Жизнь, отданная небу - Мария Покрышкина

Когда времени на загородное путешествие не было, мы все равно садились в метро и ехали в Сокольники или Измайлово. В Измайловском лесу, в стороне от нахоженных тропинок, находился наш излюбленный продовольственный ларек. Здесь продавались обладавшие удивительной притягательной силой для наших детей конфеты "Гусиные лапки". Дойдя до ларька и запасшись съестным, отправлялись на живописную поляну перекусить. На свежем воздухе съедалось все! Не было случая, чтобы домой мы привезли остатки еды. И так - каждое воскресенье. Летом пешком, зимой на лыжах. Красота и прелесть общения с природой остается в человеке навсегда.

Незаметно пролетели два года учебы в академии. После успешного ее окончания Александр Иванович был оставлен в Москве, но его служба здесь длилась недолго, меньше года. Завершилась она неожиданно даже по военным меркам.

Однажды я отправилась с детьми в поликлинику. И вот прямо туда, в рабочее время, что уже само по себе было не свойственно моему мужу, он приехал срочно посоветоваться со мной. Требовалось дать окончательный ответ маршалу Бирюзову по поводу назначения на более высокую должность в Киев.

- О чем тут говорить, Саша? - сказала я. - В твоих служебных делах я не советчица. Решай сам. Что касается места жительства, то вместе нам везде будет хорошо, тем более Киев - прекрасный город.

- Что ж, добро. Даем согласие, - решил муж.

В то время мы жили на даче в Филях. Совместными стараниями всех членов семьи (дети нам помогали на равных во всем) обзавелись роскошным огородом, в котором росло все: от цветной капусты и кабачков до помидоров, огурцов, укропа и петрушки, "окромя", как потешался надо мной муж, картошки. Этот зловредный паслен, ежедневно поливаемый со всеми овощами, пошел расти в ботву, которая вымахала с меня ростом. И хотя бы один малюсенький клубень!

Саша с серьезнейшим видом рекомендовал меня знакомым как селекционера-самородка и настоятельно советовал перенимать мой опыт по выращиванию удивительного картофеля. Но еще более жалко было оставлять цветы. В них буквально утопал весь наш участок. Но что делать? Повздыхав тайком над всем этим выращенным и выхоженным собственными руками, начала готовиться к отъезду. Точной его даты мы не знали, но быть застигнутой врасплох я не могла: женам военных дважды одно и то же не повторяют.

Двадцатого августа 1958 года муж, вернувшись вечером со службы, сказал:

- Мария, завтра в шесть ноль-ноль нас на аэродроме будет ждать самолет.

- Хорошо. У нас все готово.

И ранним утром, окинув прощальным взглядом ухоженный огород и благоухающий цветник, мы отправились к новому месту службы.

Десять лет в Киеве

Я уже не раз упоминала о том, что Александру Ивановичу всю жизнь с раннего детства приходилось преодолевать препятствия на пути к своей цели. Большие и малые. Объективные и... не совсем. Тех, что называют палками в колесах, тоже было немало. Я знала, конечно, далеко не обо всех его трудностях. Но что-то окольными путями доходило и до меня. Я очень расстраивалась и переживала за Сашу. Но как-то недавно, уже после его смерти, мне в голову пришла странная мысль: а может быть, без этих трудностей и препятствий он бы и не стал тем Покрышкиным, которого мы знаем. Кажется, еще Грибоедов утешал Кюхельбекера законом упругости: "...пружина, на время сжатая, коль скоро исчезнет препятствие, с большим порывом отпрянет и на свободе сильнее будет действовать". Преодоление трудностей усиливает человека. Если, конечно, человек сильный. А Александр Иванович был очень сильной личностью.

Перебирая сейчас в памяти нашу совместную жизнь, оценивая ее этапы и события, я отношу киевский период к самым интересным, насыщенным и плодотворным для моего мужа.

Он всегда был деловитым и целеустремленным. Всегда ценил конкретное дело, а не благие намерения: "Скажи мне, что ты сделал, и я скажу тебе, кто ты есть", - говаривал он сыну-младшекласснику. У самого у него дел было, что называется, сверх головы, но в Киеве - особенно. Объем его служебных обязанностей возрос многократно, а к ним добавились еще обязанности члена военного совета округа, депутата Верховного Совета СССР, члена ЦК Компартии Украины. И тем не менее работалось Александру Ивановичу в Киеве легко и радостно.

Мы быстро обзавелись здесь широким кругом прекрасных друзей и интересных знакомых. Дружили мы и с семьей фронтовиков Агнией Григорьевной и Иваном Ивановичем Кондиленко - академиком-физиком, долгое время возглавлявшим республиканское общество "Знание".

Выяснилось, что Иван Иванович во время войны служил в артиллерии и участвовал в освобождении того самого приволжского города, в котором мы жили. Муж любил донимать его по этому поводу:

- Ну-ка, расскажи мне, друг любезный, как же тебя угораздило от города камня на камне не оставить? Вот, Мария, по чьей милости мы с тобой в бараках жили и финские домики строили.

Конечно же, в шутку все это говорилось. Фронтовики знают, какие там были бои и скольких жизней они нам стоили.

На редкость светлая голова была у Ивана Ивановича. Он часто выезжал за рубеж читать лекции в университетах Канады, США, Японии, Скандинавских стран. И надо же такая обидная несправедливость: после тяжелого инсульта он абсолютно потерял память. Агния Григорьевна, сама врач-терапевт, чего только не перепробовала, куда только не обращалась, пытаясь вылечить мужа.

С командующим войсками Киевского военного округа Маршалом Советского Союза Петром Кирилловичем Кошевым у мужа установились прекрасные деловые и товарищеские отношения. Как-то, будучи у него в гостях, мы оказались за столом напротив нового генерала-авиатора - командующего ВВС округа и его женой. Взглянула на сидящего визави раз, другой. Показалось, что когда-то давно встречалась с этим человеком. Смотрю, он тоже исподволь приглядывается ко мне. И вдруг как озарило:

- Вася! Колесник!

- Ну конечно же, Машенька! А я сомневаюсь...

Василий Артемович Колесник был одним из пилотов Маркеловского полка, обслуживаемого нашим БАО лютой зимой 1942 года под Ровеньками.

- Вот упрямая была девчонка, - рассказывал Колесник моему мужу. - Сидит в своей "санитарке" кочерыжка-кочерыжкой от мороза. Аж голубая вся, только что инеем не покрыта, а в землянку к нам погреться не идет. Сам Маркелов ходил приглашать, не идет и все!

Мы близко подружились с их семьей. Часто с ними встречались, ездили за город, на рыбалку. Однажды Саша задержался на службе, и Артемыч уехал в Святошино, где мы обычно рыбачили, раньше. Когда подъехали мы с мужем, все мостки были уже заняты. Колесник пригласил Сашу на свой мосток.

- Становись рядом, - сказал он, освобождая для него место.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});