Кратер Циолковский - Юрий Шпаков

- Конечно, там. Он же работал на большом передатчике.

- Меня вот что смущает. Посадочная площадка у станции больно маленькая. К тому же на ней его вездеход - видишь?

- Ничего, сядем.

- И скала у входа мне не нравится. Сядем - как раз над машиной окажется. А другого места я не вижу...

- Может быть, там опустимся? - указал Васюченко на ровное плато сбоку.

- А потом полкилометра будем прыгать по скалам? Не забудь - Шаффер ранен. Ладно, опускаюсь...

- Вот задача ученым, - заметил Васюченко. - Так расположить двигатели, чтобы можно было остановить машину... чуть не сказал "в воздухе", а самим спускаться, как с вертолета. Здорово было бы, верно? А сейчас из-за этого ядерного огня носа отсюда не высунешь...

Через несколько минут лунолет опустился в пяти шагах от входа в тоннель, где размещалась аппаратура автоматической станции.

Кострову как-то рассказывали, что при выборе места для этой станции было немало споров. Многие американские ученые возражали против предложенного разведчиками места из-за неудобных подходов к нему. Но все решила небольшая пещера в скале. В ней и было смонтировано оборудование. Снаружи остались только чаши локаторов и передающие антенны. Как и остальные четыре американские автоматические станции, "Эвдокс" круглые сутки посылала в пространство сигналы, передавала собранные данные.

Костров поднялся по узкой лестнице к входу в тоннель, который был расположен на высоте пяти метров. Васюченко карабкался следом. Кибернетическое устройство гостеприимно распахнуло перед ними двери шлюза. Через несколько минут камера наполнилась воздухом, и они шагнули в глубину тоннеля.

Станция состояла из трех герметических отсеков, заполненных аппаратурой. Внутри была создана микроатмосфера, и система солнечных батарей и аккумуляторов поддерживала постоянную температуру.

Шаффер сидел на полу, неудобно вытянув перед собой ногу. Цилиндрический шлем был раскрыт, и голова инженера беспомощно свешивалась набок. Его бледное, одутловатое лицо казалось мертвым.

Костров стремительно приблизился к американцу, осторожно взял его голову гибкими металлическими ладонями. Шаффер приподнял синие веки, но тут же они снова опустились.

- Жив! - обрадованно сказал Сергей, откидывая с лица стекло шлема.

Он раскрыл герметическую сумку с медикаментами, вытащил маленький тюбик, отвернул крышку. Потом осторожно выдавил несколько капель на сухие, бескровные губы американца. И тотчас же тот застонал, открыл глаза.

- Русские? - хриплым шепотом спросил Шаффер, разглядев скафандры гостей.

- Мы услышали ваш сигнал, - сказал Костров по-английски. - Что с вами?

- У меня, кажется, сломана нога. И еще ушиб головы. Проклятье!

- Как это случилось?

- Сам виноват. Оступился на верхней площадке - и головой вниз. Случись такое на Земле... А тут еще дешево отделался.

Шаффер болезненно сморщился, покрутил головой.

- И все это проклятое виски! Нужно мне было выпить перед тем, как поехал...

Костров и Васюченко быстро переглянулись. Странно было им слышать это признание!

- Я едва забрался снова наверх, - рассказывал Шаффер. - И угораздило же наших парней выбрать для станции такое местечко! Эти пять метров отняли у меня пять лет жизни...

- Повреждение устранено? - спросил Васюченко.

- Да, - не сразу ответил американец. - Я уже собирался ехать обратно, когда произошла эта проклятая история.

- Тогда все в порядке. Можно обратно. Вы не возражаете, если мы доставим вас в Луноград?

- Конечно, конечно! Я буду очень рад побывать у русских. У вас, знаю, хорошие врачи. Они меня мигом поставят...

Шаффер недоговорил. Внезапно раздался пронзительный, режущий уши свист. Лампы под низким потолком мигнули и погасли. Все трое ничего не успели, еще понять, а у их лиц щелкнули герметизаторы шлемов - сработали автоматические устройства, отключившие скафандры от внешней среды, как бывает в тех случаях, когда вдруг падает окружающее давление.

Темнота держалась всего несколько секунд. Свет, жаркий и слепящий, ринулся в отсек. Но это было не электричество. Прямо в глаза космонавтам били яростные лучи солнца. Там, где только что была гладкая пластикатовая стена, зияло рваное отверстие с вывороченными наружу краями. Разноцветные обрывки проводов беспомощно торчали в разные стороны. Один из них все еще мелко дрожал.

Герметически замкнутого, изолированного отсека больше не существовало. Вместо сухого и теплого, приятно пахнущего озоном воздуха людей окружала пустота, мертвый вакуум Луны.

Значительно позднее выяснилась причина случившегося. Шаффер обманул. Он прибыл, чтобы узнать, почему неожиданно повысилось давление микроатмосферы станции, но так и не успел приступить к работе. Несчастный случай произошел с ним еще до того, как он вошел в отсек.

Инженер просто побоялся сказать правду. Он подумал, что от русских можно ожидать всего. Начнут еще отыскивать повреждение, потом возьмутся за ремонт. А он так страдает. Нет, пусть станция летит хоть в преисподнюю, здоровье ему дороже...

Конечно, Шаффер не стал бы рассуждать так легко, если бы знал, что ему угрожает. А опасность над станцией нависла серьезная. Техник, побывавший здесь на прошлой неделе, неплотно прикрыл вентиль одного из кислородных баллонов. В результате давление в отсеке непрерывно повышалось.

А дальше сработала целая цепь случайностей. Предохранительный клапан был заглушен еще строителями станции. Стены, рассчитанные на давление в несколько атмосфер, в одном месте оказались проклееными, и проклееными на скорую руку. Огромная сила, ничем не уравновешиваемая снаружи, давила на слабый шов. И вот наступил момент, когда пластикатовая оболочка лопнула, и десятиметровая толща стены тоннеля не смогла удержать чудовищного напора воздуха изнутри. Стена обрушилась. Одновременно упала вниз и громадная скала, нависшая над входом.

Люди не пострадали. Но передатчик погиб - в него ударил камень, рикошетом отскочивший внутрь.

- Положеныще! - сказал Васюченко и поскреб металлический затылок.

- Ничего, выберемся, - бодро утешил Костров.

Но когда он с трудом протиснулся до пояса сквозь пролом, то увидел, что произошло самое неприятное. Лунолет, а также вездеход американца были погребены под грудой камней.

- Вручную за сутки не откопать, - заметил Костров.

- А кислорода у нас - часа на три. Что делать будем?

- Выход один. В прямом и переносном смысле. - И Костров решительно указал на зияющее в стене отверстие.

- А он?

- Вытащим. Как-нибудь. Провода, на худой конец, приспособим.

Только тут Костров заметил, что американец быстро и энергично что-то говорит. Однако слов не было слышно. Радиостанция в скафандре Шаффера была настроена на другую волну. Сергей выразительно покрутил руками у головы - не слышим. Американец понял, торопливо стал вращать верньер настройки своего приемо-передатчика. И Костров услышал его сбивчивый, торопливый голос:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});