Метро 2033: Обмануть судьбу - Анна Калинкина

– Кстати, а кто последний видел Литвина?

– Наверное, я, – смущенно пробормотал Крот.

– И что он делал?

– На пеньке сидел. А потом, когда мы все обратно мимо того пенька прошли, его там уже не было.

– А он что-нибудь говорил?

– Да, что-то несуразное нес, ерунду какую-то. Кажется, что-то про Деда Мороза.

Все переглянулись. Им стало не по себе. Конечно, ведьма, призраки и прочая нежить – скорее всего, досужие выдумки старух, но легко так считать на станции, в относительной безопасности. А тогда, в парке, вовсе не казалось, что это сказки.

– А где это все случилось-то с нами? Давайте по карте посмотрим.

– Вот здесь примерно, – грязный палец уперся в карту где-то возле надписи «Нехарошее место». Все переглянулись.

– В общем, примерно здесь всем начала мерещиться какая– то хрень, – задумчиво произнес Федор. – Странно – мы туда шли, все нормально было, а на обратном пути началось…

Крот молчал. Он вспоминал проклятый чурбак – если это называется глюками, то у него они начались гораздо раньше. И еще он вспоминал маленького всадника на маленькой лошадке с мертвым лицом, жутким оскалом зубов. Так значит, всадник ему тоже померещился? Цокот копыт… он был таким отчетливым. Ему вдруг вспомнился старинный дурацкий анекдот про маленькую смерть – «Мужик, я не за тобой, я за хомяком». Только теперь было не до смеха. За кем приехал маленький всадник – неужели за Литвиным? Крот так и не решился рассказать про него. Почему именно Литвин? Ему вспомнился тот странный разговор о вере. Значит, первой жертвой призраков стали вовсе не атеисты с Красной Линии, а самый вроде бы умный из них и во всем сомневавшийся посланник Полиса? Можно ли было делать из этого какие-то выводы? Что он хотел рассказать им после возвращения из парка? Теперь уже не расскажет. «Наверное, он слишком много знал, – невесело хмыкнул про себя Крот, – вот нечисть тамошняя и прибрала его первым».

– А кто стрелял и в кого? – спросил Айрон. – Я слышал выстрел, когда обратно шел.

Крот удивился, что Айрон так легко говорит о своем бегстве, но не мог упрекать товарища за это. Он знал, что у Айрона очень развито чутье на всякую чертовщину. Может, то, что заставило его уйти, было уже за пределами понятий о храбрости и трусости? «Надо поговорить с ним потом с глазу на глаз», – внезапно решил Крот.

– Литвин в воздух стрелял, – сказал он.

– Так я и думал, – кивнул Айрон.

«А может, он не просто так, наобум, стрелял? Может, ему что-то почудилось?» – подумал вдруг Крот. Он ведь и сам в какой-то момент хотел стрелять в маленького всадника, и остановило его только странное оцепенение, проистекавшее из уверенности, что дьявольское наваждение обычной пулей не убить, что здесь автоматы бессильны.

– В общем, так, – подвел итоги Айрон. – Поиски продолжать будем? Кто «за»?

Поднял руку Следопыт. Вскинулась вверх узкая ладошка Искры. Крот, поколебавшись, неохотно присоединился к ним. Федор ограничился кивком.

– Против?

Никого.

– Воздержался, – тут он поднял руку сам. Крот с изумлением поглядел на него. Следопыт явственно хмыкнул.

– Поймите меня правильно, – сказал Айрон. – Я останусь здесь. Буду помогать в сборе информации, но наверх без веской причины больше не пойду. И остальным спешить не советую – прежде надо как следует подготовиться.

– А как ты собираешься, сидя здесь, помогать? – язвительно спросил Следопыт.

– Нам надо выяснить, что за чертовщина творится в парке. Надо разобраться, как следует расспросить людей – ясно теперь, что без подготовки нечего туда соваться. Мы и так чудом ноги унесли. И я уверен – объяснение надо искать здесь, на станции. Местные что-то знают, но молчат – все эти разговоры о призраках наверняка не просто так.

– Он прав, – неожиданно заявил Следопыт. – Надо еще потолковать с народом, прощупать почву.

Все с изумлением уставились на него – зная его неприязнь к Айрону, никто не ожидал такого поворота.

– Да и чего мы вообще там ищем? Что там может быть – одни развалины, – сказал Крот.

– У меня такое ощущение, что эти слухи о призраках кто-то здесь нарочно распускает и не дает им улечься. Кому-то здесь, на станции, очень не хочется, чтоб в парк наведывались посторонние. Может, там и впрямь спрятано что-то важное? Надо выяснить, кто воду мутит.

– Говорят, тут есть одна женщина, которая раньше, до Катастрофы, там работала, – сказал вдруг Федор.

– Где работала?

– Ну, там, в парке.

– Листья, что ли, убирала?

– Да нет, – досадливо сказал Федор, – я забыл, как это называется. За картинами следила или что-то в этом роде.

