Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет.
— Тогда откуда знаешь, как там. А я был в ресторанах — в Белграде, в Бухаресте был, видел…
— Тоже мне — это все не Запад.
— Да Запад, — проговорил Витя, и весьма убедительно добавил: — Только и там, а я в больших ресторанах был, в солидных, учился специально, и там тоже тянут и воруют, на свой, конечно, на румынский лад. Мы тут даже и не подозреваем, что так можно.
— Что нам на них равняться, а не на «Макдоналдс»? Вот там уж точно не воруют.
— Потому что нечего, — усмехнулся Витя, а Марина вслед за ним.
— Ну…
— Ладно, Марина, все это гнилые разговоры в пользу бедных, — закончил дебаты Стожаров. — Вот будет у тебя свой ресторан, там ты и строй свое светлое будущее. А пока давай по-тихому. Девицу мы эту правильно уволили. Она ведь достаточно тупая была, до сих пор фужер от бокала не умела отличать и поднос плюхала, сколько раз замечал, не на тумбочку, а прямо на стол. Упрямая эта Марианна, как баран, она ещё и с Ларисой огрызалась…
— А-а-а…
— Не перебивай. Но ты лучше не нарывайся, и вообще поосторожнее. Люди-то у нас тупые-тупые, а хитрые.
— Спасибо, Вить, — устало вздохнула Марина, — одни вы с Лариской меня понимаете.
— В гости приезжай, она зовет. А то сидит там одна, на стены прыгать скоро начнет.
— Звонила она мне, — улыбнулась Марина, — я-то всегда с удовольствием.
— Ну вот и хорошо, — собрался уходить Витя, — и нервы свои береги.
— Буду, — махнув рукой на прощанье, ответила Марина.
— Ушла, а сама не переставала думать на свою любимую тему: «У меня в ресторане будет по-другому, будет по-другому!»
— После решительных мер, принятых Мариной сразу за увольнением Марианны, в ресторане наступило некоторое затишье. Присмирели все, кто пытался быть недовольным Мариной или шутить в её адрес. В самом лучшем положении оказались те, кто остался ей верен в дни смуты, поэтому все остальные мудро решили поступать впредь также, тем более что требования Марины были справедливыми.
— Марин, не поверишь, у нас в «Сакунтале» доход увеличился за последние два месяца, — призналась как-то Марине бухгалтер, — и знаешь, так ощутимо.
— Ну уж не потому, что я официантов за руку ловлю, — достаточно резко оборвала её Марина. Ей показалось, что бухгалтер, с удовольствием перемывавшая когда-то ей косточки, пытается чем-то поддеть.
— Да нет, конечно, — бухгалтер, казалось, хочет мира и дружбы, потому вновь откровенничает, — но, ты знаешь, в поступлении денег такой порядок, и кассиры так гладко работают, и накладок почти со счетами и кухней нет. Да на одних банкетах мы сколько сделали… И как тебе удается так много народу на банкеты раскручивать?
— Работаю, — сухо ответила Марина, не стараясь вдаваться в подробности. — Люди сами хотят у нас праздновать, вот и приходят. Значит, нравится им в «Сакунтале». Гордиться надо. Разве у нас плохой ресторан?
— Хороший! — всплеснула руками бухгалтер. — Да только, знаешь, такая разница, все удачно проходит, меня хозяин недавно очень хвалил. И о тебе, между прочим, тоже хорошо говорил. И вообще, он довольный такой в последнее время. Добрый и не орет ни на кого.
— И что, на официальной зарплате это может отразиться? — спросила Марина.
— Вряд ли, конечно, но мы что-нибудь придумаем, — ответила ей бухгалтер. — Хозяин что-то о премиях говорил.
— Премии — это «пять», — кивнула головой Марина.
— Пять чего?
— Пять баллов. То есть отличное решение, — улыбнулась Марина и решила не терять хороших отношений с бухгалтером, которая, кстати, первая пришла к ней.
Познакомившись за время работы с огромным количеством нужных и важных людей, Марина зазывала их к себе в «Сакунталу», даже тех, кто неизвестно с какого бока мог ей пригодиться. Марине нравилась реклама, она понимала, что это значит в развитии бизнеса. А самой лучшей рекламой были все же устные отзывы о её ресторане. И те люди, что были радушно встречены в «Сакунтале», накормлены и очарованы, не скупились на похвалы и рекомендации этому ресторану.
После решительных мероприятий, проведенных в «Сакунтале», Марине удалось наконец разобраться и с Альбиной, о которой все это время не забывала. Марина сразу позвонила и бывшему бармену «Зеркала» Павлику, и Наташе Ореховой. Все были рады. Марина очень любила, чтобы то, что, по её мнению, было злом, всегда было справедливо наказано.
Глава 14
День рождения
— Ты помнишь, Карина, как мы с тобой собирались отмечать двадцать лет со дня нашего рождения? — вихрем влетев в тихое жилище Карины и её семейства, воскликнула Марина.
— Нет. Как? — Карина спокойно сидела в большом кресле традиционного набора мягкой мебели и смотрела на прибежавшую с мороза сестру, в последнее время зачастившую к ней в гости.
