Дети Сиспилы - Александр Абердин

Братец Эллис, вложив пистолет в наплечную кобуру, крикнул так громко, что его было слышно даже через стальную дверь со всей её шумоизоляцией:

— Эллис, открой, я хочу войти внутрь и убедиться во всём сам. Сестрёнка, я чуть с ума не сошел. Уже стал думать, что этот здоровенный медведь тебя задавил.

Стос, уже одетый в махровый халат, заботливо накинул точно такое же белое, длинное одеяние на плечи девушки и пока она одевалась, не спеша открыл все замки того стального сооружения, которым было впору оснащать банковские подвалы. Отодвинувшись в сторону, он пропустил жутко настырного братца к его взъерошенной сестрице. Та, облачившись в халат длиной до самого пола, стояла прислонившись к стене и мелко дрожала, приходя в себя после всего того, что, внезапно, словно снежная лавина в Домбае, свалилось на её белокурую головку с очаровательным, раскрасневшимся личиком.

Не выдержав отходняка после оргазма чудовищной силы, она с тихим стоном медленно сползла по стене и плюхнулась попой на толстый, шелковый бежевый ковер с голубыми цветами, постеленный в прихожей, и замерла, слегка раскинув ноги и чуть склонив голову набок. Вильям, бросив быстрый взгляд на Стоса, метнулся к ней и упал на колени. Девушка плотно стиснула ноги, зажав полы халата, и, тщательно прикрывая свои груди, всё ещё горящие от поцелуев, слегка оголила свой бок с длинной, засохшей уже царапиной чуть ниже рёбер.

Вилли, не веря своим глазам, стал бережно, но уверенно делать пальпацию, стараясь нащупать опухоль. Не найдя её на прежнем месте, он воскликнул дрожащим голосом:

— Эллис, маленькая моя, тебе нужно срочно показаться профессору Галкину.

Девушка, сердито зыркнув на него, ответила возмущенным и, явно, обеспокоенным голосом:

— Никуда я отсюда не уйду. Зачем мне это теперь нужно, Вилли? Ведь ты же видишь сам, что опухоль исчезла без малейшего следа. Мне плевать на то, кто меня вылечил на самом деле, Бог, дьявол или какие-нибудь инопланетяне, Вилечка, я получила исцеление из рук Стаса и потому буду теперь принадлежать только ему. Теперь я от него никуда не уйду. Он мечтал обо мне, как о любовнице ещё во время нашей первой встречи, и я буду его любовницей до тех пор, пока он этого хочет…

Вильям, похоже, обладал каким-то просто собачьим нюхом, так как ноздри его римского носа стали подергиваться, а лицо сделалось недоуменным. Эллис, увидев это, зло фыркнула и спросила его дерзким тоном:

— А чего ты ещё ожидал? Стас мужчина, каких ещё надо поискать. Мы с ним всю ночь и всё утро пролежали, как две мумии, да, к тому же я лежала сверху, а когда встала, то от моей болезни не осталось и следа. Ну, а на твой звонок я не ответила потому, что мы трахались с ним в это время так, что я забыла обо всём на свете и мне плевать, что ты об этом думаешь.

После такой отповеди, которую Эллис прочитала своему братцу, ему только и оставалось сделать, что встать и отойти в сторонку. Стос, посмотрев на него с тоской во взгляде, сказал:

— Вилли, извини, но у меня к твоей сестре гораздо большие чувства, чем просто влечение. Я люблю её, но вот обещать ей что-либо, увы, не могу. Ведь я вчера вовсе не врал, когда говорил о том, что могу провести с ней всего неделю, ну, а теперь, думаю, что и все три. После этого я действительно буду заперт в этой квартире, которая только для того и была мною куплена, целых полтора года. Как любовник твоей сестры, я вправе делать ей подарки, а потому если ты попытаешься вернуть мне те двадцать штук, то я спущу тебя с лестницы, а потом ещё буду катить пинками, словно футболист мячик, аж до Чистых прудов или ещё дальше. — Обращаясь к девушке, он добавил — Эллис, девочка моя, пойдём позавтракаем, покормим твоего брата и выпьем водки. Поверь, милая, грамм сто ледяной смирновки тебе ничем теперь не повредят. Кстати, у тебя ещё и барахлила поджелудочная и это теперь тоже в прошлом, ты теперь у нас здорова, как водолаз-глубоководник. Поверь, уж я-то знаю, что это такое, сам нырял с гелием почти на три сотни метров.

Вильям был само благоразумие и потому позволил Стосу не только подойти к сестре, которую близость смерти заставила стать проституткой, а его её сутенером, но и поднять девушку на руки. Посадив Эллис за стол, Стос принялся быстро разогревать блюда, купленные в "Бульдоге", нарезать ломтиками буженину, выкладывать в хрустальную лодочку чёрную икру из банки, доставать из огромного холодильника прочие закуски и сервировать стол. Вилли помогал ему, чем мог.

За завтраком они мало говорили, зато очень много ели и пили. Эллис потому, что за время своей болезни она, сидя на особой диете, сильно проголодалась. Её брат чуть не плакал, глядя на то, как она набивает себе рот то копчёной осетриной, то паэльей, то отважно зачерпывает ложкой какую-то острую корейскую приправу-отраву. Ну, а то, что его сестрёнка храбро выпила целых три стопки ледяной водки, его и вовсе привело в восторг, хотя сам он хотел в этот момент взять ту двухлитровую, запотевшую бутыль, что стояла на столе, и выдуть её прямо из горла, так ему было радостно.

Здоровенный, словно медведь, мужчина, снявший недавно его сестру без малейшего цинизма и даже как-то очень красиво и элегантно, словно истинный джентльмен, сидел между ним и его сестрёнкой, ради которой он уже готовился ограбить один банк, и не только успевал быстро работать челюстями, но ещё и ухаживал за ними за столом, постоянно подавая на стол всё новые блюда и не забывая при этом наливать водку в свой и его стаканчики. Похоже, что по части выпивки с ним могла бы поспорить одна только пожарная помпа и по нему было совершенно не заметно, что он уже огрел поллитра смирновки.

Сам же Стос, утолив голод и жажду, которые всегда одолевали его после секса, встал и, весело улыбаясь, покинул кухню, давая возможность брату спокойно поговорить со своей сестрой. Первым делом он позвонил Косте и строго предупредил его о том, чтобы тот никогда не упоминал о том, что Эллис обычная проститутка, сказав ему, что вывел её в отставку и она теперь просто его любовница. Изю об этом ему предупреждать не было нужды, тот и так умел хранить молчание о всех его грехах. После этого он принял душ, надписал для Вильяма свои книги и вернулся на кухню, которая была такой величины, что ему уже не требовался его обеденный зал.

Эллис совсем окосела, но не столько от водки, сколько от еды. Слопав всё, что перед ней стояло, она придвинула к себе масло, черную икру и теперь занималась сотворением здоровенного бутерброда. Подумав о том, что икру очень приятно запивать шампанским, и чёрт с ним, с тяжким похмельем от ерша, Стос положил на край большого обеденного стола книги достал из морозилки заиндевелый пузырь французского шампанского и поставил на стол три бокала. Хлопнув пробкой в потолок, он разлил напиток и, подняв свой бокал, сказал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});