Арт-Джаз - Антон Шаффер

Коротков опустил глаза га куртку и понял, что левый бок у него, и правда, подозрительно раздут. Раньше как-то на это внимания он не обращал.

Они уселись на полки, друг напротив друга, и принялись ждать остальных пассажиров. Николай достал мобильный телефон и принялся тыкать в кнопочки своими здоровенными пальцами. Набрав номер, он состроил недовольную физиономию и уставился в окно. Довольно долго он вслушивался в гудки, а когда ему ответили, то заорал чуть не на весь вагон:

— Алё! Маша? Алё! Это я, Коля! Я выезжаю! Чего? Говорю, выезжаю я! Встречай завтра в девять. Чего? Утра, утра! Какого вечера? Я что, с Колымы что ли еду? Ну, все, давай! Чего? Давай говорю!

Засунув телефон в чехол из кожзама, который висел у него на поясе, Николай пристально посмотрел на Короткова и спросил:

— Серег, а ты-то женат?

— Обошлось, — отшутился Коротков.

— Это ты зря! Зря ты так, Серег! Жена — это, это…

Договорить он не успел. Дверь купе снова отъехала в сторону, и на пороге показался сутулый мужичок лет пятидесяти. Он застенчиво осмотрел присутствующих, поздоровался и робко ступил в купе.

— О! — выкрикнул Коля. — Отлично! Третьим будешь!?

Фраза про «третьим будешь» прозвучала с неопределенной интонацией — не то вопросительной, не то утвердительной. Мужичок зашоренно посмотрел на Колю, перевел взгляд на Короткова и смущенно промямлил:

— Нельзя мне. Язва…

Коля сразу погрустнел и опять начал разглядывать отъезжающих и провожающих, которые толпились на платформе. Робкий попутчик деликатно попросил Короткова встать, чтобы запихнуть свой чемодан под полку. Пока он устраивал свои вещи, у Коли созрел еще один вопрос:

— А ты куда едешь?

— Домой, — поднял голову недавно вошедший. — Я в Питере живу. Меня, кстати, Семеном зовут.

Коля с Коротковым представились и все трое обменялись рукопожатиями, после чего Семен известил их, что, оказывается, в Москву он приезжал навестить родственников мамы и один из них должен был ехать с ним Санкт-Петербург. Но он заболел, а билет сдавать было уже поздно. Таким образом, получалось, что четвертого им ждать было не надо. Этот факт Короткова порадовал — четвертым мог оказаться кто угодно, а эти двое были вполне терпимыми. Семен вообще не называл никаких нареканий, так как вел себя настолько тихо, что его присутствие вообще в купе не ощущалось. А с такими как Коля Коротков умел справляться. Поезд тронулся. Зашла проводница, предложила чай и сказала, чтобы все приготовили билеты. Как только процедура была закончена, Коля немедленно достал пузырь ржаной водки, огурцы, помидоры, картошку в мундире, соль, завернутую в туалетную бумагу, и пригласил всех к столу. Семен к этому времени уже забрался на верхнюю полку и взирал оттуда забито на все эти приготовления.

— Спускайся, Семен, — приказным тоном повелел ему Николай. — Не пьешь, так хоть посидишь с нами. У меня квас есть на запивку — его будешь пить.

Семен слез со своей верхней полки и пристроился рядом с Коротковым. Пьянка началась. Через час майор с Николаем были уже порядочно пьяны, хотя Коля пил на порядок, а то и все два, больше собутыльника. Проглотив очередную порцию водки, закусив помидоркой и утерев сочащийся по подбородку сок, Коля гипнотическим взглядом вперся в Семена и спросил:

— Еврей?

— Еврей, — скорбно согласился Семен. Глядя на него Коротков подумал, что Семен наверное весь этот час только и ждал, когда же до него начнут докапываться.

Николай тяжело ударил кулаком по столику, так что, посуда подпрыгнула, и потянулся к Семену, который инстинктивно схватил за руку Короткова.

— Коля, ну-ка, назад, — оттолкнул его Коротков.

— Да вы чего, братцы? — изумился Николай. — Я же руку хотел человеку пожать. Я евреев-то люблю! Он чего, подумал, что я бить его буду что ли? Да сдался он мне! Ты, Семен за кого в арабо-израильском конфликте, кстати? А?

— За наших, — заикаясь ответил Семен.

— Во! Молодец мужик! И я за наших! Ну к черту этих арабов! Ты прикинь, Серег, и ты Сёма тоже, если этим уродам в руки бомба атомная попадет? А? Да я бы этот Иран сам лично разбомбил!

На Иран Николай переключился исключительно по наитию, так не слова больше не сказав ни про Израиль, ни про Палестину. Вся его дальнейшая витиеватая речь сводилась к тому, что рано или поздно кто-нибудь в кого-нибудь все же шарахнет, но лучше, чтобы это были мы, а не в нас.

