Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девушка быстро разобрала ткацкий станок, надела туфельки и вышла из дома.
Светилось голубое, вернувшееся откуда-то издалека небо, и ветер ласкал девушку, упрашивая взять его с собой, и какая-то птичка сидела на ветке с крохотной соломинкой в клюве, — казалось, хотела спросить у нее совета, где бы ей лучше гнездышко свить.
Все проснулось, заиграло, и Русанда шла, опьяненная, обласканная, шла все быстрей, и чудилось ей, будто у нее такие легкие ноги, что казалось, еще немного, еще миг и она сама оторвется от земли, взлетит.
10Тетушка Фрэсына как раз собрала цыплят в сито, чтобы вынести во двор. Десяток махоньких, мяконьких клювиков, быстрые, наивные глазенки, и все эти живые комочки чирикали, били поклоны, пытались взлететь — птицы как-никак.
Хотя у тетушки Фрэсыны сегодня дел было по горло, она уселась на минуту поиграть с цыплятами. Рядом тревожно квохтала наседка, кружась вокруг хозяйки, и время от времени вытягивала шею, чтобы посмотреть, что делают в сите ее птенцы.
Тетушка Фрэсына перебирала цыплят пальцами, касаясь то головок, то крылышек, и пыталась сказать им что-то на их птичьем языке:
— Ти-ти-ти…
Внезапно она услышала шаги перед домом. Подняла голову — на пороге стояла Русанда и мяла в руках платочек.
— Добрый день.
— Добрый день, дочка.
Тетушка быстрым взглядом окинула стройную фигурку, полюбовалась такими красивыми карими глазами и улыбнулась ей, как улыбаются матери, увидев и у других очень красивого ребенка.
— Садись. Я пойду выпущу цыплят во двор.
Но когда она, заботливо прижимая к себе сито, дошла до порога, Русанда попросила:
— Дайте, я понесу.
Осторожно вынесла, поставила сито перед домом и выпустила цыплят на землю. А те сбились в кучу, не дышат. Боятся. Девушка хотела взять в руку одного, а влезли трое, и наседка стала беспокойно кружиться вокруг. Тетушка долго смотрела на ее тонкие брови, длинные ресницы, которые бросали тень на щеки, и думала: «Ох, и красивая же будет, плутовка! Сколько парней из-за нее передерутся!»
Когда они вернулись в хату, девушка спросила ее:
— Я слышала, у вас есть семена георгинов. Не дадите мне немного?
Тетушка чуть распустила платок под подбородком. «Все мы когда-то ходили за георгинами».
— Нет их у меня, дочка. Было несколько, да я их уже сама посадила. Вот приходи осенью и возьми сколько хочешь.
— Осенью-то я приду!
Уже взялась за дверную ручку, но у них не так просто открываются двери. И тут заметила под зеркалом полотенце с вышитыми на нем листьями.
— Кто это вам вышивал?
— Я. Только я плохо вижу, и листья получились какие-то вымученные. Правда?
И не хотела бы огорчать тетушку, да что поделаешь!
— Нитки не те. — И, как будто для того, чтобы утешить ее, спросила: — А у вас нет какого-нибудь чистого полотенца?
— Есть, как не быть.
— Если хотите, дайте, я вам вышью колокольчики. У меня как раз есть подходящие нитки.
Тетушка Фрэсына вынула полотенце из сундука с огромным замком, ключ от которого потерял еще ее дед, и замок висел в кольце без толку.
Русанда аккуратно сложила полотенце, попрощалась и вышла из дому. Так волновалась, что даже в кончиках пальцев чувствовала биение сердца, и почему-то горели щеки. Господи, хоть бы тетушка Фрэсына не смотрела так пристально… А тут еще не успела спросить о самом главном и даже не знает, как это сделать.
Наконец, пробуя, хорошо ли закрывается у них калитка, спросила с безразличным видом:
— А где ваша телега? Что-то не видно.
— Георге поехал пахать.
Русанда задумалась, раскачивая калитку.
— Вы уже пахали в Хыртопах?
— Нет еще. Завтра поедет.
Она уже совсем собралась уходить, и все бы прошло отлично, только, видите ли, и тетушка Фрэсына была когда-то девушкой. И она спросила Русанду, лукаво глядя ей в глаза:
— А вы что сеете в этом году в Хыртопах?
Русанда приподняла брови, прикусила губу.
— Мы будем сеять кукурузу. Только позже, гораздо позже, — сказала она с большой досадой.
И тетушка дала провести себя за нос. Еще принялась ее утешать:
— Это хорошо. Мы тоже посеем кукурузу. Вот наработаемся этим летом на прополке!
Идя домой, Русанда улыбнулась: «Как бы не так, буду я ждать до прополки! Завтра же пойду в Хыртопы. Только что теперь делать в иоле?»
Возле самого дома заметила на тропинке горошину. «Что, если посеять в Хыртопах горох? Горох — это чудная вещь, без него в хозяйстве совершенно невозможно обойтись».
