Авантюрист - Матвей Геннадьевич Курилкин

компании с Керой. Впрочем, не только с ней — глядя на нас, подтянулись и другие пассажиры, так что на корабле образовался импровизированный солярий. Некоторые матросы были недовольны — мешают, дескать. Но капитан только рукой махнул. Пусть лучше так, чем начнут сновать по кораблю и мешаться активно. Крысы сухопутные.

Провести в блаженном ничегонеделании всю дорогу было нам, конечно же, не суждено. Ближе к концу плавания на судне поднялась подозрительная суета. Я настолько погрузился в созерцание, что не сразу обратил на нее внимание, только когда об меня самым натуральным образом споткнулись. Было раннее утро, корабль стоял в порту — накануне мы пополняли запас воды и топлива и заночевать капитан решил здесь же. Солнце еще даже не поднялось над горизонтом — собственно, я и сидел-то здесь в надежде не пропустить восход.

— Что случилось, командир? — вяло спросил я потревожившего мою безмятежность матроса. Мы стояли возле Алтавы, — если не ошибаюсь, это где-то на побережье Алжира в моем мире, — и причин для такой суеты я решительно не понимал.

— Квириту капитану не нравятся те баркасы, — он махнул рукой, указывая на проблему, — о которых нам сообщила домина Улисса.

Действительно, если приглядеться, то далеко в предутреннем сумраке можно было различить силуэты четырех довольно крупных лодок, которые с каждой секундой приобретали все более оформленные очертания.

— Тут иногда пошаливают, — продолжил матрос, — но обычно крупные суда трогать они опасаются.

— Тогда, вероятно, нам следует вооружиться, — сонная расслабленность слетела мгновенно.

— Да уж сделайте милость, доминус Диего. Только вы постарайтесь потише. Судя по всему, они еще не знают, что мы их заметили. Хорошо бы так и оставалось — их слишком много, а у нас судно не боевое, — кисло пожаловался матрос, и, поняв, что больше у пассажира вопросов нет, исчез по своим делам.

— Думаешь, по наши души? — спросил я Керу. Надо же, даже не видел, как она появилась.

— Они чувствуют азарт и злость. И плывут прямо к нам, — пояснила богиня, — Наверное, просто познакомиться хотят.

— Тогда, Кера, у меня к тебе большая просьба, — посмотрев в глаза богини со всей возможной серьезностью, попросил я. — Запри где-нибудь своего питомца! Очень прошу, даже умоляю — пусть он где-нибудь посидит тихо!

— И вовсе незачем изображать такую вселенскую тоску, — обиделась богиня, — Вот скажи мне, за что ты его так не любишь? Он тебе хоть раз что-то плохое сделал?

— Кера. Я попросил.

— Ладно-ладно, — пробурчала девушка.

— Спасибо. Заодно разбудишь наших пассажиров и раздашь оружие, ладно? — вспомнил я. Вероятно, нам в предстоящей драке не помешает сотня парней с карабинами. Сам побежал договариваться с капитаном:

— Квирит капитан, вы же в курсе, что все пассажиры немного умеют обращаться с оружием. И оно у них есть. Так что можете нами располагать.

— Да, это будет нелишним, — слегка поморщился морской волк, — Там четыре баркаса, в каждом примерно по пятьдесят человек. А у меня вся команда — тридцать. Если бы не домина Улисса, — не могу не отдать должное остроте ее зрения, — они могли бы застать нас врасплох. Но даже так ваша помощь будет очень кстати — я в любом случае уже собирался отправить человека, чтобы вас разбудить. Значит, так, доминус Диего. Пусть они берут карабины и устраиваются вдоль правого борта. Пока сидя — не нужно поднимать голову над фальшбортом. Еще темно, но рисковать не стоит — вдруг увидят.

— Думаете, они сразу полезут? — с сомнением спросил я.

— Нет, сначала на ют, убрать дежурного. Наверняка попробуют забраться тихонько и снять его. Он у нас обычно один — здесь воды безопасные. А уж потом остальные полезут с бортов. Но на юте я их встречу.

— Предлагаю помочь, — тут же вызвался я, — Поверьте, квирит, мы с доминой Улиссой не подведем. У нее не только зрение хорошее.

— Пойдем вместе, — дипломатично предложил капитан, — но постарайтесь действовать только после того, как я начну. И ради всех богов, не стреляйте! Нам нужна тишина не меньше, чем нападающим. И побыстрее, они уже близко. Все начнется минут через десять.

Мы с Керой отправились на ют. Вполне удобно устроились за какой-то надстройкой, так что заметить нападающие нас не должны. Капитан уже здесь, как и явно сильно нервничающий часовой.

— Да не трясись ты, — шепотом орет командир на дежурного, — Прими расслабленный вид. Ты, побери тебя Мания[6], мужчина или медуза дрожащая?!

Матрос постарался последовать указаниям капитана, но получилось так себе. Меня бы такая игра не обманула, — даже со спины и в темноте было видно, насколько напряжен часовой. Не бывает так во время спокойной предутренней вахты. Парню явно прежде не доводилось участвовать в неприятностях подобного рода, и теперь он теряется, а это может быть чревато как для дела, так и для него самого.

Долго ждать гостей не пришлось. Минут через десять ожидания где-то за кормой плеснуло раз, другой, а потом с глухим, едва слышным стуком за фальшборт уцепилась «кошка». Крючья обмотаны какой-то ветошью, да и бросавший явно долго тренировался — получилось тютелька в тютельку. Даже завидую такой ловкости! Еще через несколько секунд над бортом появился некто в темной одежде — даже голова по самые глаза замотана в черный. Капитан напружинился и покрепче сжал дубинку. Нападающий крадется, капитан, стоя за надстройкой, готовится обрушить ему на голову удар… Идиллия. Что может пойти не так?

— Кера, tuam matrem, как это понимать?! — я это сказал едва слышным шепотом, а хотелось орать во весь голос. Капитану с его места было не видно, а вот мы с богиней отлично видели, как за спиной у крадущегося бандита из теней соткалась до боли знакомая трехголовая фигура. Центральная голова, распахнула гигантскую пасть, — у меня сложилось впечатление, что трехголовая скотина просто не верит своему счастью. Вопль, который разнесся над морем после того, как челюсти сомкнулись, заставил бы покрыться ледяным потом даже солнечного Гелиоса. Тело незадачливого нападавшего взмыло вверх и по красивой дуге должно было приземлиться на палубу, но не долетело. Несчастного перехватили в самом низу, — левая голова, — перекинула его правой, а потом игрушка закончилась, потому что головы поссорились между собой, и просто порвали тело нападающего надвое. Матрос, изображавший часового, естественно перестал изображать стойкого оловянного солдатика — после первого вопля он оглянулся, увидел жуткую картину и резко отпрыгнул спиной вперед, после чего закономерно рухнул на палубу. Сейчас он добавил свой вопль в начинающуюся какофонию, и «отступал», отталкиваясь локтями и пятками от палубы. Скорость он при этом развил очень внушительную для такого способа передвижения.

Все. Надеяться, что все пройдет тихо теперь просто