Вообще Марине очень не нравилось у сестры дома. Все там было такое как у всех — светлые шероховатые стены с обоями в крупный цветок, дурацкая мягкая мебель, которую Марина только в приемных контор средней руки ставила бы, стенка, ковры, видимо, любимые ещё с давних времен, телевизор и видеомагнитофон напротив дивана, журнальный столик с пластмассовыми цветами в большой хрустальной вазе, нигде ни одной лишней вещи, и пылинки тоже лишней ни одной. Где-то, наверно, прятался уничтожитель этой пыли, друг семьи — пылесос. Было так тоскливо. Все это Марина уже видела во множестве других квартир людей, как они сами считали, живущих «с некоторым достатком».
В спальне родителей были те же плюшевые покрывала с рынка, с ядовитыми цветами, махрами и подушками, солидная коллекция маленьких книжечек переводных дамских романов на полочке со стороны мамы, полное отсутствие каких-либо вещей, кроме массивной глиняной статуэтки на тумбочке (такие фигурки в метро в изобилии продаются) со стороны папы.
В комнате Валеры и Карины тоже чувствовалась твердая рука дизайнера, для которого главное, чтобы было как у всех, без пыли, солидно и с достатком. И там ковры, плюшевые покрывала, искусственные цветы пучками и гирляндами (по логике: молодость и цветы — это круто!), календарь с видами барахла из Оружейной палаты с надписями на английском языке, берет десантника за стеклянной дверцей шкафа, и тут же при нем самая позорная керамическая вазочка.
— Карин, как ты уживаешься со всем этим? — присмотревшись к посуде, в строжайшем симметричном порядке расставленной в горке, спросила Марина сестру, забыв даже о начатом разговоре. — Тут же такая мертвятина, просто жить нельзя. У нашей тети Вероники и то лучше. Там эти её допотопные вещи шестидесятых — семидесятых годов, но они все хоть человеческие какие-то, обжитые.
— Пройдет двадцать лет, и эти обживутся, — попыталась отшутиться Карина.
Но Марина продолжала:
— Это дешевый блеск — это же все мертвое. Зачем им это? Ведь продаются вещи недорогие, но нейтральные, если на дорогие и хорошие денег не хватает.
— Давай не будем обсуждать проблемы чужих денег.
— Ишь ты какая, — вспыхнула Марина. — Это и моя проблема тоже: ты тут живешь.
— Но не я же это все купила, ну что ты пристала…
— Я же, Карин, просто спрашиваю, — кротко проговорила Марина, знаешь, не обижайся, но мне кажется, что это определенный стиль жизни: «Прыщ, но пышный».
— Ну хватит тебе! — Карина оглянулась, словно стены и обижаемые Мариной вещи могли все запомнить и нажаловаться вечером своим хозяевам.
— Ладно, конечно… Ну скажи, Карин, ну как тут тебе? Я и дня бы не протянула. Тебе нравится, правда? Я, может, чего-то не понимаю…
— Это чужой дом, Марина, — ответила ей Карина, — а нравится мне тут или нет, это уж как относиться ко всему.
— Как ты относишься?
— Стараюсь ничего не замечать. Не трогать и не менять. Видишь, тут же мама всем командует.
— Я так сразу и поняла. А Валере нравится?
— Ну…
— Ведь если не нравится, разве он стал бы с этим мириться? Поставил бы себе в комнату такую мебель, какую хотел. И покрывала бы эти аляпистые выкинул. Купил бы самые простые, однотонные, без всего. Он же мужик все-таки, а не старая слепая бабка, которая и различает только рисунки большие и яркие.
— Будет у него свой дом, Валера все сам себе и купит, такое, какое захочет, — тихо, но твердо произнесла Карина. — А пока зачем ему маму расстраивать?
— Ты?
— И я с ним. Не бойся, Марин, мы уже все знаем, чего нам хочется, улыбнулась Карина.
— Ты не думаешь, что твоему Валере, раз он всю жизнь на такие бешеные цветы любовался, они теперь тоже красивыми будут казаться? — спросила Марина.
— Не в цветах дело, — решительно сказала Карина, явно больше не желая об этом разговаривать.
— Ну ладно, пришла-то я к тебе вовсе не мебель и ковры ругать. Да фиг с ней, с этой мебелью. Зато чисто и тебе дышится легко. Тебе же пылью вредно дышать. — Марина умела прикинуться вовремя находчивым Подлизой. Лучше вспомни, что я тебе обещала, когда-то давно. Что мы свои двадцать лет… Ну…
- Селфи на мосту - Даннис Харлампий - Современная проза
- Акции небесного электричества - Елена Нестерина - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- Космос, нервная система и шмат сала - Василий Шукшин - Современная проза
- Паразитарий - Юрий Азаров - Современная проза
- Убежище. Книга первая - Назарова Ольга - Современная проза
- Счёт - Юрий Хвалев - Современная проза
- Кот - Сергей Буртяк - Современная проза
- Костер на горе - Эдвард Эбби - Современная проза
- Бес смертный - Алексей Рыбин - Современная проза