Аномальные каникулы - Алексей Гравицкий

Тимур не счел нужным отвечать. Ворожцов глянул на мерцающее пятно на масштабной сетке сканера и тихо сказал:

— Пока хищник не уйдет.

— Заткнитесь оба, — одернул Тимур.

Голос прозвучал хрипло: в горле пересохло.

Тимур не глядя нащупал чехол на поясе, щелкнул застежкой и достал фляжку. Она ходила ходуном в непослушных пальцах. Второй рукой он крепко взялся за крышку, останавливая дрожь. Подождал немного. Отвинтил.

Поднес горлышко к губам и застыл с раскрытым ртом.

Вдоль стены двигались два серебристых огонька. Плавно, без рывков. Если б не тусклое ртутное мерцание, Тимур решил бы, что это два фонарика, укрепленные, скажем, на руле велосипеда и разнесенные на полметра.

Но это были не фонарики.

Это были глаза.

Тимур прикинул расстояние между ними, судорожно сглотнул, давя желание бросить все и бежать. Подальше, без оглядки, сломя голову, не разбирая дороги. Прочь…

Обладатель этого жуткого взгляда был не просто крупным. Он был гигантом.

Тимур покосился на Ворожцова. Тот сидел, уткнувшись в экран. Мелкий бряцал своими гайками, Леся притихла, справившись наконец с кашлем. Кажется, никто не заметил, как близко подкрался зверь.

Медленно, стараясь не делать резких движений, Тимур опустил трясущуюся руку, положил фляжку, не обращая внимания на вытекающую воду. Взял ствол, поднял его. Серебристые огоньки быстро сместились вправо, и ангар наполнился таким зубодробительным рыком, что потроха сжались.

Вот теперь исполинскую тушу заметили все.

Леся хотела завизжать, но звук застрял у нее в горле. Глаза Мазилы расширились, а Ворожцов, наоборот, прищурился, как обычно делал в минуты опасности.

— Ни звука, — одними губами проговорил Тимур.

Мазила автоматически занес руку, чтобы бросить гайку в марево намеченной «жарки», но Тимур покачал головой.

Рано.

Зверь прошел по дуге, мягко прыгнул в просвет между аномалиями и, несмотря на огромные габариты, грациозно вышел на свет фонарика.

Тимур содрогнулся. Вид твари поднимал из глубин памяти какой-то древний страх, оставшийся в генах еще от далеких предков, сражавшихся с саблезубыми тиграми. Леся прижалась к нему, до боли стиснула пальцами плечо.

Больше всего зверь походил на камышового кота. Правда, размером с небольшой автомобиль.

Гибкое тело было покрыто серой шерстью, под ней перекатывались бугры мышц. В широкой безгубой пасти зловеще желтели два ряда острых зубов…

Да в такую хлеборезку слепая псина целиком поместится!

И взгляд.

Тяжелый, изучающий, пронзительный. Будто не безмозглый хищник на Тимура смотрел, а вполне разумная тварь, которая походя раздумывала: сожрать дичь или пусть еще побегает для потехи?

Зверь опустил голову, басовито уркнул, как настоящий кошак, и мягко ушел во тьму.

Палец затек на спусковом крючке. Тимур почему-то был уверен: даже если выстрелит — не попадет. А еще ему на миг показалось, что в ртутном взоре зверя промелькнуло понимание и… сочувствие?

Нет, скорее — это уже был домысел.

Мазила опустил занесенную руку. Леся проводила темный силуэт зверя остекленевшим взглядом. Ворожцов перестал щуриться. Он безмолвно следил за стремительно удаляющейся меткой на экране ПДА.

Зверь уходил.

А они — все четверо — еще долго сидели не в силах шевельнуться, не решаясь заговорить. И в памяти Тимура навсегда отпечаталась эта жуткая картина: два серебристых огонька плавно движутся сквозь мрак, мерцают, всматриваются в самую душу.

Глава девятая. За ангаром

— Ну и долго мы еще так будем сидеть? — прорвал тишину голос Мазилы.

Ворожцов вздрогнул, выходя из задумчивости, с удивлением посмотрел на мелкого. Сказать по правде, инициативы он ждал скорее от Тимура. Но тот сидел, слушая тишину и прижимая к себе Лесю. Небось потому и притих, что девчонка рядом.

Словно подслушав его мысли, Леся отстранилась от Тимура.

Тот набычился:

— А ты чего, смелый стал? Думаешь, обошел чудом пару аномалий и переждал сытую зверюгу, так можешь в сталкеры записываться? Фиг тебе, энтузиаст.

— Да ладно, — смутился Мазила. — Спросить нельзя, что ли?

Все еще недовольный Тимур повернулся к Ворожцову, будто искал, на ком еще зло выместить. Поинтересовался сердито:

— Чего там?

На этот вопрос Ворожцов мог ответить, не заглядывая в ПДА. Метка, столь бодро метнувшаяся в сторону, так же неожиданно остановилась. Далеко. На самом краю экрана. Но она не исчезла, переместившись за пределы зоны действия сканера, а застыла, словно выжидая чего-то.

На всякий случай он все же кинул взгляд на экран. Покачал головой.

— Без изменений.

