Муж на час - Наталья Баклина

— Всё равно нельзя, вам сейчас опасны любые сильные эмоции. Пойду, пришлю медсестру, чтобы поставила вам успокаивающий укол. Прощайтесь с вашим сыном до завтра.

— Савельич… Бать, я пойду, ладно? Там Анна Николаевна, наверное, переживает. Мы завтра к тебе зайдём, хорошо? Ты главное, успокойся. Я рад, что ты мой родной отец. Честное слово, я рад.

— Спасибо, Игорь. Прости меня.

Игорь вышел из палаты, посторонившись на пороге, пропуская медсестру со шприцем.

— Так, больной, сделаем укольчик успокаивающий. Лежите, лежите, не надо поворачиваться, сделаем в плечо! — запела она, а Игорь поискал глазами Анну Николавену.

Старушка сидела на диване, откинувшись на спинку и прикрыв глаза. Игоря полоснуло тревогой.

— Анна Николаевна! — кинулся он к дивану.

— Я в порядке, — открыла она глаза. — Задумалась только, вспоминаю. Столько мы с Савельичем пережили, думала, всё уже, спокойно состаримся и умрём. А он, видишь, какой сюрприз нам с тобой приготовил.

— Сюрприз, — согласился Игорь, усаживаясь рядом. — Только я рад, что всё вот так открылось. Единственное, перед вами неловко…

— А что же неловкого, Игорёк? Что изменилось? Я как любила тебя, так и буду любить. Ты всё равно мне как сын. Всё равно.

— Спасибо… мама Аня.

Игорь взял её руку — старческую, морщинистую, сухую, в коричневых пигментных пятнах, с узловатыми в суставах пальцами — и поцеловал. Она же прижала к себе его голову, поцеловала в макушку, и они сидели так несколько долгих минут, как мать и сын, как будто заново обретая друг друга.

Игорь хотел отвезти Анну Николаевну в городскую квартиру, но та запросилась обратно на Луговую — одной ей в доме ничуть не страшно, а в больницу к Савельичу так гораздо удобнее приезжать, две остановки электричкой, чем добираться на перекладных из самой Москвы. Поэтому он отвёз её обратно на дачу, убедился, что старушка чувствует себя хорошо, и сам поехал в город электричкой.

Наблюдая, как мелькают за окном деревья, он подумал, что уже привыкает обходиться без машины. Хотя, конечно, деньги нужны, и нужны срочно — без колёс ему никак нельзя.

— Алло, Сашок, привет, это Захаров, — сказал он в телефон, набрав номер. — Слушай, тот заказ на электрику в Отрадном ты ещё никому не отдал? Нет? Вот и славно. Слушай, я передумал, я сделаю этот заказ. Да, отлегло. Хрен с ними, с этими козлами. Бог им судья, этим санитарам леса. Только делать буду по повышенному тарифу, мне деньги нужны, у меня «тойоту» угнали и грохнули. Потом расскажу, я сейчас в электричке еду. Давай, завтра к вечеру подъеду, бывай.

Он убрал телефон в карман, переключаясь на вереницу будничных необходимых дел. Так, сначала в ГИБДД заехать, об угоне заявить и справку какую-нибудь взять, чтобы страховку получить за машину. А то он с этими событиями все сроки упустит. Надо же, Савельич — его отец. Родной. И молчал столько лет, чудак. А ему так хотелось назвать его папой, но всё боялся, что не имеет права. Что и так эти люди слишком к нему добры и слишком много для него делают, и если напрашиваться к ним в сыновья, то это как-то уж чересчур.

«Наверное, это у меня в маму, принимать, что дают и не требовать большего, — подумал Игорь. — Интересно, а Стёпка может называть Петрысика папой?» Мысль о сыне вдруг ошпарила кипятком. И он понял, что ему нужно сделать прежде всего.

— Вы к кому? — охранник на входе был молодым и мордастым увальнем. Парень сидел за стойкой перед вертушкой-турникетом и явно скучал от безделья и жирел от монотонной малоподвижности этой работы — охранять подступы офиса от всяческих нежелательных элементов. Желательный или нежелательный элемент Игорь Захаров охранник пока не понял — на налоговика или какого-нибудь проверяющего, вроде не похож, прикид не тот, на коммивояжёра тоже — с пустыми руками пришёл. Вполне возможно, какой-нибудь клиент по делу.

— Я к господину Петрысику по личному делу, — сообщил Игорь.

— Как о вас доложить?

— Доложите, что пришёл Игорь Захаров, один и без оружия, — хмыкнул Игорь.

— Владимир Иванович, — забасил охранник в трубку, — к вам посетитель, Игорь Захарович, говорит, что по личному делу… Да, один, — посмотрел охранник на Игоря.

— И без оружия! — подсказал Игорь.

— И без… Передаю, — охранник протянул трубку Игорю.

— Здравствуй, Владимир Иванович, — сказал Игорь. — Поговорить надо. Про Стёпку.

— Хорошо. Подожди меня, я сейчас выйду.

