Сутемень - Олег Лемашов

найти сил, чтобы встать или хотя бы решить, что же делать дальше?

Игорь сел рядом с Друидом. Что дальше делать и он не знал. Взгляд упал на нож, крепко зажатый в руке. Острое лезвие тускло поблёскивало в полумраке. «Слабовато оружие против хтонического божества», — невесело усмехнулся он.

— Нам конец, да?

Вопрос Игоря вывел Друида из оцепенения. Хороший вопрос. Вовремя заданный. В точку, как говорится. Что-то в душе стронулось с места от этого вопроса. Друид почувствовал, как внутри разгорается злость. Хорошая злость, очень нужная, придающая сил. Повернувшись к Игорю и, глядя ему в глаза, он сказал, чеканя сквозь зубы:

— Вот уж, чёрта с два! Нет, Игорёк, мы здесь не сдохнем. Мы отсюда выберемся, всем богам назло!

— Тогда идём дальше?

— Именно, идём дальше. И нож далеко не убирай, повесь ножны на ремень.

И снова тропа, бесконечная серая лента, исчезающая с обоих концов в тумане. Без воды и еды рюкзаки потеряли половину веса, однако и силы кончались, и потому легче эта ноша не казалась. Брели, медленно волоча ноги, не задумываясь, сколько уже пройдено и сколько ещё предстоит пройти. Привалы теперь устраивали чаще, каждые полчаса. В минуты отдыха Игорь проваливался в болезненную дрёму и там снова видел серую ленту тропы и белое покрывало тумана. Открыв глаза, он зачастую не понимал, где находится — во сне или в реальности?

Впрочем, это его уже не беспокоило. Игорь слишком устал, чтобы задумываться об этом. Он плёлся по тропе, шатаясь и волоча ноги и периодически проваливаясь в хмарь забытья. Очнувшись после одного из таких провалов, Игорь огляделся и обнаружил, что идёт один. Друид исчез, словно растворился в проклятом тумане или в одном из своих кошмарных снов.

— Друид, — громко кричать не получалось, из пересохшего горла вырывался только сдавленный шёпот.

— Лёша, ты где? Друи-и-ид!

Но тот не откликался. Игорь решил, что просто отстал. Друид шёл впереди, и поменяться местами на узкой тропе они никак не могли. Собрав остатки сил, Игорь бросился догонять товарища. Туман за спиной, словно почувствовал, что Игорь остался один, сразу сгустился и наполнился невнятным шёпотом и движением. Может, это вовсе не шёпот за спиной, это кровь стучит в висках или шумит в голове от усталости и жажды. Но ни за что на свете Игорь не оглянулся бы чтобы это проверить.

…Друид шёл вперёд, подстёгиваемый разгоревшейся в груди злостью. Он берёг и разжигал свою злость, не давал ей погаснуть под ветрами сомнений, ибо тогда не осталось бы сил больше ни на что. Ни сил, ни храбрости. А злость пламенела! И давала сил! Задорная, бесшабашная злость, которая случается, охватывает в бою, когда терять уже особо нечего и остаётся только простой выбор: или скулить, забившись в угол, или встать во весь рост и закричать, разгоняя криком страх и кровь по жилам.

«Припотеете нас закапывать! — кричал он мысленно, — Мы выберемся, по-любому!»

Войдя в раж, Друид не замечал, что Игорь давно отстал, и он бредёт в тумане один.

— Стой! — откуда-то внезапно раздался женский голос. Друид чуть не присел от неожиданности. Но тут же совладал с собой и, выхватив нож, крикнул в ответ:

— Кто здесь?

Оглядываясь по сторонам и держа клинок перед собой в вытянутой руке, он осторожно продолжил движение вперёд.

— Эй, кто здесь?

Никто не отзывался. «Слуховые галлюцинации. Так бывает, это всё от жажды и переутомления», — успокаивал он себя.

Однако вскоре Друид разглядел возможный источник голоса — впереди на тропе, сквозь полотна тумана виднелся силуэт высокого человека. Медленно, готовый отпрыгнуть в любой момент, Друид приблизился к нему. По мере приближения он недоверчиво вглядывался, не веря своим глазам.

Статуя! Изваяние женщины из чёрного камня, покрытое сетью мелких трещин. Веки каменной женщины были сомкнуты, левая рука прижата к груди, правая поверх левой. Одежда состояла из туники, на которой виднелись искусно вырезанные замысловатые растительные узоры. Длинные красивые ноги были высечены и отполированы с великим искусством. Босые ступни стояли на каменистой земле, постаментом служила сама тропа.

Друид молча разглядывал статую. Высокая женщина, выше его на целую голову. Красивое утончённое лицо на лбу перехвачено очельем, лентой с очень мелким, ажурным орнаментом. Всё это было в высшей степени странно. Когда они спускались сюда, никакой статуи они не видели.

«Это просто статуя. Но откуда она здесь взялась?»

Каменные веки вдруг поднялись, но за ними не было ничего, кроме чёрной пустоты, бездонной как сам провал.

— Ты пришёл.

Друид отшатнулся в сторону, едва не сорвавшись с края тропы в пропасть. Пытаясь унять бешеный стук сердца, он крепче сжал нож в руке и посмотрел прямо в глазницы статуи, за которыми клубилась тьма.

— Оружие тебе не поможет.

Друид быстро оглянулся по сторонам и только сейчас осознал, что Игоря нет рядом, и он совсем один. Он выпрямился и спросил:

— Кто ты?

— У меня много имён, они тебе ничего не скажут, — голос статуи звучал очень странно, словно одновременно из её каменных уст и в голове Алексея.

— Я что, опять сплю?

— И да, и нет, — губы каменной статуи растянулись в улыбке.

— Это как?

— Твоё тело бодрствует, но твой разум во сне всю твою жизнь. Ты не жил никогда в явленном мире, ты спал. Это не твоя вина, почти все люди спят. Они обитают в придуманных мирах. Вот ты, например, живёшь в мире, где есть место древним богам, лесным духам и всему тому, что остальные люди называют блажью, глупыми сказками. Этот мир не существует для них, они смеются над тобой, но при этом живут в других иллюзиях, не менее призрачных.

— Но разве то, что я сейчас с тобой разговариваю, не подтверждает, что боги и духи существуют?

— Боги существуют, — согласилась статуя, — но люди так недостижимо далеки от понимания их истинной природы, что, по сути, выдумали себе их сами, понятными и объяснимыми. Вы живёте, поклоняясь придуманным образам.

Когда статуя говорила, трещинки на её каменных губах разбегались зигзагами, и откуда-то изнутри этих трещин просыпалась тончайшая пыль. Друид чувствовал исходящую от каменной женщины угрозу, хотя беседа проходила пока вполне мирно, но слишком пугающе выглядела тьма в её пустых глазницах.

— Где мои друзья? Они живы?

— У каждого свой путь и своё окончание пути. Не думай о них. Сейчас решается твоя судьба.

— Моя судьба? Что ты имеешь в виду?

— Тебе придётся ответить на мой вопрос.

— Вопрос… А если я не смогу ответить, ты меня убьёшь?

Статуя промолчала, и только каменные губы красноречиво скривились в