Под кожей – только я - Ульяна Бисерова

class="p1">На контрольном пункте патрульный просветил пропуск Йоаны и окинул придирчивым взглядом ее попутчика.

— Фрау Стойчев, вам запрещено покидать лагерь.

— А в чем, собственно, дело?

Патрульный равнодушно отвернулся, поправляя ремень автомата за плечом.

— Черт знает что тут творится… Подожди в машине, я выясню в комендатуре.

Она вернулась лишь через час, бледная и встревоженная.

— Слушай внимательно: тебе ни в коем случае нельзя возвращаться в лагерь. Утром комендант получил особые распоряжения. Мне запрещено покидать лагерь. Поезжай в замок, напросись на любую подработку. Пережди там несколько дней, я все разведаю и пришлю весточку.

Вместо Йоаны за руль сел Ахмет, молодой медбрат, который еще только проходил стажировку. Он один из немногих в клинике умел управлять проржавевшей колымагой, не оснащенной автопилотом. Дорога петляла между стволов деревьев, фургон то и дело подбрасывало на ухабах и узловатых корнях сосен, и он взбрыкивал и фыркал, как строптивый ослик. Где-то на полпути айдибрас Луки пиликнул и вырубился.

— Тут беда со связью, — сказал Ахмет. — Если искать замок по навигатору, заплутаешь: опомнишься, когда окажешься глухой ночью с пустым баком посреди леса. Со мной в первый раз так и случилось. Хорошо, что Йоана забеспокоилась и отправилась на поиски. А то так бы и сгинул. Она святая.

Лука промолчал и отвернулся к окну.

Громадина замка вынырнула из-за леса сразу и вся, словно до этого мгновения была укрыта за кронами деревьев магическим заклинанием. Лука приподнялся на сиденье, пытаясь охватить взглядом колоссальное сооружение. Йоана оказалась права: Шварцвальд поражал воображение. Пики башен пронзали грязные облака, обложившие небо до самого горизонта. Серые камни крепостных стен излучали память о прошедших эпохах, как радиацию. Вероятно, в прежние времена владельцы замка без труда выдержали бы многомесячную осаду вражеской армии — если, конечно, кому-то в принципе пришла бы сумасбродная идея штурмовать эту цитадель посреди глухого леса.

Вот бы забраться на донжон, подумал Лука: наверняка сверху открывается дивный вид на горы и долину. Побродить по закоулкам замка, спуститься в подземелье, где (чем черт не шутит!) лет пятьсот назад прижимистый баронет мог припрятать фамильные драгоценности, чтобы не достались мотам-наследничкам. Лука машинально бросил взгляд на черный экранчик молчащего айдибраса и усмехнулся: как, оказывается, приятно просто смотреть и строить предположения — без постоянно звучащего голоса в голове, который сейчас непременно выдал бы подробную историческую справку с массой гиперссылок.

Фургон въехал на мощеный задний дворик. У распахнутых ворот склада стояла груда огромных ящиков. Маленький, будто игрушечный, оранжевый погрузчик деловито стаскивал их внутрь — казалось, от тяжести груза он вот-вот перевернется. Ахмет заглушил мотор, но не спешил выходить наружу. Погрузчик тоже остановился. Из салона вылез бугай под два метра ростом, плечистый, — даже удивительно, подумал Лука, как он вообще там, внутри, уместился. Верзила покрутил головой, разминая затекшую шею. На одутловатом, бледном, будто обсыпанном мукой лице не было ни злости, ни раздражения. Но что-то подсказывало, что рассчитывать на радушный прием не приходится.

Ахмет глубоко вздохнул и распахнул дверцу грузовичка.

— Добрый день, Гуннар. Я — Ахмет, помощник фрау Стойчев из лагеря переселенцев тут, поблизости, помните? Йоаны, медсестры?

Гуннар вытащил из кабинки погрузчика огромную дубину, похожую на спортивную биту, и медленно двинулся к ним.

