На руинах Мальрока - Артем Каменистый

Проследив, куда указывает орущая, бородатый коротышка замолк и опрометью бросился в ту же ближайшую землянку. Оттуда почти сразу выскочило уже пятеро таких же бородачей, уставились в нашу сторону. Даже с такой дистанции мне показалось, что я слышу поскрипывание в их черепах — пытаются понять, кто мы такие и зачем идем к ним.

Люк, стимулируя их умственную деятельность, остановился, выстрелил. Стрела вонзилась в обгорелое бревно, метрах в десяти от собравшихся разбойников.

Тут уж даже они поняли, зачем мы идем — зашумели вразнобой, побежали по землянкам, поднимать остальных. К чести варнаков, долго они не раскачивались — уже через минуту против нас выстроилось все население поселка: одиннадцать мужчин и двенадцать женщин. Причем женщины были настроены серьезно — сжимали в руках дубины, топоры и рогатины.

Почти у всех мужчин были луки — столь же неказистые, как и у первой парочки. Обернувшись, я понял, что мы уже две трети пути прошли, и остановился:

— Люк — дальше идти смысла нет, иначе так и войдем в деревню, а среди этих развалин нам труднее придется.

— Можно начинать?

— Да.

Люк выстрелил — стрела ушла в землю, никого не задев. Щелкнул арбалет — болт, пролетев сквозь вражеский строй, исчез в зарослях густой травы, вымахавшей возле развалин одной из изб.

Пока я двигал рычагом, Люк выстрелил еще шесть раз. Последняя стрела, наконец, нашла цель — пробила плечо одной из здешних "принцесс". Криков и раньше хватало, но теперь от них солнце на небе зашаталось.

Опять щелчок арбалета, и опять промах. Блин — перед Люком стыдно: что он теперь о стражах подумает?!

Тот, пристрелявшись, опять попал — стрела угодила разбойнику в голову, под глаз. Тот упал без крика, а вот остальных, наконец, проняло: заработали вражеские лучники. Только без толку — до нас они не добивали, а если и добивали, то корявые самоделки втыкались в землю далеко в стороне.

Я, как обычно, промахнулся (позорник!), а Люк опять показал класс — попал в ногу крикливой толстухе. Кричать от этого она не перестала — даже наоборот, прибавила оборотов, но защитники деревни, наконец, осознали бесперспективность выжидательной тактики и ринулись в атаку.

На наш скромный отряд неслось два десятка противников — ни малейшего шанса выстоять. Люк торопливо выстрелил еще раз, я, взведя арбалет, приказал:

— Все! Уходим! Бегом! Прекращай!

Люк послушно развернулся, припустил по полю к лесу, то и дело озираясь — проверял, не отстал ли я. А я старался совладать с рефлексами — пытался бежать не слишком быстро.

По привлекательности зрелище бегущего противника на порядок превосходит эффект от выступления профессиональной стриптизерши — очень трудно устоять не поддаться рефлексам. Ноги сами пытаются ринуться следом, чтобы догнать и растоптать. Вот и разбойников проняло — действовали предсказуемо, как мы и рассчитывали.

До леса оставалось шагов пятьдесят, когда из зарослей вынесся Канфидус. Осадив коня, он заставил его подняться на задние ноги, и с зычным криком "Ортар!" ринулся на разбойников.

С моей точки зрения выглядел он не слишком внушительно: одинокий всадник, в невзрачной кольчуге, без шлема и щита, с мечом в руке. Знамен над ним тоже не развевалось. Но разбойники остановились, будто с разбегу на кирпичную стену наткнулись.

И замолчали.

— Солдаты!!! — не выдержав, истошно заорал кто-то особенно нервный.

— Бежим!!! — тут же откликнулся другой.

Остальные, будто ждали сигнала — синхронно выполнив команду "кругом" припустили назад, в сторону деревни.

Честно сказать, я не слишком верил в план епископа — столь примитивная тактика, к тому же рассчитанная на противодействие откровенным даунам, не слишком соответствовала моим представлениям о тактике действия средневековой армии. Но должен признать — разбойники будто в поддавки играли: действовали именно так, как предполагал Канфидус.

Видимо бывший наемник не один раз сталкивался с подобной публикой — опыт имеет. Они просто не стали разбираться — один всадник выскочил, или эскадрон: просто начали разбегаться.

Люк мчался как конь, спеша догнать отстающих, но слишком увлекся — споткнулся о давно заброшенный плуг, замаскированный травой, и растянулся на земле. Когда поднялся, я его успел опередить, а меня, в свою очередь, обогнал епископ, возглавив нашу контратаку.

Хотя, если уж быть до конца объективным, возглавляла нас авиация — Зеленый летел впереди всех, душераздирающе орал, и, вроде бы, даже пытался на кого-то пикировать, в последний момент уходя ввысь. Нагадить на голову метит, или что? Пулемета ему бортового не хватает для полного счастья… "Мессершмитт" хренов…

Далее разбойники изумили даже меня. Вместо того чтобы, пробежав через деревню, раствориться в лесу на ее противоположной окраине, они, толкаясь как стая селедок в горлышке бутылки, дружно скатились в ближайшую землянку. И закрыли дверь прямо перед носом епископа.

