Ночной народ - Марина Наумова

Здесь было еще больше света, и отовсюду струились клубы жара, скрывая дно громадной ямы. Лишь невероятные по непрочности мостики из веревок и кое-как связанных дощечек простирались теперь перед Глорией, уводя в белесую туманную дымку, отделявшую ее от Буна.

Набравшись храбрости, Глория заставила себя взяться за край канатов-перил.

"Неужели я смогу пройти по этому мостику?" - вздрогнула она и тут же подумала: "Как хорошо, что пар скрыл дно - не так страшно будет падать вниз".

В самом деле, как бы глубоко ни открывались провалы между клубами пара, ни разу Глории не удалось увидеть сквозь них твердого дна - лишь такие же темные ребра мостиков время от времени проглядывали и внизу.

Музыка звучала тут сильнее, но как-то глуше.

Светился туман.

"И все же - пройду я или нет?" - когда Глория спросила себя об этом, она находилась уже на порядочном расстоянии от твердой почвы.

Дощечки не случайно казались непрочными - они так и вставали дыбом под ее ногами, грозя совсем перевернуться и в любой момент выскользнуть из-под ног, чтобы сбросить вниз незваную гостью. Но тем сильнее вцеплялись во влажные канаты руки Глории, верившей в то, что она просто не имеет права не пройти.

А у самого края пропасти стоял, внимательно наблюдая за ее передвижением, Феттин - тот самый полуголый человек с татуировкой на груди и с бульдогом, в свое время так напугавшем Эрона. Теперь бульдог мирно сидел, вывесив длинный розовый язык, и лишь изредка задирал морду, чтобы справиться по выражению лица хозяина, не пора ли ему спуститься на землю. Разумеется, Глория (как и Эрон) не знала, что Феттин тоже был здесь всего лишь новичком, только начавшим постигать правила здешнего общежития; этим фактом и объяснялось его любопытство.

Глорию он заинтересовал вообще мало - разве что напомнил своим внешним видом, что среди здешних обитателей встречаются и вполне нормальные люди. А татуировка и странный наряд... Ну мало ли по какой причине человек может захотеть напялить на себя ошейник из листьев! Молодежь и похуже придумывает украшения...

Наконец, потратив немало нервов, Глория сумела-таки преодолеть мостик. Первым делом она огляделась по сторонам. Если все то, что она видела раньше, можно было назвать преддверием города, здесь начинались уже жилые кварталы, поражающие своим видом почти как трущобы Индии: ни один отсек, исполняющий роль отдельной квартиры, не сгодился бы в качестве жилья нормальному человеку.

Иногда это были просто пустые коробки. И все же что-то выдавало в них жилье, причем постоянное, - скорее всего, переданный им самым загадочным образом отпечаток личностей их хозяев.

При виде первых же квартир сердце Глории вздрогнуло от жалости, но все же невероятная экзотичность подземного города быстро заслонила это человеческое чувство, позволяя только дивиться местными чудесами.

В одной из первых попавшихся на глаза девушке квартир сидел безглазый человек; кожа складками сползала с его лба, закрывая лицо почти до половины, и все же этот урод после человека-морды казался ей вполне заурядным. Сам обладатель разросшегося лба, по-видимому, так не думал и поспешил задернуть мутную целлофановую занавеску, служащую одновременно и окном, и стеной, и дверью.

Соседняя квартира была отгорожена от тропинки более основательно: стена, хотя и невысокая, достигала почти до половины человеческого роста. Глория попробовала заглянуть за нее, но встретилась взглядом с хозяйкой и желание куда-то попало. Хозяйка - внешность ничем не выдавала ее нечеловеческую природу - глядела на Глорию настороженно и мрачно.

"Ты меня не трогай - и я тебя не трону", - говорили выглядывающие из-под рыжеватой кудрявой челки невеселые глаза, и одного этого взгляда было достаточно, чтобы понять: ей есть что скрывать, даже если утаиваемое находилось не на ее теле, не в комнате, а где-то глубоко в душе.

Еще надежней было отгорожено от остального мира жилище, единственный вход в которое представлял собой узкую бойницу. Впрочем, утверждать это наверняка Глория не взялась бы - она и видела только эту бойницу и глухую стену позади нескольких человек-существ, которые, мгновенно отреагировав на чужое любопытство, резко повернулись в ее сторону.

Единственное, что Глория успела разглядеть, так это то, как какому-то лысому толстяку вытирают морду, снимая с нее нечто похожее на слюни. Зрелище выглядело преотвратительнейшим образом, и Глория не испытывала никакого желания любоваться им долго. Она могла не сомневаться, что немало еще насмотрится по дороге подобных сценок.

Вскоре Глория проходила уже мимо другой каморки, отгороженной лишь небольшим барьером, за которым стоял ребенок с болезненно-хрупкими, но не лишенными особого очарования чертами - так выглядят порой тяжелобольные незадолго до своей кончины. Один их вид способен внушить здоровому человеку стыд за свое благополучие.

Мальчик смотрел на Глорию немигающими, полными страдания глазами, и она, наверное, надолго бы задержалась тут, если бы к ребенку не подошла мать, женщина столь же изможденная и несчастная с виду, как и он сам.

"Просто какие-то живые скелеты", - подумала Глория, и она была недалека от истины.

Через следующие несколько метров ноги привели ее к очередному жилищу с занавесочными стенами. Его обитательница резко метнулась в ее сторону. Глория успела рассмотреть лишь безумные вытаращенные глаза и в испуге отшатнулась.

К несчастью, это движение поставило девушку перед другой и не менее жуткой мордой: прямо перед ней заморгал глазищами совсем уже неописуемый полувросший в стену мужчина с окаменевшей известковой кожей. Отшатнувшись, Глория чуть не сбила попавшееся под руку пианино. В поисках опоры ее пальцы опустились на клавиши, и неожиданный звук, раздавшийся так близко, напугал девушку еще сильнее. Глория вздрогнула, готовая в любой момент со всех ног кинуться прочь, но тут она услышала шумное сопение. Что-то большое и увесистое выползало из-за угла - если бы не внушительные габариты существа, Глория могла бы подумать, что это человек-морда каким-то чудом перебрался сюда по шатким мостикам, но на этот раз перед ней возникла целая гора мяса, не лишенная нормально расположенной, хотя и слишком мелкой для такой туши головы.

С пыхтением и присвистом урод зарычал, и Глория кинулась прочь.

Довольно скоро девушка убедилась, что за ней никто не гонится, и теперь Глория шла по коридору, образованному главным образом краями полиэтиленовых и прочих занавесок.

Здесь нищета подземного города не так бросалась в глаза; можно было вообразить, что она попала за кулисы чудного театра или в некую нетрадиционную общую баню. Все, что можно было прикрыть, было прикрыто, но чем-то условным, почти прозрачным...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});