Зеркало, или Снова Воланд - Андрей Малыгин

Чуть в сторонке от скучковавшихся начальников через блестящий турникет струились работники завода, бросая неоднозначные взгляды на высокую заводскую «знать». А перед самым входом с озабоченным лицом нервно переминался начальник охраны, готовый первым известить «отца родного» о порядке и здоровье его «имения», покинутого им на недолгие выходные дни.

Но вот подкатила черная «Волга», и из нее вышел «король процессии».

Ожидавшие люди заволновались, посерьезнели лицами и, слившись в одну напружиненную массу, мгновенно переместились поближе к входным стеклянным дверям. Руководитель охраны сделал два шага вперед и, приложив к фуражке с малиновым околышем руку, начал чеканить слова:

— Товарищ генеральный директор, за время вашего отсутствия на охраняемом мною объекте никаких нарушений не произошло…

Это было уже хорошим запевом ко всем дальнейшим событиям, потому как на таком крупном предприятии бывало всякое. И что только ни предпринимали, как ни следили, но не проходило почти ни одной недели, чтобы в этом обширном хозяйстве чего-то неприятного да не случилось. О самых громких, как говорится, из ряда вон происшествиях независимо от дня недели и времени суток директор всегда извещался самолично. И тогда для некоторых начальничков рангом пониже наступали черные дни ожидания и волнительного томления, грозившие принести или серьезное взыскание, или даже потерю работы.

Но сегодня горизонт был чист, и на бесстрастном лице Орлова обозначилось слабое удовлетворение.

— Ты, наверное, обманываешь меня? — сказал он, глядя рассеянно на докладчика. — Такого быть не может, чтобы на этой кухне да совсем ничего и не произошло…

От неожиданности на какое-то время начальник охраны пришел в замешательство и густо покраснел лицом. Глаза его растерянно забегали, а встречающая толпа мгновенно насторожилась. «Неужели на самом деле что-то случилось, и директор об этом знает, а остальные нет?.. Но если бы были какие-то неприятные симптомы, они бы уж наверняка разведали чуть раньше и смогли, как всегда, подготовиться к приезду Орлова. Странно… но сегодня никакой негативной информации никому ни от кого не поступало. Тогда в чем же дело?»

После непродолжительной паузы сбитый с толку руководитель охраны наконец-то смущенно произнес:

— Да нет… честное слово, Лев Петрович… ничего не случилось…

Бесстрастие и напускная строгость тут же слетели с лица генерального, и он, поиграв губами и улыбнувшись, протянул охраннику для пожатия руку:

— Ну, и ладно, ну и славненько… Раз все-таки ничего не произошло, и ты с самого утра не попортил директору кровь… значит, получишь за хорошую работу не иначе, как… выговор… — У всех присутствующих в глазах промелькнуло недоумение. — Нет, наверно, я все же… перепутал, — глянул он более приветливо на остальных участников обхода, — это, по-моему, все же называется благодарностью… Так или нет, Павел Васильевич? — обратился он скороговоркой к Бородкину.

И только сейчас все поняли иронию и черный юмор Орлова, облегченно вздохнули и повеселели, а Бородкин, нервно подергав правым плечом, полыхнул румянцем и, улыбаясь больше глазами, боком приблизился к грозному шефу:

— Конечно же, Лев Петрович, перепутали… За такую хорошую службу, понимаешь, человеку надо бы благодарность объявлять, а вы его смотрите, как перепугали…

— Эх, ну так и знал! — протягивая ему руку, посерьезнел Орлов. — Опять ты, Павел Васильевич, ляпнул невпопад. Так и нарываешься с утра на очередную неприятность. Кто ж, чудак, директору говорит такие несуразные слова — «перепутали»? Разве, дурья башка, директор может что-нибудь перепутать? Ты давай, боевой заместитель, какие-то другие выражения подбирай, не зря же наш русский язык такой богатый… А ты об этом, наверно, и не догадываешься?.. А то так нетактично… просто взял и плюнул в самую душу… — покачал он головой.

— Ну вот, — еще больше краснея, для виду обиделся Бородкин, — опять, Лев Петрович, вы нашли, за что меня можно покритиковать…

— А ты как думал, чудак-человек, — сразу подобрел Орлов и, хлопнув шутливо того по сутулой спине, начал здороваться с остальными. — Надо же своих заместителей в форме держать… а то скоро и мух совсем перестанете ловить… Так ведь, Григорий Исакович?.. — обратился, здороваясь, он к Абрамзону.