— Зараза, — протянул Тимур. — Чего он ждет?

Ворожцов даже плечами пожать не успел.

— Может, он уснул? — предположил Мазила.

— А может, он затаился и ждет, когда мы наружу выйдем, — парировал Тимур.

— А может, он давно ушел, — не сдавался мелкий. — А прибор глючит.

— Ага, — огрызнулся Тимур, — глючит. Показывает, что зверь далеко. А на самом деле он обошел кругом и подбирается сейчас к нам сзади.

Мазила зябко повел плечами, но не сдался.

— Да на кой ты ему нужен?

— Может, уже проголодался.

Тимур, конечно, говорил назло, но от одной мысли, что он может оказаться прав, по спине пронесся холодок. Мелкий истолковал финальную фразу по-своему: сглотнул. Но не судорожно, смачивая пересохшее от страха горло, а жадно.

— Кстати, жрать охота, — поведал он. — И ноги затекли.

Ворожцов и сам чувствовал, как в желудке от голода начинает посасывать, но промолчал.

Тимур зыркнул исподлобья, повернулся к девчонке:

— Лесь, достань что-нибудь перекусить. Только попроще, чтоб не греть и не открывать.

— А что, можно и погреть, — снова оживился Мазила. — Вон сколько вокруг примусов.

— Мелкий, ты реально дурак или прикидываешься? — спросил Тимур.

— Когда как, — легкомысленно пожал тот угловатыми плечами. — Но чувство юмора все ж включи. А то с тоски помрем раньше, чем нас сожрут.

— Слушай, вшей молнию себе в рот и вжикни ею, — устало попросил Тимур.

— Зануда, — буркнул мелкий.

Леся тем временем порылась в рюкзачке и вытащила галеты. Раздала по одной каждому и сама захрустела.

Мазила вгрызся в печенье с такой яростью, словно его не кормили неделю. Тимур, хоть и ворчал, тоже откусил от галеты не без удовольствия. Ел он неторопливо, маленькими кусочками, словно смакуя.

Правильно, не стоит торопиться с едой. Ворожцов последовал его примеру.

— Может, хоть сгущенку откупорим? — дожевывая, предпринял последнюю попытку оживить ситуацию Мазила.

— И бабушкины соленья, — съязвил Ворожцов.

— Лопай печеньки и помалкивай, — поддержал его Тимур.

Мелкий вздохнул. Леся предложила ему воды из фляжки, но он отвернулся. Не иначе — опять надулся. Ничего, подуется, перестанет. А то и вправду слишком осмелел.

В отличие от Мазилы Ворожцов уверенности в себе не чувствовал. Да, отбились от собак. Да, обошли «жарки». Да, перехитрили неведомого зверя с глазами цвета ртути. Вот только перехитрили, или зверь просто потерял к ним интерес? А может, напротив, решил поиграть?

С аномалиями больше повезло. А собаки… Если б не хищник, кто знает, как сложилось бы. Да и при том, что сложилось удачно, память от встречи со сворой осталась на всю жизнь. Во всяком случае, у него: покусанную руку тянуло и дергало, несмотря на съеденное обезболивающее.

Ворожцов терпел. Умел терпеть боль. Случалось, и собаки кусали, и на колючую проволоку натыкался, и ногти с мясом выдирал. Впрочем, менее болезненными укусы от подобного опыта не становились. И смелости они не добавляли.

А Мазила дорвался до сталкерских приключений и героем себя почувствовал, не иначе. Все-таки он действительно мелкий. Мозгами. Не дурак, а просто дите малое.

Ворожцов перевел взгляд на Тимура. Что у этого в голове отложилось — вообще непонятно.

— Чего пялишься?

— Ничего, — Ворожцов опустил глаза. — Надо идти.

— А что зверь?

— Если верить сканеру — ничего. Сидит, где сидел.

— И ты предлагаешь выйти на открытое пространство?

— Я предлагаю идти дальше. — Ворожцов вдруг почувствовал, насколько он устал. — Идти, а не сидеть в сомнительном убежище, ожидая, когда зверь проголодается.

— А что, если он уже проголодался и ждет, когда мы выйдем?

— Да ничего он не ждет, — снова вклинился Мазила.

— Ты, мелочь, молчи, — тотчас взъерепенился Тимур. — Когда надо будет твое мнение послушать, я скажу.

Сидевшая молча Леся перехватила Тимура за локоть. Тот развернулся, чтобы вспылить, но осекся, увидав, что его тормозит девчонка, а не Ворожцов.

— Он прав, — тихо сказала она. — Откуда зверю знать, тут мы или уже ушли? У него сканера нет. Это мы его видим. Он нас — нет.

Тимур засопел, но сдержался.

— Хорошо, — процедил сквозь зубы. — Все доели? Пакуйте вещи и стартуем. По рельсам ко второму выходу. Мелкий гайки швыряет. Я замыкаю.

Мазила подскочил с готовностью.

«Его бы энергию в мирных целях», — вяло подумал Ворожцов братовым изречением. При мысли о брате его передернуло. Зачем они сюда полезли? Не надо было. Каждому свое место. Их — не здесь. Прав был брат. И Лешка Эпштейн был прав…