— Понимаешь, Семен, тут палка о двух концах, — проявлял просто удивительные для своего уровня развития политологические способности Николай. — Вот мы все за Израиль тут. Ты, кстати, Серега, за Израиль? Правильно! А вот США тоже за Израиль! Вот чего плохо-то… Мы ж с ними ракеты сокращаем, сокращаем, а они чего? Хрен два они чего сокращают. В итоге мы без штанов останемся, а они нас закидают ими как тухлыми яйцами. И Израиль вместе с ними. Понимаешь, Семен? Так теперь ты мне скажи, чего хорошего в твоем Израиле?

Семен совсем запутался в Колиных выкладках. Пришлось за него вступаться Короткову.

— Что-то я, Коль, тебя не совсем понял. То ты за Израиль, то против…

— Правильно! Я против, но я же и за! Понимаешь? Ведь если их не будет, то арабы со всякими там хрен знает кем загребут все — и тогда по нам шибанут. За все сразу отомстят. За Чечню. У меня сосед там был…

Его понесло. Следующие пятнадцать минут он в красках рассказывал про своего соседа, который воевал в Чечне, вернувшись оттуда без ноги и с одним глазом.

— Так выходит, Коль, что для нас — то никакой разницы и нет, — резюмировал Коротков, когда история про соседа прервалась, ибо Николай потянулся за водкой, потеряв нить повествования.

— Это как же нет? — Рука Коли зависла с бутылкой в руке. — Почему ж нет?

— Ну так в любом случае по нам долбанут. А какая разница кто?

— Эээ, нет, Серега, не черта ты не понимаешь! — Коля снова начал заводиться. — Если мусульмане решат кашу заварить, то хрен ты с ними договоришься. Ни о чем ты с ними не договоришься. Они и предупреждать не будут. Пойдешь утром на работу в свою ментовку, голову поднимешь, а в тебя уже ракеты косяком идут. Вот так и будет. А с этими еще остается шанс. Понимаешь? Семен, скажи ты ему!

Семен послушно закивал головой.

— Хотя, — вдруг неожиданно грустно и тоскливо сказал Николай, — я во все это не верю. Успокаиваю себя. Разницы и правда никакой — итог все равно один будет. Но ты, Семен не бойся, ты хоть и еврей, я тебя бить не буду… Полезай на свою полку. Спать будем ложиться.

Они убрали со стола, свалив все отходы в полиэтиленовый мешок и отправив с ним Семена в район туалета. А потом расстелились и легли.

Коротков еще долго не мог заснуть, случая оглушительный храп Николая. А когда заснул, ему приснились косяки ракет с ядерными боеголовками, которые словно птицы летели в московском небе…

Глава 2

Арт сидел на берегу озера Сенеж, кутаясь в ватник, и читал. Над ним был навес, сооруженный кем-то из ребят, чтобы хоть иногда можно было расслабиться и просто посидеть, глядя на воду. И пусть вокруг серая унылая хмарь, пусть мир стал таким, каким он стал, но жизнь, в любом случае, продолжается. А, значит, надо жить!

На деревянном столе перед Артом лежала обожженная тетрадь, которую ему перед выходом из бункера дал Солдат. Солдат был заместителем Командующего — главного в Лесу и лидера Сопротивления. Солдата звали Дмитрием Солдатовым, а Командующего — Владимиром. Фамилию его никто не называл, как понял Арт, из соображений безопасности. Его он видел всего один раз, сразу после того, как они добрались до Леса. Владимир был невысоким крепким мужчиной. Светлые волосы на его голове были коротко острижено, а чуть резкие черты лица придавали всему его образу мужественный вид, вызывая уважение.

Солдат был другим. Арт сразу заметил, что с ним ему будет проще. Да и, как выяснилось, общаться ему пришлось именно с Дмитрием. Внешность у Солдата, несмотря на прозвище, была более мягкая и располагающая. Как и голос.

Манеры у Димы (он сам велел Арту так его называть) были под стать внешности. Никаких резких движений, плавность даже какая-то. Но, в то же время, чувствовалась в нем выправка и закалка. Да ведь и не зря Командующий сделал его своим замом.

Так размышлял Арт, сидя возле озера и вглядываясь в серую пустоту. Вода была неспокойна — рябь то и дело набегала с разных сторон, заставляя небольшие волны набегать друг на друга. Эту особенность ветра Арт уже понял. Видимо, что-то случилось в атмосферных слоях, отчего образование ветреных потоков стало хаотичным и беспорядочным. Ветер дул сразу со всех сторон, а иногда прекращался вовсе. Арт вспомнил, что однажды еще в институте ему на глаза попалась какая-то статья, посвященная проблеме «ядерной зимы». В статье говорилось, что в случае глобального катаклизма огромные массы пепла поднимутся в атмосферу, что и породит нарушение всех природных процессов, в том числе и связанных с направлениями ветра.