— Ну, Лев Петрович, вы ведь генеральный директор, вам и виднее. А мы что, мы люди маленькие, подневольные, — выдавив на лице угодливую улыбку, дипломатично и кротко отреагировал начальник снабжения.

Глядя на оживленно разговаривавших Орлова, Бородкина и Абрамзона, Шумилов вдруг явственно представил страшные ночные картины будущей участи беседовавших между собой людей, и неведомое до сих пор чувство внезапно опустилось и окутало его. Словно неожиданно выключился звук, и на короткое время он перенесся из реального мира в пока еще не известное, какое-то другое измерение…

Он прекрасно осознавал, что лишь один обладает и хранит в себе недоступную для этих людей ужасную тайну, которая уже занесла над их головами свой невидимый жуткий топор, а жизненные часы начали точный отсчет минут на убывание… У каждого из них времени оставалось смехотворно мало, и сейчас в самый раз бы задуматься над смыслом жизни, ее итогами и прикинуть на воображаемых весах, а какую память, какой след о себе они готовы оставить на земле и что за этот мизерный отрезок еще можно исправить.

Но они с преступной легкомысленностью транжирили драгоценные мгновения на пустяки… Сейчас все трое были похожи на больших и забавных кукол, у которых вот-вот кончится механический завод, и ничья уже рука будет не в силах придать им новое осмысленное движение. Над ними незримо нависли призрачные покровы царства теней, но до окончания завода они еще будут привычно двигаться, суетиться и хлопотать, совершенно не помышляя о своей скорой конечной остановке…

Где-то внутри Шумилова шевельнулось такое знакомое и близкое с детства чувство жалости, а за ней начал расти и подниматься протест, ведь аналогичный путь когда-то ожидал и его… И тут же до слуха отчетливо донесся удовлетворенный и назидательный голос директора:

— Не подневольные, а подчиненные, понял?.. Хотя ты… в общем-то Абрамзонов, конечно же, прав… Любое подчинение ведет в той или иной мере к потере свободы… Хрен редьки не слаще, — хохотнул он удовлетворенно. — А что поделаешь? Так устроена жизнь. Ну ты, Гриша, и голова!.. Ну прямо как древний восточный философ… Только завтра, философ, учти — нас с тобой на партийном собрании, — кивнул он на висевшее на стене написанное крупно объявление, — секретарь парткома будет очень жестко, голубчик, критиковать. Да-да… Потому, что мы с тобой пока еще не перестроились… И правильно сделает… Тебя — за то, что цех автоматных деталей металлом не обеспечил. А меня — за то, что либеральничаю, смотрю на тебя близоруко через розовые очки и за такие безобразия стесняюсь наказать… Так ведь, Валерий Иванович?..

— Нет, Лев Петрович, за это, я думаю, не будет, — тут же, словно пулемет, затарахтел Абрамзон, заговорщически расплываясь в хитрой довольной улыбке.

— Это почему? — сделал недоуменное лицо директор.

— Да потому, Лев Петрович, что все уже на складе дожидается, — поглядывая то на директора, то на Шумилова, победоносно отрапортовал снабженец.

— Да? — удивленно вздернул густые брови генеральный. — Смотри-ка, оказывается, ты еще и работать не разучился. А я уж, честно говоря, начал готовиться к серьезной критике… Да, кстати, Валерий Иванович, — беря его под руку и увлекая за собой, заговорил Орлов, — доклад к собранию у тебя уже готов? Надо бы после обеда посидеть, поговорить на эту тему, чтобы в свете основного доклада… и мне как-то поконкретнее определиться со своим выступлением… — и директорская команда вслед за ними покатила по заранее определенному маршруту.

Начавшись вполне удачно, все дальнейшее развитие событий проходило без каких-либо обострений. На границе цехов директора встречали начальники и, с ходу оценив обстановку, докладывали о текущем положении дел. Чаще всего, улучив удобный момент, они интересовались у кого-нибудь из сопровождавших о настроении генерального и, получив положительный или отрицательный ответ, строили свое общение с главным действующим лицом соответствующим образом: или становились предельно краткими, или забрасывали удочки и пробовали выудить решение некоторым из своих проблем.

По ходу движения в одном из цехов над головами директорской команды внезапно захлопала крыльями, сорвавшись с места и громко закричав, большая черная птица. Шумилова словно током ударило: «Неужели Гарпия, новая знакомая? И что она делает здесь?» Но, внимательно присмотревшись, он понял, что это обыкновенная уличная ворона, случайно залетевшая сюда через одни из многих ворот. И тут же услышал ироничный голос Орлова: