Тот, кто знает. Книга вторая. Перекресток - Александра Маринина

Наташа выдала Ире деньги, и отныне в обязанность девушки входил весь цикл мероприятий по кормлению бригады, начиная от покупки продуктов и заканчивая мытьем посуды, которую они после обеда составляли в кухонную раковину. Правда, в действительности вымыть посуду за рабочими Ире пришлось только один раз, обычно это успевала сделать Бэлла Львовна. Полностью отказаться от визитов к Мащенко Ира все-таки не рискнула, хотя и сократила их количество с четырех раз в неделю до двух, и, возвращаясь от жениха около полуночи, добросовестно вставала к плите варить супы и тушить мясо. Она не жаловалась, потому что видела, как взявший на две недели отпуск Вадим целыми днями носится на своей машине по Москве в поисках минимально дорогих и максимально приличных стройматериалов, мебели и сантехники, таскает на себе всю эту тяжесть, помогает рабочим, а работающая Наташа, обеспечив семье трехразовое питание и чистую одежду, после ухода бригады занимается уборкой, выносит мусор, моет полы. Квартира, казалось, навсегда пропиталась запахами краски, лака и скипидара, а лестницы-стремянки прочно укрепились в качестве деталей интерьера.

Однако все когда-нибудь кончается, кончился и ремонт. Квадратная прихожая стала похожа на гостиную, обклеенная светлыми финскими обоями, с деревянной мебелью, двумя мягкими креслами и маленьким столиком, на котором стоял новый телефонный аппарат. Наташка молодец, не поскупилась, купила радиотелефон, теперь не нужно вести разговоры так, что тебя слышит вся квартира, можно взять трубку и уйти в свою комнату. При помощи такой трубки решается и главная проблема любой большой коммуналки с длинным коридором: совмещение телефонных звонков с необходимостью безотлучного пребывания на кухне. Ведь сколько раз бывало: жаришь что-нибудь или варишь, к примеру, кофе, а в это время звонит телефон. Либо ты не отрываешься от плиты и пропускаешь важный звонок, либо бежишь к аппарату, а когда возвращаешься, уже все сгорело или выкипело. Отныне так не будет, теперь взял трубочку на кухню, положил рядом с собой на стол, и варь-парь-жарь в полное свое удовольствие без всяких ненужных волнений.

Зигзагообразный коридор между прихожей и кухней, вдоль которого расположены двери в четыре комнаты, в туалет и в ванную, тоже обрел вполне цивилизованный вид, с несколькими светильниками и полочками, уставленными горшками с цветами. Цветы, правда, искусственные, потому что настоящим нужен естественный свет, а в коридоре нет окон, но все равно красиво получилось. Здесь тоже новые обои, и пол тоже новый, не паркет и не доски, как было раньше, а ламинат. Очень удобно, натирать мастикой не нужно, и выковыривать грязь из щелей тоже не нужно, потому что щелей там просто нет, одно сплошное покрытие, которое легко моется и на котором не остается царапин.

И, наконец, главное новшество: ванная и туалет. Стены и пол выложены красивой серо-голубой плиткой, сантехника не белая, а в тон плитке, сверкающие краны, большое зеркало с подсветкой, специальные навесные шкафчики, куда прячутся зубные щетки, тюбики с пастой, шампуни и прочие необходимые в ванной принадлежности. Вот это действительно было классно! В первый же вечер после окончания ремонта, когда все улеглись, Ира налила в ванну воду, добавила ароматную пену и часа два лежала с книжкой в руках, то и дело отрывая глаза от страницы и с восхищением оглядывая этот сказочный мини-дворец. Теперь здесь не хуже, чем в ванной у Мащенко!

После окончания ремонта два дня прошли в покое и тишине, а потом снова началось: Марик приедет, чем кормить, что приготовить, что он любил, что не любил, и не изменился ли у него вкус, и на сколько человек готовить, может быть, он захочет позвать в гости кого-то из старых друзей. Марик, Марик, Марик… Бриллиантовый он, что ли? И чего Наташка с Бэллой так суетятся? Ну Бэлла — ладно, она мать, тут все понятно, сына двадцать один год не видела. А Наташка-то? Неужели по доброте душевной, чтобы Бэллочке помочь? Ничем другим ее самоотверженные хлопоты Ира объяснить не могла.

Накануне приезда сына Бэллы Львовны Ира спросила у Наташи:

— Ты поедешь в аэропорт его встречать?

Наташа отрицательно помотала головой:

— Нет, он просил не встречать, сказал, что сам доберется.

— Как это он сам доберется?! — чуть не закричала Ира. — Да ты соображаешь, что говоришь? Там стоянки такси нет, одни леваки толкутся…

— Значит, поедет на частнике.

