Трагедия закона. Простым канцелярским шилом - Сирил Хейр

Она считала, что поступила правильно, отказавшись остаться пообедать, но выпила рюмочку шерри, и они расстались друзьями. Однако слова, сказанные Себастьяном на прощанье, заставили ее задуматься.

– Ты отважно сражаешься за своего мужа,- сказал он.- Рад, если ты считаешь, что он этого заслуживает. Или ты борешься за то, чтобы сохранить себе роскошную жизнь?

Уже второй раз за последние дни ей высказывали предположение, что ее брак с судьей был основан лишь на общих интересах.

"В любом случае,- подумала она про себя с гордостью,- никто не может упрекнуть меня в том, что я ему не верна".

Вечером атмосфера в гостинице была намного более жизнерадостной, чем в предыдущие дни, как будто рассеялись темные тучи. По возвращении Хильда перемолвилась парой слов с судьей, и он как бы сбросил с себя свою чопорную холодность, стал самим собой. За ужином судья много говорил и несколько раз повторил, как это интересно, что у его секретаря-маршала фамилия Маршалл.

У Дерика тоже был повод для хорошего настроения. Во-первых, он только что закончил сочинять сонет, построенный на двух оригинальных и удачно сделанных сравнениях. Во-вторых, он получил наконец довольно длинное письмо от Шейлы. Правда, письмо вышло длинным потому, что Шейла очень подробно описывала ссору, возникшую между медсестрой в госпитале и представителем Красного Креста по поводу куда-то пропавших шинных повязок, предназначенных для раненых солдат. Для кого-нибудь, чья голова была занята другими проблемами, тема письма могла бы показаться несущественной, но у Дерика голова работала в одном направлении, и он был счастлив.

Общая атмосфера благодушия повлияла даже на Сэвиджа, который подал портвейн с раболепной учтивостью. О том, как чувствовал себя Бимиш, было известно лишь участникам соревнований по метанию дротиков в ближайшем баре, куда он отправился рано вечером.

Этой ночью Дерик находился на своем втором дежурстве, поэтому еще не ложился, когда остальные начали просыпаться, даже успел побриться, принять душ и одеться к тому времени, когда почтальон принес утреннюю почту. Конечно, это было простое совпадение, что он находился в холле в тот момент, когда почтальон опустил письма в прорезь на входной двери. Взрослый человек, даже влюбленный, не будет слоняться перед дверью в ожидании почты. И все-таки Дерик посчитал это за счастливое совпадение, так как первое, что он увидел на коврике перед дверью,- это толстый конверт, на котором крупным почерком Шейлы было написано его имя. Он поднял письмо и глянул на прочую корреспонденцию просто из любопытства. Для него больше ничего не было, но его внимание привлек небольшой растрепанный коричневый пакетик, адресованный судье. Адрес был написан печатными буквами. Дерик с интересом начал его разглядывать. После случая с шоколадными конфетами все, что приходило по почте в адрес судьи, вызывало подозрение, и этот пакет показался ему особенно подозрительным. Он пытался рассмотреть почтовый штемпель, когда сзади послышались чьи-то шаги.

Вряд ли кому-нибудь покажется приятным быть застигнутым рано утром копающимся в чужой почте. Дерик машинально сунул пакет в карман и быстро поднялся по лестнице, чтобы кто-то из слуг не застал его за этим занятием. Оказавшись в своей комнате, он, естественно, первым делом вскрыл письмо от Шейлы.

Вообще-то чувствительным людям не рекомендуется читать письма на пустой желудок. Дерик не ожидал от данного письма ничего, кроме полнейшего удовольствия, но, когда дошел до конца, аппетит у него пропал и завтракать ему совсем расхотелось. Нельзя сказать, что в письме не хватало нежности. Напротив, начиналось оно словами "Дерик, милый", и слово "милый" было подчеркнуто двумя чертами, но дальше следовало нечто зловещее: "У нас ужасная беда!" И слово "ужасная" было подчеркнуто трижды. Однако, когда Дерик прочитал письмо до конца, его волнение от такого вступления ничуть не уменьшилось, потому что он так и не понял, что за беда случилась у Шейлы. Ясно было лишь то, что дело касалось отца Шейлы, о котором Дерик ничего не знал, не был с ним знаком и никогда о нем не думал. Перечитав письмо еще и еще раз, Дерик так и не понял, что же приключилось с папой и какое это имеет отношение к Шейле и к нему самому. Шейла писала, что это "слишком ужасно", настолько "ужасно", что словами не опишешь. Она несколько раз повторяла, что для нее это "не имеет значения", что это не повлияет на ее чувства к Дерику, но не исключала трагическую вероятность того, что из-за этого не сможет больше "смотреть ему прямо в лицо". Если же он, со своей стороны, после этого не захочет иметь с ней ничего общего, она "поймет его правильно". Но вот Дерик-то абсолютно ничего и не понял.

