Проникнуть в мысли BTK. Подлинная история тридцатилетней охоты на жесточайшего серийного убийцу из Уичито - Джон Дуглас

одним из тех свирепых копов, которые помимо штатного револьвера таскают на себе и личный пистолет в ножной кобуре. Да еще и пару ножей в карманах, просто для подстраховки. В участках шкафы ломятся от жалоб на работу подобных сотрудников».

— Думаю, наш неизвестный преступник думает об этом расследовании откровенно критично, — сказал Хэйзелвуд. — Не прямо в лоб, а примерно по его же словам — «да эти чертовы копы и сами не понимают, что делают». Он презрительно относится к сотрудникам, потому что те неспособны раскрыть дело, даже несмотря на уйму зацепок, которые, по его мнению, он оставил. Преступник убеждает себя, что, работай он по этому делу, обязательно среагировал бы на такие зацепки. Я бы сказал, есть большая вероятность, что полиция его уже опрашивала и посчитала открытым к сотрудничеству. Возможно, после этого он даже позвонил детективам, чтобы сообщить дополнительную информацию, которую вроде как «только что припомнил».

— Я все думаю, что раньше он был женат и ему сходили с рук кое-какие удовольствия вроде бандажа и сексуальных экспериментов, — сказал я. — Но в нынешнем возрасте, предположу, он уже в разводе.

Хэйзелвуд покачал головой:

— В браке сексуальные садисты воплощают фантазии на супругах. Они не могут справиться с этим. Они обязаны властвовать. В ухаживаниях обычно бывают очень обаятельными, манипулятивными и внимательными. Во время секса могут изображать импульсивность и задавать вопросы типа: «Можно слегка заломить тебе руки? Ничего, если я тебя свяжу?» Но после свадьбы пускаются во все тяжкие. Возможно, стоит взять список подозреваемых и выяснить, кто разведен. А потом побеседовать с бывшими женами и разузнать про садистские наклонности их бывших.

Я давно знал, что при правильном подходе бывшие жены способны предоставить следователям массу информации.

— Можно спросить, не дарили ли им какие-то предметы, в свое время принадлежавшие жертвам, — добавил я. — Спросите, не случалось ли подозреваемому дарить подержанную бижутерию или другие предметы, пропавшие с места преступления. Спросите, не заговаривал ли он когда-либо о ВТК и его убийствах. Не водил ли их на места убийств или на кладбища, где похоронены жертвы? А если да, не вел ли себя при этом странновато? Можете даже сообщить в прессе, что серийные убийцы часто бывают одержимы освещением своих преступлений и жадно следят за всеми новостями по теме. Возможно, откликнется супруга или экс-супруга.

— Бывшие жены могут оказаться очень полезными полиции, — подхватил Хэйзелвуд. — Они могут рассказать, что бывший муж больше обычного интересовался освещением убийств в прессе. Могут описать его интерес к порнографии, детективным журналам, и приспособлениям для бандажа — повязкам на глаза, кляпам и сбруям. Могу ожидать, что подобный человек окажется опытным туристом, коллекционером огнестрельного и холодного оружия. У него есть крупная собака, например доберман, и мысленно он строит из себя этакого «солдата удачи».

Я решил немного сместить акценты и сфокусироваться на подходах к убийству.

— Для нас не имеет значения, убивал ли он ранее где-то еще, — сказал я. — Важны первые два убийства в Уичито, то есть Отеро и Брайт. В первом случае он выбрал район, где чувствовал себя комфортно. Он глубоко убежден, что там его не поймают на месте преступления. Чтобы осуществить задуманное, требуется много времени и уверенности в собственной безопасности. Полагаю, он был хотя бы шапочно знаком с первыми жертвами или следил за ними. Правда, сейчас, спустя десять лет, наверняка изменил почерк.

— Чтобы почувствовать себя комфортно в каком-то районе, ему достаточно проехаться по нему несколько раз, — заметил Хэйзелвуд.

— Настроенные на вторжение со взломом всегда выбирают район, где чувствуют себя уверенно. Я все же считаю показательным то, что на первое убийство он отважился в доме Отеро.

— Там все получилось именно потому, что он воплощал фантазии со связыванием и раньше, скорее всего, с проститутками, — вступил Уокер. — У него очень ригидное, методичное сознание. Возможно, Отеро были первыми недобровольными жертвами. Но мысленно он неоднократно прокрутил все действия. Поэтому, войдя в дом, точно знал, что делать. Он рассчитывал на пассивность жертв, считал, что преодолеет их сопротивление одной лишь угрозой применения оружия. Если Отеро были первыми, то в случае с Брайт налицо разительный контраст с остальными. Наверное, после первого убийства он чувствовал себя настолько уверенно, что был поражен, столкнувшись с сопротивлением.

Хэйзелвуд согласно кивнул:

— Этот парень с детства предавался садистским фантазиям. С Отеро он получал удовольствие, а не стрелял, поскольку ему нравится лишать жизни руками, когда можно душить. Он взял в руки оружие, только чтобы получить контроль, а не для убийства.

— Если хотим понять, что происходило в доме Отеро, достаточно вспомнить, что было у Брайт, — сказал Уокер. — Именно это случилось и в первом доме. Он говорил то же, хватался за пистолет, но обнадеживал жертв. Это его метод контроля — обнадеживать с оружием в руках. Вероятно, мистер Отеро не стал сопротивляться из-за страха за детей.

— А может, он применил другую хитрость, — предположил я. — Зашел в дом, схватил ребенка и направил на остальных пистолет. Это заставило мистера Отеро подчиняться, а не сопротивляться. Главной целью была дочь, а брат являлся главной помехой. Все остальные, помимо девочки, побочные жертвы.

Сказав это, я вспомнил еще кое о чем.

— Длинная веревка — объект его фантазий, художественный образ. Он сообщает нам об этом. Писатель. Но еще и рисует свои фантазии. Взгляните на изображения. Часть его добычи состоит в образах, которые он получает на месте преступления. И они помогают заново переживать совершенные убийства. Я даже думаю, он фотографировал на месте преступления.

Хэйзелвуд одобрительно кивнул, и я продолжил:

— Мы знаем, что он роется в шкафах и сумочках жертв, но, похоже, не забирает денежные средства и ценности, и я полагаю, это указывает на отсутствие нужды в деньгах. Поэтому, скорее всего, у него есть доходы, позволяющие обеспечить себя материально.

— Рытье в ящиках — изощренная, очень продвинутая форма вуайеризма. Могу поспорить, еще в юношестве он был закоренелым вуайеристом, — добавил Уокер.

— В позднеподростковом возрасте мог вешать или душить кошек или коров, — вступил Хэйзелвуд. — Скорее всего, занимался этим поблизости от дома, чтобы иметь возможность понаблюдать за реакцией окружающих. Полиция может задним числом проверить, были ли рапорты о подобном.

— Мне кажется, этот парень принадлежит к небогатому среднему классу, — сказал я. — С деньгами должно быть негусто. Поэтому не думаю, что ему хватает средств на выплаты по ипотеке. Я бы предположил, что жилье съемное.

— Согласен, — кивнул Уокер. — У него низкооплачиваемая конторская работа, а не рабочая профессия. Он такой полупрофессионал. Не беднота, но и не средний класс.

В конференц-зал начал просачиваться запах