— На каком частнике? Они увидят богатого иностранца, прилетевшего из Америки, посадят в машину, завезут куда-нибудь, ограбят и выбросят. А то и убьют. Ты что, газет не читаешь, телевизор не смотришь? Тебе тридцать восемь лет, а ты рассуждаешь как маленькая!

— Не кипятись, — спокойно ответила Наташа, не отрываясь от постельного белья, которое она гладила, стоя за гладильной доской, — что ты предлагаешь? Что ты хочешь, чтобы я сделала? Поехала вместе с Вадимом его встречать на наших «Жигулях»? Он у себя в Штатах на «Мерседесах» и «Крайслерах» разъезжает. Это примерно то же самое, что предложить человеку, много лет питающемуся только в дорогих ресторанах, зайти перекусить в «Макдоналдс».

— Попроси Андрея Константиновича, пусть он тебя отвезет. У него же дорогая машина, большая, на такой не стыдно…

— Это неприлично, — сухо оборвала ее Наташа.

— Но почему?

— Потому что у меня есть муж и машина. В такой ситуации неприлично использовать постороннего человека, к тому же занятого, в качестве извозчика.

— Раньше было прилично, — ехидно заметила Ира.

— Раньше — да, прилично, потому что у меня не было машины, а муж жил в другом городе. Ирочка, мы ведем беспредметный разговор. Марик сказал Бэлле Львовне, что встречать его не нужно. Может быть, он летит не один, и его спутники пообещали подбросить его. Мое присутствие в аэропорту, да еще с дешевой плохой машиной, может создать неловкую ситуацию.

Переубедить соседку Ире не удалось, и она ушла к себе в полном недоумении. Надо же, сколько разговоров было, Марик, Марик, ремонт сделали, три дня Наташа с Бэллочкой из кухни не вылезали, все что-то невероятное изобретали, а встречать в аэропорт никто не поедет.

* * *

Едва умывшись и позавтракав, Бэлла Львовна оделась, как будто в театр собралась, и прочно заняла место в мягком кресле в прихожей, возле телефона. Каждые полчаса она звонила и узнавала, когда ожидается триста одиннадцатый рейс из Нью-Йорка. Наконец ей сообщили в справочной, что самолет совершил посадку. Ира почувствовала, как наэлектризовался воздух в квартире. Бэлла Львовна сидела в прихожей, неподвижная, с прямой спиной и побледневшим лицом, отказывалась идти пить кофе вместе с Ирой и Наташей и выпила чашечку только тогда, когда Наташа принесла ей кофе в прихожую. К бутерброду с ее любимой сырокопченой колбасой пожилая соседка даже не притронулась. Наташа, наоборот, бегала, суетилась, хлопотала, но губы ее были плотно сжаты, и Ира вдруг сообразила, что за все утро и полдня не услышала от нее и десятка слов. Была суббота, Вадим с детьми отправился на Горбушку за видеокассетами, выбирать для себя и сыновей боевики и фильмы ужасов, для Бэллы Львовны — добротную классику, а для Иры, как обычно, кино про любовь и всяческие страдания. Только Наташа в таких случаях ничего не просила, она вообще не смотрит дома видак, у нее времени нет.

Ира как раз заканчивала протирать влажной тряпкой пол в прихожей, когда Бэлла Львовна вздрогнула и сказала:

— Марик подъехал.

Ира выпрямилась, откинула тыльной стороной ладони упавшие на лицо волосы:

— Откуда вы знаете? Здесь же нет окна.

— Я чувствую. Он сейчас придет.

Чушь какая-то! Собаки обычно чувствуют приближение хозяина, даже кошки, Ира об этом слышала. Но чтобы люди? Она снова взялась за тряпку, а через несколько секунд услышала звонок в дверь. Ну вот, так всегда бывает, готовишься-готовишься, а ответственный момент наступает как раз тогда, когда ты к нему вовсе и не готова. А, ладно, какая есть — такая есть, Марик же не жениться на ней приехал, а всего лишь мать навестить.

— Открой, — шепотом приказала Бэлла Львовна.

Она так и сидела в кресле, словно у нее не было сил встать. Ира ногой откинула тряпку в угол и открыла дверь. Мимо нее промчалось что-то большое, и через мгновение незнакомый крупный мужчина стоял на коленях перед Бэллой Львовной, уткнувшись лицом в ее платье.

— Мама!

— Марик! Сынок… Марик… — тихо повторяла соседка, гладя его по седым волосам и не замечая текущих по щекам слез.

Ира тихонько отступила к своей двери, пусть побудут наедине. И натолкнулась на стоящую в коридоре за углом Наташу. Лицо у нее было страшным, землисто-серым, измученным.

— Это… Марик? — одними губами спросила она.

Ира молча кивнула.

— И… что там?

— Плачут, — шепотом сообщила Ира. — А ты чего так побледнела? Волнуешься, что ли?