– Ее тоже не мешало бы расспросить, – сказал Айрон. – Сколько же ей сейчас лет?

– Да вроде не такая уж старая.

– Может, найдешь ее, поговоришь? – спросил Айрон. – Мне кажется, ты с женщинами неплохо ладишь.

Федор замялся.

– Лучше ты иди. Я простой, неученый, с такими говорить не умею. Ты из нас самый умный. Ты дольше жил наверху. Ты книги разные читал, знаешь правильные слова. Вы с ней лучше договоритесь. Если она тебя не испугается, конечно, – и он покосился на татуировки.

– Да, с тех пор, как Литвин пропал, я самый умный остался, – скромно подытожил Айрон. – Следопыта нельзя отправлять на такое дело – он с левой резьбой. Точнее, с правой.

– Только сначала рубаху надень, чтоб картинок не видно было, – не остался в долгу Следопыт, ткнул пальцем в татуировки. – И кольцо из уха вынь.

Конечно, Айрон пропустил непрошеный совет мимо ушей.

– Интересно все-таки, кто там так воет на болоте? – дрожащим голосом спросила Искра.

– А кто это так страшно молчит в пруду? – сам себя спросил Айрон и тут же ответил:

– Это рыба Баскервилей, сэр.

«Еще издевается, гад, – подумал Крот. – Девчонке-то простительно бояться, а вот ему, бывалому сталкеру, не очень».

Совещание закончилось, и Айрон, по своему обыкновению, решил вздремнуть. Остальные вышли из палатки.

– Что, сдрейфил твой приятель? Только и может, что картинки на руках накалывать непотребные да кольца в уши вешать. А как до дела дошло – сразу в кусты? – язвительно спросил Крота Следопыт.

– Он не трус, – коротко ответил Крот.

– Чего ж побежал тогда первым?

– Он сам говорил – нет такого мутанта, которого бы он испугался. Он осторожный – это да, оттого и жив до сих пор. Значит, он увидел что-то пострашнее мутанта.

– Интересно, что же? – язвительно спросил Следопыт. Искра задумчиво молчала. Крот пожал плечами. Он опять вспомнил маленькую смерть верхом на маленькой лошади… если Айрону привиделось что-нибудь похожее, то его и осуждать нельзя. Он, Крот, уж точно не осудил бы.

Неужели Следопыт ничего такого не видел, неужели он настолько твердолобый? Вот Искра, может, тоже что-то странное видела – оттого и помалкивает теперь. Вообще удивительно, что она оказалась такой стойкой, – у бывалых мужиков глюки, а девушка держится. И Крот задумался об отличиях женской души от мужской. Может, все-таки девушка в команде – не всегда лишь досадная помеха? Он заметил, что Искра, хоть и выглядит сегодня подавленной, как-то по-другому причесала волосы, зачесала набок свои рыжие пряди и прихватила металлической заколкой. А на запястье у нее появился браслет – тоже простенький, из желтых и зеленых бусин, но Кроту он показался очень красивым. Интересно, что бы это значило?

Следопыт с Искрой отправились бродить по станции, а Крот пошел своим путем – и вдруг остановился, услышав вновь немудреную колыбельную. Женщина пела, сидя прямо у входа в палатку на расстеленном тряпье, баюкая свой сверток в грязном одеяльце. «Придет серенький волчок и ухватит за бочок». «Младенцев здесь тоже мало, – подумал Крот, – детей рожать почти перестали. Дети…» Мысль зацепилась за что-то – вспомнились летящие пустые качели, мячик, качавшийся в воде. Интересно, в тот день, когда город погиб, в парке тоже были дети? Наверное, да – смеялись, играли, ничего не подозревая, не чувствуя беды. Наверняка для них все кончилось очень быстро – за несколько минут невозможно было добежать с детской площадки до метро, даже до машины, припаркованной родителями где-нибудь у входа. Может, это их легкие тени витают теперь там, отгоняя тех, кто тревожит их покой?

Женщина поправила уголок одеяльца, и Крот содрогнулся. Он мельком увидел бурую шерсть, желтый глаз. «Господи», – прошептал он. «Почему у вашей дочки серые щечки?» – некстати всплыло у него в голове, он еле удержался, чтоб не спросить что-нибудь в этом роде. Женщина подняла на него взгляд, прижала грязный палец к губам, потом погрозила – он повернулся и пошел прочь, пытаясь осмыслить увиденное. «Придет серенький волчок», – вновь донеслось до него. Ему стало страшно. Может, у них тут одни мутанты рождаются – оттого и не доживают до взрослых лет. Интересно, ведь они пока так и не выяснили, как здесь, на станции, к таким мутантам относятся. В Четвертом рейхе с ними разговор короткий – уничтожают во имя чистоты расы. А что делают здесь, если рождаются, к примеру, шестипалые? Он пока не видел тут шестипалых детей, он вообще детей тут почти не видел. А эта тетка, поющая колыбельную, – кто там у нее в одеяльце?