Когда мы, успокаивая дыхание, подошли, он уже спешился и изучал большой сарай:

— Дан — лошадей здесь нет. Наверное, их отправили на выпас, или водопой. Хотя зачем? Травы вокруг деревни хватает, вода в пруду тоже есть.

— Они не сбегут?

— Да зачем им бежать? Это же разбойники. Забились в землянку и трясутся. Мечтают, чтобы мы куда-нибудь ушли. Они не воины — обычное мужичье, причем ленивое до безобразия. Решили, что воровской хлеб легок — боевому делу учиться такие не станут. Им бы жрать да пить, и ничего при этом не делать. Пуганут таких же мужиков, как сами, ограбят, и назад в лес — на серьезные дела никогда не ходят. Да и как пойти, если всю шайку один солдат разогнать может? Пускай пока посидят — им полезно. А с этими что делать будем?

— С кем? — не понял я.

— Во втором сарае которые сидят. Я заглянул — там ребятня какая-то, и вид у них больно потрепанный. Похоже, это те, о которых тот варнак говорил — схваченные в лесу.

— Люк — присмотри за входом в землянку. Если кто высунется — стреляй. Епископ — давайте посмотрим на тех, кто в сарае.

* * *

Семь молодых людей — лет по шестнадцать-девятнадцать на вид, и один немолодой. Не знаю, сколько ему, но вряд ли меньше пятидесяти. Старший лежит на кучке прелой соломы, собранной будто под метелку — вся в одном углу. Вокруг, на голой земле, расселись мелкие — враждебно-настороженно косятся на дверь.

Оценив картину, я решил для начала поздороваться, а уж потом начать выяснять, кто это такие:

— Здравствуйте ребята. Вы кто?

В ответ лишь молчание и презрительные взгляды.

— Глухие, что ли?! — угрожающе протянул подошедший Люк.

Возмутившись, я недобро поинтересовался:

— А ты, что здесь делаешь?

— Смотрю.

— Смотришь?! Я тебе приказал смотреть за входом в землянку, и если банда эта оттуда полезет, стрелять! А ты что делаешь?!

— Так я и смотрю… отсюда. Как вылезут, стрелять начну.

Да уж… дисциплина у Люка на высоте… И что самое изумительное: считает, что так и надо поступать. Надо будет заняться его воспитанием… анархист выискался…

Повернулся к пленникам:

— Еще раз повторяю: кто вы такие?

Люк, не удержавшись, опять начал рявкать:

— Отвечайте сэру стражу!

Старший — грузный мужчина с лицом, опухшим от побоев, приподнялся на локте, и уточнил:

— Вы страж?

Зеленый, вспомнив про свои прямые обязанности, спорхнул с крыши, уселся на плечо, нахохлился, раздулся чуть ли не втрое, видимо считая, что это прибавляет ему солидности.

Если бы мне на голову приземлилась летающая тарелка, и оттуда густой толпой повалили треножники марсиан, это вряд ли вызвало больший эффект. У юнцов челюсти отвисли ниже уровня моря, старший, приподнявшись на локте еще выше, потерял равновесие и едва не упал из этого в высшей степени устойчивого положения. Попугай, довольный произведенным эффектом, повернулся в профиль, демонстрируя, что с этой стороны он тоже красивый и, само собой, гений.

Пока пленники, забыв про все на свете, таращились на зеленого нарцисса, я, переглянувшись с епископом, тихо предложил:

— Может лучше вам с ними поговорить?

— Попробую. Мне кажется, сейчас они начнут общаться охотнее, — уже громче произнес: — Сэр страж у вас два раза спросил, а вы не ответили. Мне стыдно за Ортар — неужели здесь все такие невежливые?

Юнцы, сконфуженно переглянувшись, потупились, дружно покосились на мужчину. Тот, охнув, сел, потом, держась за стену, поднялся. Видно было, что эти простые движения ему давались с трудом — избит он был на совесть. У младших тоже синяков хватало, но так… несерьезно. И все как один босые и полураздетые. Понятно теперь, откуда на разбойниках модные вещицы оказались.

Опыта у меня в таких делах маловато, но почему-то я сразу решил, что передо мной бывалый воин. Пусть нет ни оружия, ни доспехов, и движения говорят лишь о серьезности побоев, но что-то неуловимое все же присутствует. Взгляд убийцы из-под распухших век, характерные закостеневшие мозоли на правой руке, устойчивая стойка. Грузный, но не толстяк — мышцы, чуть заплывшие возрастным жирком. И шея бычья — голова будто сразу от плеч растет. Бородка подстрижена очень коротко — такая в шлеме не мешает.