешь здесь стоять? Заходи же!

Сам не свой, Сорби шагнул вперёд и оказался лицом к лицу с Лойной. Её била дрожь. Рука, которой она держала его руку, тряслась, как от холода, только была горячей, как огонь. Вагон качнуло, и их бросило друг навстречу другу. Обнаружив, что коснулся своей грудью её груди, Сорби отпрянул, пробормотал:

— Как странно они едут… Нельзя же так?

— Нельзя, — кивнула Лойна и опять покраснела.

Как трогательно она краснеет…

— А ты… — начал Сорби, но Лойна прижала палец к его губам.

— Не говори ничего, ты всё… испортишь.

Лойну снова качнуло, и Сорби пришлось подхватить её. Чем так пахнет? Сорби принюхался… Лойна была пьяна!

— Отпусти… — проговорила она. — Давай лучше выпьем?

Вагон снова качнуло, и они упали на диван.

— Ты не пошёл с нами тогда, — прошептала Лойна. — А я…

Разливая вино по столу, она наполнила два стакана.

— Я видела… тебя в окно, — продолжила Лойна. — Думала, ты сам придёшь, разве… ты не знал, что меня… тоже вызвали?

— Нет.

— Так смешно… — Лойна захихикала и отпила из стакана. — Вкусное, правда?

— Ага.

Сорби тоже сделал глоток, не чувствуя вкуса. Ему было попеременно то жарко, то холодно. Что делать? Она ждёт от него… понятно чего. Но он же не умеет! Он же никогда этого не делал, никогда не был с женщиной. Вдруг у него не получится? Да, он смотрел картинки и читал неприличные рассказы, переписанные от руки, но одно дело читать и смотреть, и совсем другое — делать это самому!

— На состязаниях, это было на состязаниях, — рассказывала Лойна. — Я как… увидела тебя, так ты мне сразу понравился. Ты слушаешь?

— Да, конечно.

Лойно подвинулась ближе. Теперь они касались бёдрами. От неё было жарко как от печки.

— А ты, — она ткнула его пальцем в грудь, — ты меня совсем не замечал! Проходил мимо. Правда, — Лойна откинулась на спинку дивана, раскинула руки по сторонам, чуть не попав Сорби по носу, — я красивая?

— Ты красивая, — честно ответил Сорби. — Очень красивая.

— Во-от! — протянула Лойна. — А ты меня не замечал. А я… ой! Мне плохо, ой…

Тритон! Такое Сорби видел не раз. Вино такая коварная вещь, а она, наверняка, впервые в жизни пила вино. Не на семейном празднике, под присмотром родителей, а одна!

Лойна давилась, её лицо исказилось от ужаса.

— Быстро!

Сорби вскочил с дивана, подхватил Лойну под руку, потащил в умывальню.

— Ой, что со мной… — простонала Лойна, и её вырвало. Сорби дотащил её до ванны, нагнул над ослепительно чистым фаянсом. Лойна содрогалась от рвоты. Сорби открыл воду, набрал стакан. Когда Лойна чуточку успокоилась, сунул стакан ей в лицо: