02-Всадники ниоткуда (Сборник) - Александр Абрамов

— Вопрос профессору Зернову! — опять крикнули в зале. — Как вы относитесь к заявлению адмирала, что двойники — это пятая колонна пришельцев и вступление к будущей галактической войне?

— Считаю, что адмирал начитался фантастических романов и выдаёт их за действительность.

— Вопрос к автору фильма Анохину. Адмирал считает, что вы двойник и ваш фильм снят двойником, а эпизод гибели вашего двойника в фильме — это гибель самого Анохина. Чем вы докажете, что это неправда?

Я только плечами пожал: чем бы я мог это доказать? Вместо меня ответил Мак-Эду:

— Анохину незачем это доказывать. В науке есть незыблемая «презумпция установленного». Учёным нет нужды проверять и доказывать ложность какого-то голословного утверждения, пусть автор докажет его истинность.

В зале снова зааплодировали. Но долговязый и плоский, как доска, Мак-Эду на этот раз оборвал аплодисменты:

— Здесь не спектакль, господа.

— А что скажет о Томпсоне председатель? — ответили в зале. — Вы целый год работали с адмиралом в антарктической экспедиции. Ваше впечатление о нём как об учёном и человеке?

— Первый обращённый ко мне разумный вопрос, — усмехнулся в усы Мак-Эду. — К сожалению, не смогу удовлетворить любопытство спрашивающего. Мы работали с адмиралом в одной экспедиции и в одном географическом пункте, но в разных областях. Он — администратор, я — астроном. Почти не сталкивались. Он не проявлял особого интереса к моим астрономическим наблюдениям, я — к его административным способностям. Полагаю, что он и сам не претендует на звание учёного, во всяком случае научные труды его мне неизвестны. Как человека же я его почти не знаю, хотя убеждён, что он действует честно и не в интересах корысти или политики. Он не пристегнулся ни к антикоммунизму, ни к предвыборной президентской кампании. Всё, что он проповедует, основано, по-моему, на ложном предубеждении и ошибочных выводах.

— Как же, по-вашему, должно поступить человечество?

— Рекомендации даст конгресс.

— Тогда у меня к вам вопрос как к астроному. Откуда, по-вашему, прибыли к нам эти чудовища?

Мак-Эду впервые засмеялся искренне и непроизвольно.

— Не нахожу в них ничего чудовищного. Они похожи то на всадника или стреловидное крыло самолёта, то на очень большой и красивый цветок, то на розовый дирижабль. Эстетические каноны в нашем и их понимании, вероятно, различны. А откуда они прибыли, мы узнаем, когда они сами пожелают ответить нам на этот вопрос, если, конечно, мы сумеем его задать. Возможно, из соседней с нами звёздной системы. Может быть, это туманность Андромеды, может быть, туманность в созвездии Треугольника. Гадать бессмысленно.

— Вы сказали: когда они сами ответят. Значит, контакт возможен?

— Пока ни одна из попыток сближения не дала результатов. Но контакт достижим, я убеждён в этом, если они живые разумные существа, а не биосистемы с определённой программой.

— Вы имеете в виду роботов?

— Я не имею в виду роботов. Я говорю о программных системах вообще. Тогда контакт зависит от программы.

— А если это самопрограммирующиеся системы?

— Тогда всё зависит от того, как меняется программа под влиянием внешних воздействий. Попытки контакта — это тоже одно из внешних воздействий.

— Вопрос к автору фильма Анохину. Вы наблюдали самый процесс моделирования?

— Его нельзя наблюдать, — сказал я, — человек находится в коматозном состоянии.

— Но ведь на ваших глазах возникла копия снегохода. Гигантская машина из пластмасс и металла. Откуда она возникла, из каких материалов?

— Из воздуха, — сказал я.

В зале засмеялись.

— Ничего нет смешного, — вмешался Зернов. — Именно из воздуха. Из неизвестно каких и каким образом внесённых в него элементов.

— Значит, чудо? — Вопрос прозвучал явной насмешкой.

Но Зернов не смутился.

— Чудесами считали когда-то все необъяснимое тогдашним уровнем знаний. Наш уровень тоже допускает необъяснимое, но он предполагает, что объяснения будут даны в ходе дальнейшего научного прогресса. А поступательное его движение уже сейчас допускает возможность предположить ориентировочно в середине или конце будущего века воспроизведение предметов с помощью волн и полей. Каких волн и каких полей — это, конечно, уровень знаний будущего. Но лично я, например, убеждён, что в том уголке космоса, откуда прибыли к нам эти существа, наука и жизнь, вероятно, уже достигли такого уровня.

— Какая же это жизнь? — спросил женский голос, как показалось мне, с явно истерической ноткой, с нескрываемым уже страхом. — Как объясниться с ней, если это жидкость, и о каком контакте можно говорить, если это газ?

— Выпейте воды, — невозмутимо предложил Мак-Эду. — Я вас не вижу, но мне кажется, что вы слишком взволнованы.

— Я просто начинаю верить Томпсону.

— Поздравляю Томпсона ещё с одной верующей. Что же касается мыслящей жидкой или коллоидальной структуры, то и мы, как известно, существуем в полужидком состоянии. И химия нашей жизни — это химия углерода и водных растворов.

— А химия их жизни?

— Какой растворитель? У нас вода, а у них?

— Может быть, это фторная жизнь?

Ответил сидевший с краю американец:

— Всё, что скажу, — только гипотетично. Фторная жизнь? Не знаю. В таком случае растворителем может быть фтористый водород или окись фтора. Тогда это холодная планета. Для фторных существ температура минус сто — только приятный холодок для прогулки. В такой, мягко говоря, прохладной среде могла возникнуть и аммиачная жизнь. Она даже реальнее, потому что аммиак встречается в атмосфере многих крупных планет, а жидкий аммиак существует и при температуре минус тридцать пять градусов. Можно сказать: почти земные условия. А если подумать о приспособленности гостей к нашим земным условиям, аммиачная гипотеза покажется более вероятной. Но если предположить, что пришельцы сами создают для себя нужные им условия жизни, возможна и любая другая, самая невероятная гипотеза.

— Вопрос председателю как математику и астроному. Что имел в виду русский математик Колмогоров, когда говорил, что при встрече с неземной жизнью мы можем попросту её не узнать? Не этот ли феномен?

Мак-Эду отпарировал без улыбки:

— Он несомненно учитывал и вопросы, какие задают иногда на пресс-конференциях.

Опять смех в зале, и опять репортёры, обходя Мак-Эду, начинают атаку с флангов. Очередная жертва — физик Виэра, только что угощавшийся у столика виски с фруктовой водой.

— Господин Виэра, вы специалист по физике элементарных частиц?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});