Древняя русская история до монгольского ига. Том 1 - Михаил Погодин

ВЕЛИКОЕ КНЯЖЕСТВО КИЕВСКОЕ

По обозрении норманнского периода Русской Истории приступаем к изложению событий, составляющих содержание периода, по преимуществу, удельного, от кончины Ярослава до покорения России монголами (1054–1240).

Главные уделы, назначенные Ярославом, были: Киев, Чернигов, Переяславль, Смоленск, Владимир. Особые княжества: Новгородское и Полоцкое.

Начинаем повествование с Великого Княжества Киевского.

Изяслав, как старший из оставшихся сыновей Ярослава, сел, по его кончине, на стол киевский, имея отчиной Туров (1054).

Область Изяслава по левому берегу Днепра, увеличенная вскоре Волынским уделом меньшего брата Игоря, граничила к востоку с Переяславским и Черниговским княжествами, от которых отделялась рекой Днепром; к северу с Полоцким княжеством и Литвой; к западу, за Вислой и Дунайцем, с Польшей; к югу с Венгрией, по Карпатские горы, и потом степями Подольскими и Новороссийскими, до реки Тясмени.

В Изяславовой области заключались нынешние губернии:[8]

Киевская, Подольская (кроме южной части), Волынская, значительная часть Минской и Гродненской, почти вся Галиция и часть западной Польши.

Изяславу принадлежал и Новгород, где он посадил посадником Остромира.

Братья остались в данных им отцом городах, к которым, у старших, если не прежде, то теперь, приданы были области: к Чернигову Муромская, к Переяславлю Ростовская.

Полоцк составлял особое владение в роде Рогнеды, у правнука ее Всеслава, сына Брячислава Изяславича.

Лет двадцать жили Ярославичи в согласии, по крайней мере, внешнем, рядили ряды дома, обороняли Русскую землю, соединенными силами ходили на войну.

Они выпустили из псковского поруба дядю Судислава, сына Владимира, который сидел там двадцать четыре года (1035–1059), заточенный братом Ярославом по клевете. Племянники водили дядю к кресту, чтобы он не замыслил на них зла. Несчастный старик постригся в монастыре Св. Георгия, и вскоре умер (1063).

Собравшись с мужами своими, они отменили смертную казнь за убийство и положили денежную пеню. К правилам, внесенным при отце их в Русскую Правду, они присоединили еще несколько других, определяющих пени за различные преступления.

«Правда, постановленная для Русской земли, в собрании Изяслава, Всеволода, Святослава, Коснячка, Перенега, Никифора Киянина, Чудина, Микулы.

18. Если будет несправедливо убит огнищанин,[9] то убийце платить за него 80 гривен; а прочие не подлежат сей пене. За убийство княжеского гонца (?) 80 гривен.

19. Если кто убьет огнищанина в разбое, или если убийца не будет отыскан, то платит виру тот округ, где совершилось убийство.

20. Если будет убит огнищанин за кражею в клети, или кражею лошади, быка или коровы, то убиение его как убиение пса. Такой же конец и за тиуна.

21. Но за княжеского старосту 80 гривен; за старшего конюха, приставленного к стаду, 80 гривен, как то постановил Изяслав, по делу своего конюшего, убитого дорогобужцами. За сельского, княжеского и крестьянского старосту 12 гривен; за рядового княжеского 5 гривен, за земледельца и холопа 5 гривен.

22. За крепостную кормилицу и дядьку (?) 12 гривен.

23. За княжеского коня, если он будет зарезан, 3 гривны; за земледельческого 2 гривны; за кобылу 60 резаней, за быка гривна, за корову 40 резаней, за трехгодовалого быка 13 кун, за годовика полгривны; за теленка 5 резаней, за ярку ногата, за барана тоже ногата.

24. Если кто уведет чужого холопа или рабу, тот платит хозяину 12 гривен.

25. Если кто придет в крови или в синих пятнах, то такому жалобщику не искать свидетеля.

26. Если кто украдет лошадь, или быка, или окрадет клеть, и если он крал их один, то повинен платить гривну и 30 резаней. Если же воров будет и до 10, то каждый из них должен заплатить по 3 гривны и 30 резаней.

27. Если кто сожжет или выдерет княжескую борть, тот платит 3 гривны; за борть земледельца 2 гривны.

28. Если кто самовольно, без княжеского повеления, накажет земледельца, тот платит битому 3 гривны; за огнищанина, тиуна и меченосца, в сем случае, 12 гривен.

29. Если кто запашет или истребит полевую межу, тот за обиду платит 12 гривен.

30. Ежели кто украдет ладью, то платит за ладью 30 резаней, да пени 60 резаней же.

31. За пару голубей и цыплят 9 кун; за пару уток и гусей, за пару журавлей и за одного лебедя 30 резаней; да пени 60 резаней же.

32. Если кто украдет собаку, или ястреба, или сокола, то платит за то 3 гривны.