Естественно, он пришел к единственному выводу, что папа каким-то образом опозорил свою семью. Дерик было приободрился немного, поскольку, как говорила Шейла, это не повлияет на ее чувства к нему, но, с другой стороны, ему хотелось понять, что именно "не имеет значения". Все-таки трудно проявить рыцарское благородство, проигнорировав пятно на репутации семьи, если толком не знаешь, что это за пятно. Может быть, папа просто сбежал с чужой женой – это одно дело, но совсем другое, если его арестовали за убийство или, хуже того, он секретно работал на пятую колонну. Дерик жутко расстроился.

В удрученном состоянии он спустился к завтраку, вяло поковырял в тарелке и в таком же мрачном духе поехал с судьей на заседание. Сидя на своем месте в суде, он сунул руку в карман, чтобы вынуть и еще раз перечитать загадочное письмо Шейлы, и его рука наткнулась на пакет, который он положил туда несколько часов назад и о котором совершенно забыл.

Обнаружив пакет, Дерик в растерянности задумался, не зная, как поступить. Ясно, что ему вообще не стоило брать его, думал секретарь, позабыв о том, что утром этот пакет показался ему подозрительным и именно поэтому он решил его осмотреть. Если окажется, что он сунул нос в совершенно нормальную и безобидную посылку для судьи, его поведение сочтут по меньшей мере странным. Так что же ему делать с этим чертовым пакетом?

Дерик вынул пакет из кармана и стал рассматривать его под прикрытием крышки стола. Пакет был перевязан неплотно, бечевка почти съехала с одного угла, и ее можно было снять, не развязывая узла. Раз уж он зашел так далеко, надо покончить с этим делом. В конце концов, есть шанс, что…

Он тихо встал со скамьи и прошел в небольшую душную комнату, примыкающую к залу суда и предназначенную для его светлости. Перед дверью, как везде на входах и выходах, стоял полицейский, но, к счастью, власти не удосужились поставить охрану внутри комнаты. Дерик легко снял бечевку с пакета, развернул коричневую упаковочную бумагу и обнаружил внутри картонную коробочку из-под мыла. В коробке лежала дохлая мышь. Ее шея была обвязана веревочкой с прикрепленной на ней картонкой, на которой такими же печатными буквами, как на пакете, было написано:

"БЕЗ КОТА МЫШАМ РАЗДОЛЬЕ".

Несколькими минутами позже, слушая одну из самых цветистых речей Флэка, Дерик подумал про себя: "Могу поспорить, что я первый человек в мире, сидящий в зале суда с дохлой мышью в кармане".

Глава 14. РАЗМЫШЛЕНИЯ И ОТВЕТНАЯ РЕАКЦИЯ

На последнем заседании Барбер отложил вынесение решения суда и в перерыве между чаем и ужином дремал в кресле курительной комнаты, в чем Дерик убедился в результате осторожно проведенной разведки. Ему представился удобный момент для того, чтобы показать пакет и его содержимое Хильде. Она рассмотрела послание с большим интересом и, к радости Дерика, не нашла ничего предосудительного в том, что он сам забрал и вскрыл пакет. Было ясно, что она придала большое значение этому неприятному инциденту, бессмысленному и отвратительному, по мнению Дерика, но не сказала ему, что думает по этому поводу.

Хильда сначала рассмотрела картонку, которую по ее просьбе Дерик снял с мышиной шеи, сказав, что не может ни до чего дотронуться, пока он этого не сделает, и, прочитав, что там было написано, произнесла "А!" понимающим тоном.

Дерик ждал, что она скажет что-нибудь более существенное, но Хильда ничего больше не сказала.

Затем она осмотрела упаковочную бумагу и заявила:

– Адресовано ему, а не мне. Понятно.

Дерика это еще больше заинтриговало.

После этого леди Барбер обратила внимание на размазанный почтовый штемпель:

– Вы не разобрали, где был поставлен штемпель?

– Я не совсем уверен, но похоже, что в Рэмплфорде.

– Да, вы правы, скорее всего.

– А время?

– Вроде сорок пять и шесть…

– Шесть или восемь,- предположила Хильда.- Надо узнать в почтовом отделении, во сколько вечером вынимают последнюю почту.

– Можно узнать у полицейских,- предложил Дерик.

– Не думаю, что нам следует беспокоить полицию по этому поводу. Если это то, что я подозреваю, нет необходимости обращаться в полицию.