Живодерня 2 - Сергей Арно

Следователь бацнул кулаком по столу.

— Я с самого начала его делом занимался, — не отступал Миша. — Правда, Илья Николаевич?

— Да. Правда, правда! — охотно закивал Илья.

Сейчас решалась его судьба. Только бы Мише удалось отбить его у этого сумасшедшего громилы.

— Вы еще эту тварь спрашивайте, Михал Михалыч. Я этого подонка раскручиваю, я и до конца доведу. Я его минимум под пожизненное заключение подведу.

— Нет уж, Николай Степанович, извольте отдать мне подследственного. Мы с ним уже признание написали…

— Ни фига! — перебил Николай Степанович. — Он вот уже мне признание свое подписал, — он указал на бумагу, лежавшую на столе. — Так что проваливайте, Михаил Михалыч… Прова-ливайте.

— Ты чего, Илья, подписал? — искренне огорчился Миша, глядя на Илью. — Я же тебе говорил, не подписывай у него ни фига. Ну теперь уж я ничем помочь не могу.

Он приоткрыл дверь.

— Проваливайте, проваливайте!! — кричал вслед Николай Степанович. — Я уж этого подонка подведу…

— Ничего я не подписывал! — вскочил со стула Илья.

Его охватили ужас и паника, оттого что Миша сейчас уйдет и снова оставит его наедине с этим страшным человеком.

— Ах, так не подписал? — Миша закрыл дверь и вернулся к столу.

— Все уже подписано. До свидания. Николай Степанович, прикрыл ладошкой нижнюю часть страницы.

— Где подписано, покажите, — Михаил Михалыч склонился над листом.

— А подписано, где надо, — сказал Николай Степанович, не убирая руки с листа.

— Ну покажите, где?

— Не покажу. Почему это я вам должен показывать?

— Я ничего не подписывал, — прервал их пререкания Илья.

— Ты, подонок, заткнись — тебя не спрашивают, — сквозь зубы, багровея, прорычал Николай Степанович зверски посмотрев на Илью. — Ты у меня не то еще подпишешь. Будешь в слезах и соплях ползать по полу.

— Ну вот видите, ничего он не подписал. И правильно сделал, — Михаил Михалыч положил Илье на плечо руку. — А у меня подписал. Так что я его забираю. Пойдем, Илья.

Илья встал и, довольный, направился за своим спасителем к двери. Николай Степанович почувствовал, что почва уходит у него из-под ног.

— Позвольте, коллега, — слово "коллега" у него прозвучало издевательски, — не надо врать. Вы меня провести хотите. Ничего он у вас не подписал.

— Уверяю вас, он уже подписал признание, еще в прошлый наш с ним разговор. — Правда, Илья? — Миша посмотрел на Илью.

Илья молчал. Он не знал, стоит ли соврать для своей выгоды или лучше промолчать.

— А-а-а! Вот так. Молчит, сволочь! Ну-ка, давай его сюда.

Николай Степанович поднялся из-за стола и направился к Илье, чтобы усадить его на стул и продолжить пытку. Илья понял, что сейчас наступит конец.

— Да, подписал, — сипло сказал он и закашлялся.

— Вот так! Я же вам врать не буду, коллега, ("коллега" у него прозвучало еще более издевательски).

— Вранье! — прогремел Николай Степанович, стоя перед ними. — Этому подонку соврать — раз плюнуть. Покажи бумагу, тогда забирай.

— Послушайте, я напишу рапорт о вашем поведении, — пригрозил Михаил Михалыч.

— Пиши сколько хочешь. А этого подонка я до пожизненного доведу, а то он у тебя опять сторублевым штрафом отделается.

От злости он перешел на "ты".

"Господи, когда это кончится? "- подумал изнуренный до последней степени Илья.

— Хорошо, я сейчас принесу его признание. Пойдем, Илья.

— Нет уж, он пускай останется, — схватил за руку Илью Николай Степанович и больно сжал.

— Хорошо, я вам обещаю, что сейчас принесу бумагу. Вас это устраивает? Как не стыдно не верить, ведь вы следователь.

— Ну ладно, идите. Если через две минуты не принесете, приду его заберу.

Ошалевший Илья последовал за своим спасителем в его кабинет. Он был так благодарен Мише, что готов был хоть целый час смотреть у него в кабинете порножурналы (хоть и было противно), но лишь бы доставить ему удовольствие.

— Фу-у! Ну, Илюха, твое счастье. Повезло тебе, — говорил Миша, беря со стола исписанный лист бумаги, — а-то вцепился, как бульдог. Если бы не я, плохо бы тебе было… Ну, вот ручка, подписывай. Пойду этому придурку в нос ткну.

Илья взял ручку и уставился на лист бумаги, мысли текли вяло и как-то безнадежно.

— Ну-ну, подписывай, сейчас этот псих ворвется. Ты думаешь, он две минуты будет ждать. Ну, давай.

Миша слегка подтолкнул Илью под локоть.

— Мне нужно подумать, — вдруг сказал Илья. Он не собирался этого говорить — он даже не узнал своего голоса. — Я так сразу не могу.

— Да ты что, Илюха?! Чего тут думать?! Ты в своем уме? Он сейчас тебя заберет и дело с концом. Тебе его бумага больше, что ли, нравится?!

— Да нет, но…

— Тогда подписывай по-быстрому, не писай — отмажем тебя и иди домой. Ну давай, давай.

Он снова толкнул Илью под локоть.

— Эй! Михаил Михалыч, я жду! Где признание?! — послышался сквозь дверь голос следователя.

Он не зашел, а, должно быть, только приоткрыв дверь своего кабинета, кричал через коридорчик.

— Сейчас, сейчас, Николай Степаныч! — Сию минутку, не найти в столе никак! — в ответ, усилив голос, прокричал Михаил Михалыч. — Ну давай скорее, слышишь! — зашептал он Илье. — Ну! Ну давай!!

Илья дрожал, внутреннее напряжение в нем достигло предела, он готов был расплакаться, забиться в истерике… А следователь все подталкивал его под локоть.

— Ну давай, давай, подписывай!.. Скорее подписывай!..

— Я жду! — опять кричал из-за двери Николай Степанович.

У Ильи в ушах поднялся звон, он побледнел, слегка пошатнулся; листок с его признанием поплыл перед глазами.

— Тебе плохо? — забеспокоился Миша, подставил стульчик. — Ну нельзя же так доводить себя, подпиши и дело с концом — отдыхай.

Илья уже даже не в состоянии был говорить, он помотал головой и выронил ручку. Следователь ловко поднял ее с пола и снова вложил Илье в руку, но пальцы Ильи не держали, и он снова выронил; и снова упорный следователь всунул ее в руку. А Илье было уже все равно. Он словно плыл в тумане, и уже крики из-за двери никак не волновали его душу, перегруженная, она спала. Сколько еще времени Миша уговаривал его подписать бумагу и что говорил, он не понимал. Потом в кабинет врывался Николай Степанович и пытался утащить Илью к себе, оскорбляя его на все лады. Миша даже чуть не подрался с ним из-за Ильи. Но самого Илью это уже как-то не волновало. Это драматическое представление его уже не трогало.

Пришел он в себя уже в камере. Что было в кабинете следователя, он помнил смутно — он даже не знал, подписал ли он какую-нибудь из бумаг или подписал обе. Он был в одурманенном, ватном состоянии. Потом его снова вызывали. Грозный Николай Степанович топал на него ногами, орал и сквернословил, но Илья уже слабо реагировал на него. Потом его отвели в камеру и снова вызвали…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});