33. Если кто убьет вора на своем дворе, или у клети, или у хлева, то так тому и быть. Если он будет удержан до рассвета, то вести его на княжеский двор; если же он будет убит, и другие видели его связанным, то платить за него.

34. Если будет убит вор, и следы ног будут открыты внутри двора, то так тому и быть; если же следы будут найдены вне двора, за воротами, то платить за убийство его.

35. Если кто украдет сена, то платит 9 кун; за дрова то же. За покражу овцы, козы или свиньи, если бы даже десятеро украли одну овцу, платить пени 60 резаней. Поймавшему вора 10 резаней. Меченосцу из гривны куна; для девятины 15 кун; князю 3 гривны. Из 12 гривен поимщику 70 кун; для десятины 2 гривны; князю 10 гривен.

36. Вирные приносы постановляются следующие. Вирнику получать 7 ведер солоду на неделю; сверх сего дается ему баран, или полоть ветчины, или две ногаты (резани); в середу одна резань, да три сыра, в пятницу то же; хлеба давать вдоволь, тоже и круп; кур по две на день; лошадей ставить четверку и корму давать им столько, сколько могут съесть. Вирнику 60 гривен, 10 резаней и 12 векшей; да предварительно платить одну гривну. Если же постом потребуется для него рыбы: то брать ему за рыбу 7 резаней. Таким образом, всех кун должно идти на него 15 в неделю; а брашна столько, сколько могут съесть. Виры сбирать вирникам до воскресенья. Это пошлины, постановленные Ярославом.

37. Но для мостовщиков назначаются следующие пошлины. Если они наведут мост, то брать им за работу по ногате, да со сваи столько же. Если нужно будет поправить несколько досок в обветшавшем мосте, 3, или 4, или 5, то брать ту же плату».

Пещеры, Антониева и Феодосиева, где число братий умножалось, были предметом общего благоговения и любви Ярославичей; они помогали святым отшельникам своими приношениями, и младшие завидовали брату. Было, однако же, время, когда печерники подверглись гневу Изяслава — за пострижение двух его любимцев, которые убежали от мира для спасения душ в новую обитель — Варлаам, сын первого боярина Ивана, и Ефрем, ключник великого князя, предержавший все в его дому. Изяслав, впрочем, был укрощен объяснениями сподвижника Антониева и Феодосиева, Никона, и начал часто ездить к ним во вновь основанный монастырь, чтобы слушать их святые беседы.

Ему захотелось вскоре основать и собственный монастырь, во имя своего ангела, Св. Димитрия, и он выпросил у Антония и Феодосия игуменом к себе этого Варлаама, после которого принял управление в пещерах Феодосий.

Меньшие Ярославичи жили недолго. Первым умер Вячеслав смоленский (1057), на чье место переведен Игорь из Владимира, который достался, кажется, великому князю Изяславу к Киеву, а потом умер и Игорь (1069), после которого Смоленск разделен на три части.

Малолетние дети Вячеслава и Игоря остались пока ни при чем, и, может быть, с матерями увезены на время в Германию.

Внешние походы продолжались по обычаю:

Изяслав из Новгорода ходил (1055) на чудь (в нынешней Эстляндии).

На голядов (живших в Прусской Галиндии) — 1058.

На ссолов (в нынешней Курляндии), и обложил их данью (1060).

Потом, вместе с братьями и Всеславом полоцким, Изяслав ходил на торков, восточное племя, жившее по соседству (к востоку) с Переяславским княжеством, с которыми еще и прежде имел дело Всеволод (1055). Кочевые дикари, услышав об идущем на них ополчении, по воде и по суше, разбежались. Много умерло от голода, много от холода, мором и судом Божиим (1060). Другие поддались и заселили южные границы княжества Киевского, близ реки Роси, и Переяславского, где и начали скоро русеть.

Торки были смирены, но вскоре явились с этой стороны, с юго-востока, новые враги, гораздо более сильные и опасные, половцы, единоплеменные или родственные с печенегами и прочими древними и новыми выходцами из Азии.

Они обитали прежде в степях Азиатских, близ Каспийского моря, а теперь подвинулись к северо-западу, оттеснили печенегов и торков и заняли ровное пространство на север от Черного моря, преимущественно по Дону. Это дикое, хищное племя, осыпаемое поносительными прозвищами от наших летописцев, показалось еще в первый год по смерти Ярослава, но тогда ушло, заключив мир с Всеволодом (1055), а теперь, с 1062 года, начинаются их опустошительные набеги.

Многими чудесными знамениями предвестилось, по замечанию современников, это бедствие. Солнце изменилось, и не стало давать света, как месяц снедаемый; явилась звезда на западе превеликая, пуская от себя лучи, будто кровавые. Семь дней видел ее народ с вечера по закате солнечном; Волхов в Новгороде шел пять дней вверх, и рыболовы в Киеве вытащили неводом детище уродливое, так что и смотреть было страшно летописцу.