— К сожалению, вновь возникли перебои с поставками медикаментов, — затараторил Ахмет, лихорадочно поворачивая ключ в замке зажигания. Старенький грузовичок натужно затарахтел и заглох. — Возможно, руководство клиники сочло бы правильным выделить самые необходимые препараты? Вот, фрау Стойчев составила список…

Громила, не произнося ни слова, с размаху разбил правую фару.

— Постойте! — взвыл Ахмет. — Давайте все обсудим.

С мелодичным звоном на брусчатку осыпалась и левая фара.

— Да что ж такое! Запчастей на это старье даже на блошином рынке не раздобыть, — завопил Ахмет.

Лука заметил, как через двор трусит тщедушный старичок, сгибавшийся под грузом хвороста. Его лицо раскраснелось, а венчик редких седых волос растрепался вокруг блестящей лысины, похожей на тонзуру монахов средневекового ордена.

— Эй, добрый день! Ахмет, если память не изменяет?

Громила неохотно опустил дубину и отступил на пару шагов.

— Да, он самый. К сожалению, в лагере переселенцев в клинике вышли все медикаменты, а с поставками опять перебои… И раз такое дело…

— Конечно-конечно, о чем речь! Йоана написала список? Чудесно. Только, боюсь, старина Гуннар так и не освоил грамоту, так что вам лучше самому пройти на склад и набрать.

— Но сперва мне хотелось бы заручиться согласием главного врача или директора клиники.

Ахмет, хотя и признательный старичку за участие, с сомнением бросил взгляд на его куртку, выгоревшую на солнце и вылинявшую от дождей, и на заляпанные грязью сапоги из эластичного пластика.

— О, об этом не переживайте, я улажу формальности, — и старик приветливо подмигнул Гуннару. Тот пробурчал что-то неразборчивое, но крайне витиеватое и, развернувшись, пошел в сторону склада.

— Господин … э-э-э … господин… Простите, я не знаю вашего имени, — Лука выскочил из кабины вслед за старичком, который снова ухватился за вязанку. — Позвольте, я помогу вам донести? Вы не в курсе, есть ли в замке какая-нибудь черная работа? Мне бы перекантоваться какое-то время.

Старик смерил его быстрым взглядом из-под косматых бровей.

— Грамотный? Аллергии на пыль нет? Ну что ж, идем.

— С ума сойти, — пробормотал Лука, переступив порог библиотеки замка и увидев уходящие в полумрак стеллажи с фолиантами. Сердце все еще бешено колотилось после подъема по крутой лестнице, а старик, кажется, даже не запыхался. — Сколько же здесь книг?

— Десятки тысяч томов. Есть даже уникальные рукописные летописи двенадцатого века с миниатюрами и прижизненное издание трагедий Шекспира. Осматривайся, располагайся, а я пока поставлю чайник.

Лука опустился на колченогий стул, машинально взял со столика пузатую кофейную чашку и провел пальцем по аккуратно заклеенной трещине.

— Мне всегда жаль что-то выбрасывать, — улыбнулся библиотекарь, входя с булькающим чайником. — Вещи ведь не виноваты, что исчез лоск новизны, появились сколы и потертости. Это старина, которая несет печать времени. Шоколад? Или партию в шахматы? — он протянул мисочку, в которой вперемешку лежали шахматные фигуры и шоколадные конфеты.

— Один знакомый пытался научить меня играть в шахматы, но я, честно говоря, так и не проникся.

— А го? Ты пробовал играть в го?

Лука покачал головой и невольно улыбнулся, заметив вспыхнувший в глазах старика радостный блеск. Старик достал игровое поле и пару бархатных мешочков с камнями.

— Чур, я играю на темной стороне, — сказал он, азартно потирая сухие ладони, усыпанные с тыльной стороны пигментными пятнами. — Правила на самом деле настолько просты, что можно рассказать за минуту. Цель игры — захватить территорию.