Невероятные приключения Конана-варвара - Андрей Арсланович Мансуров

не думали убегать?! Жаль, что эти недоноски ещё вне пределов досягаемости… Смотри-ка. Вон как забегали!

Что это они делают?! Хотят помочь? Испугались? Нет, это не похоже на помощь.

О, Первер! Что происходит, в конце-концов?! Неужели они осмелились… Должен ли он понимать это ТАК?! Они — НАПАЛИ на него?!!!

На него — Высшее Существо и своего Повелителя?! Такого не было за всю Вечность — эта дикая мысль и сейчас не укладывалась в Налкосе-мозге: жалкие червячки напали на кита! Бунт планктона против пожирающей его Пасти! Нападение сельди на акулу!

Вот это да!

Нет, ошибиться нельзя — именно это и происходит!

Ну, сейчас он им покажет! Жаль, что в его распоряжении лишь девять хондр, но на них и этого хватит с лихвой! Ну, давайте, давайте… Ближе!

Ага, боятся — ближе не подходят… А это что за…

Ах, маленькие гнусные твари! Какая боль! Как же освободить хондру от чёрных железных колючек с крючками? О, как они разрывают тело!.. И как прочно застряли!..

Нет, эту хондру лучше уже не выдёргивать — слишком сильна боль! Проклятье! Какие крепкие, оказывается, эти тонкие на вид нити — не разорвать! А если всё же… Нет, так ещё хуже — рвётся его драгоценная плоть! Сейчас порвутся мускул и нерв, и хондра будет парализована!..

Нет, придётся оставить её так… Мерзавцы! Они нападают все одновременно: за всеми не уследить, и не оторвать другими хондрами чёртовых колючек! Ага! Ага! То-то!

Вон как полетели! А вот вам ещё… А вот… Вот подлые мурены — что придумали: сыплют песок в Око! И во второе!.. И не достанешь ведь их — прячутся за высоким бортом корабля, и атакуют его сверху! Так высоко он хондры уже не вскинет — слишком тяжело двигать ими на суше!

О, какая боль опять! Да они просто сговорились… Нет, эти последние три хондры он не позволит!.. Он… Всё равно будет ими размахивать! Нет! Нет, не позволит… Вот так! Вот так!..

Ох, ни в кого не попал — перверов песок застлал оба ока! О, нет!!! Око выбито деревянной занозой! И второе!!! А всё потому, что он слишком насел на этих, справа — а они, твари, подобрались с… Да и про тех, которые наверху забывать нельзя — Они… О! — Они наливают расплавленную смолу ему на тело! А-а-а!!! О-о-о!!!

О, Мать, ведь не вырваться же!!! Проклятые сухопутные крабы! Эти железки всё сильней впиваются! И их всё больше! Семь, нет, уже восемь хондр совсем повреждены, нервы перебиты, мышцы разорваны… Ну почему они ещё и стреляют всё время?! Он уже не видит их — ощущает только по вибрациям на песке — а он так предательски обманчив — точно ничего не определить…

Отбросить их… Нет! Может, они не так умны и сильны, но приковали его и обездвижили его хондры… Подбираются… Он слышит, чует! Нет, уж к Налкосу-то он их не подпустит!.. О, нет!!! Какая боль!

Мать! Мать!! Спаси своего любимого сына! Проклятые смертные двуногие хотят убить его! Как ты это допускаешь?!!! Где ты?!!..

Отрубили большую хондру… Под корень! У самого Налкоса! И — ещё одну!!! А, это тот наглый крупный, которого он недоел вчера… Вчера?!!! Кажется, его муки длятся уже целую Вечность… Вытекает драгоценная кровь… Оба сердца уже начинают задыхаться!

Что это с ним? О чём он… только что думал? Он что-то неважно себя чувствует — такое с ним впервые… А что с его хондрами? Они… как-то не откликаются, и не движутся…

Что это за уколы — возле самого Налкоса?!!! А, да. На него напали двуногие… А он… А он? И мешок литей не помог бы ему — ведь вокруг суша! Второй глон… Второе сердце… По…ганые уб…людки… Он им!.. Нет. О, Мать! Отомсти за своего… Отом…

Конан носком сапога ткнул в упругий мешок, только что бывший страшным многоруким чудовищем, ужасом морей и монстром из легенд — а теперь жалким обрубком валявшимся у борта лежащего на мелководье «Вестрела».

Да, что говорить — тварюга им попалась немаленькая: даже без отрубленных у самого основания щупалец, в спруте-пожирателе было больше пятнадцати футов. Уже осевший под своим весом, он всё равно был в рост варвара. Признаки жизни отсутствовали. Оба страшных огромных глаза были утыканы стрелами, словно подушечки для булавок, и темны от пропитавшегося вонючей слизью песка. Там, где на тело пролились потоки смолы из котла, зияла жуткая белёсая проплешина. Тонкий гарпун, которым находчивый Велтран с борта пронзил первое сердце твари, всё ещё торчал вертикально, словно штырь солнечных часов…

Конан выдернул свой верный меч из мерзких глубин склизкого тела, радуясь тому, что с первого удара поразил второе сердце живучего ублюдка. Повернулся, довольно улыбаясь, к своим задыхавшимся перепачканным друзьям, напряжённо ждущим:

— Мы победили! Адская тварь мертва! — неистово заорал он охрипшим за время ужасной схватки, голосом (ещё бы: никогда ещё не было так сложно руководить!).

Дружный рёв восторга был ему ответом! Кто ещё сохранял силы, подошли поближе, преодолевая ужас и отвращение — посмотреть, потрогать. Остальные попадали прямо где стояли, на песок в изнеможении — схватка потребовала всех сил и умения.

Жара заставила их снять с себя почти всю одежду. Им было трудно и страшно (это ещё мягко говоря!), но они справились!

— Вы молодцы! Я даже не могу описать, как я вами горжусь! Вы — самая лучшая команда на этом свете! А может — и на том!.. С такими молодцами смело можно было бы опуститься хоть в подземелья к самому Мардуку! — все зашумели, а когда Велтран буркнул: — «Давайте с этим подождём до вечера — мы ещё не обедали!» — все снова заржали.

Конан, тоже вдоволь посмеявшись, продолжил, уже спокойней:

— Видите, как сильны мы, когда все вместе! Запомните этот день — и передайте внукам: нет невозможных дел! Надо только правильно за них браться… Ай-я-а-аха! — издал он победный киммерийский клич. Сорок лужёных глоток присоединилось!

— Ну что, Эльдорн? Ты убедился? — уже спокойней спросил он, от души хлопнув подошедшего и всё ещё недоверчиво качающего головой ветерана по плечу.

— Да… убедился, — ворчливо отозвался убелённый сединами пират, тоже пнув скользкую и отвратительно упругую тварь носком сапога. Вздохнул. Поднял голову и взглянул своему капитану прямо в глаза.

Широкая улыбка вдруг осветила морщинистое суровое лицо, а рот открылся:

— Убедился я в том, дорогой Конан, что — если бы не ты, ни у кого другого бы на такое просто пороху не хватило! — и, словно юный салага, вдруг