— Ждать велено, — сообщил Игорь, возвращая охраннику трубку. Потом отошёл к окну, сел на широкий подоконник, посмотрел на строгий знак «НЕ курить!» — сигарета, взятая в красный круг и перечёркнутая наискосок жирной красной чертой, испускала дух в виде клубов дыма — и полез в карман за куревом. Но закурить не успел — открылся видный от окна лифт и из него вышел Петрысик.

— Привет, — Петрысик сделал было движение, словно хотел подать Игорю руку, но потом передумал и от этого как-то неопределённо дёрнул плечом. — А ты изменился.

— Ты тоже, — Игорь разглядывал Петрысика и думал, что всего за год, что они не виделись, Петрысик постарел. Раньше был цветущий и холёный мужик, а теперь, вон, мешки под глазами, и лицо как-то расплылось и обрюзгло. И взгляд стал другим. Будто раньше горели в глазах Петрысика маленькие лампочки, а теперь их либо погасили, либо плотно шторы задёрнули, устроив светомаскировку.

— Пошли, посидим в пабе, — Петрысик мотнул головой к выходу, возле которого старательно сохранял равнодушие на лице мордастый охранник.

Они вышли из офиса, перешли на другую сторону улицы и сели на летней веранде пивбара. Веранда находилась на теневой стороне улицы, была густо увита искусственным плющом и обеспечивала и прохладу, и достаточную отгороженность от остального мира.

— Слушаю вас! — подошла к их столику девчонка-официантка.

— По пивку? — предложил Игорь.

— Нет, нельзя мне пока пиво, печень что-то того… — отказался Петрысик. — Девушка, мне бутылочку «Перье», лимон и какой-нибудь лёгкой закуски, ну, сыра там, оливок.

— Тогда и мне пива не надо, — спохватился Игорь, что и ему пивной дух ни к чему. — Тоже несите воду и какой-нибудь еды.

— Что именно? — приготовилась записывать девчонка. — У нас есть свиная отбивная, ростбиф, острые крылышки гриль…

— Крылышки несите и каких-нибудь овощей, — выбрал Игорь.

— Ты очень изменился, — опять сказал Петрысик, внимательно разглядывая Игоря. — Ещё когда ты мне позвонил вчера… позавчера… Ну, не важно. Ещё тогда я по твоему голосу понял, что ты изменился. Ты выглядишь расслабленным и помолодевшим. Ты что, женился?

— Пока нет, но всё возможно, — не стал уточнять Игорь. — А вот ты что-то не очень похож на счастливого молодожёна и успешного директора преуспевающей компании. Что, тяжела шапка Мономаха?

— Я устал. Ты представить себе не можешь, как сильно я устал. — Петрысик положил на стол руки, безвольно сложив ладони с мясистыми пальцами.

— Отчего же, могу, — просто сказал Игорь. Он вдруг отчётливо, до деталей, вспомнил гонку своей жизни с Викой. Показать, доказать, подтвердить, что можешь, что достоин. — А от чего устал? Меня ненавидеть? Моей компанией владеть? Или с моей женой жить? Кстати, как она?

— Нормально. А ты что, всерьёз думаешь, что всё это — всё ещё твоё?

— Честно? — спросил Игорь, наблюдая, как разгораются глаза Петрысика, нарушая светомаскировку, и прогоняя дурацкую мысль, что стоит ему ответить «думаю», и Петрысик скажет «забирай». — Нет, не думаю. Ты захотел, ты получил. Владей.

— Я и владею, — шторки в глазах Петрысика вернулись на место.

— Пожалуйста, вода, сыр, маслины, овощи! — девчонка-официантка ловко расставила на столе большое блюдо с сырно-оливково-помидорно-огуречным ассорти, тарелки для каждого, положила приборы, поставила по бутылочке минералки, быстро пшикнув открываемыми пробками. Потом добавила тарелочку с нарезанным лимоном и два бокала.

— Спасибо, — кивнул ей Петрыск, отпуская, и продолжил. — Тогда зачем ты пришёл, если тебе ничего не надо?

— Я за Стёпкой пришёл. Вот он — мой. И я хочу, чтобы он помнил, что это я его отец. Я, а не ты. Когда они с Викой возвращаются из Ниццы?

— Вика — через месяц, а Стёпка с нянькой вернулись уже. Затемпературил он что-то, и Вика решила отправить его сюда, чтобы выздоравливал.

— Ты ей сказал, что я хочу видеть Стёпку?

— Нет. А зачем? — пожал плечами Петрысик. — Хочешь видеть, поехали, увидишь.

— А Вика?

— А Вика всё равно в своей Ницце сидит, зачем её спрашивать.

— Тогда поехали! — поднялся из-за стола Игорь.

— Да погоди ты, дай поесть, раз уж из офиса вытащил.

И Петрысик принялся неторопливо накладывать в свою тарелку сыр и овощи, словно, наконец, нащупал, чем можно пронять Игоря и теперь наслаждался этой своей маленькой над ним властью.