Дома она первым долгом спрягала полотенце, чтобы не запылилось, а потом пошла искать отца. Бадя Михалаке уже закончил обрезать верхушки плетня и теперь подбирал срезанные веточки.
— Отец, мы в этом году будем сеять горох?
— Горох? Нужно бы, — и, как всегда, сдвинул шапку на затылок тыльной стороной ладони, — только у нас нет места в огороде.
— А в Хыртопах?
— Э, мальчишки растащат.
— Никто его не тронет. В прошлом году многие посеяли там горох, и что же, растащили?
— Я знаю… А не рано?
— Ну рано! Хоть кого спросите, посеяли они горох или нет, и услышите, что они скажут.
— Ну что ж, если ты так говоришь…
Бадя Михалаке нагнулся над кучей хвороста, давая понять, что разговор о горохе считает исчерпанным. Но Русанде не все еще было ясно.
— А что, если я завтра же туда пойду?
— Что это тебе так приспичило? Пойдешь послезавтра. Сначала надо вскопать огород.
«Десятину он не вспашет за день», — решила она.
Итак, жребий брошен. Господи, как прекрасно все в этом мире!
11— Отец, вы не знаете, где зеркало?
Бадя Михалаке сперва закончил мерить баранью шкуру на колодке, потом разгладил ее рукавом и наконец бросил на пол.
— Поищи сама… На припечке, должно быть. Недавно брился, но, думаешь, помню, куда девал?
Подумал, что, если поедет завтра на базар, надо будет купить зеркало. Правда, и это еще может послужить. Немножко затуманилось, но показывает правильно. Теперь стали делать такие зеркала, что страшно глядеть в них или глаза скосит, или нос растянет до самого уха. А это еще хорошее. Только вечно теряется. Нужно всем договориться и класть в одно место. Русанда и вчера его искала, и позавчера. Гм… а зачем ей все время зеркало?
Бадя Михалаке снял колодку с колен и выглянул из кухни. Русанда прицепила зеркало к стене и возилась с косичками. То заплетала, то расплетала их, но зеркало было маленькое, и девушка не могла видеть сразу и лицо и косы.
Наконец она встала коленями на лавочку. Бадя Михалаке вздохнул: «Летят годы. Летят годы, и так летят, что даже не успеваешь сосчитать их толком. Будто вчера еще она боялась одна выйти ночью из дому без матери. А теперь пожалуйста — невеста…»
Решил почему-то, что шкурка мала. Стал мерить ее еще раз и думал о том, что хата узкая — даже десять пар гостей не поместятся. А на свадьбу повалит народ — двери сломают! Нужно будет соорудить во дворе ковровый шатер. Все же, как это будет? Русанда станет на колени, такая худенькая, глаза, полные слез, и едва слышно пролепечет:
«Благослови меня, отец…»
Потом уйдет. Возьмет с собой в приданое вот эту софку, что возле печи. И они снова ссыплют в каса маре подсолнух, зимой постелют на пол солому, под лавками будут держать картошку, и, как десять лет назад, когда он попросит немного теплой воды, чтобы побриться, жена скажет: «Еще чего! Побреешься и холодной!»
Бадя Михалаке отбросил колодку и вышел из кухни.
— Русанда! Ты долго еще будешь наряжаться?
Девушка обернулась с улыбкой, но тотчас поняла, что тут не до шуток.
— Сейчас иду.
— Вечно вы сейчас идете! Вот-вот польет дождь, но видишь разве, как меняется погода, — три раза на дню!
Русанда наскоро заплела косички, положила в кошелку с горохом кусок виртуты и стала пробовать, хорошо ли отбита ее сапа.
— Ну чего ты еще возишься?
— Что вы пристали ко мне? — не вытерпела она. — Позавчера говорили, что еще рано для гороха, а сегодня боитесь, что будет поздно. Посею, не беспокойтесь. Лучше бы занялись чем-нибудь…
И когда бадя Михалаке вернулся на кухню, чтобы еще раз посмотреть, не выйдет ли из той шкуры ему шапка, Русанда пробралась в сад. Остановилась под старой сливой. На ветру колыхались зеленые стебельки. Подснежники. Второй год подряд всходят здесь подснежники, и только она одна знает об этом. Несколько секунд она постояла в раздумье, потом выкопала и спрятала два корешка кирпичного цвета в карман кофточки. И с сапой на плече, с кошелкой в руке двинулась в путь по нижней улице села.
Тетушка Фрэсына жила в верхней части.
12Беда с этим жеребенком! То забежит далеко вперед, то отстанет, то начнет резвиться на свежей пахоте, то подбежит, прильнет к матери и семенит рядышком со старыми лошадьми: пашет, мол, и он. А когда устанет, забежит вперед, встанет поперек борозды — и баста. Окончена пахота. Понял, хитрец, как можно остановить лошадей, запряженных в плуг!
- Сани - Ион Друцэ - Советская классическая проза
- Бадя Чиреш - Ион Друцэ - Советская классическая проза
- Набат - Цаголов Василий Македонович - Советская классическая проза
- Товарищ Кисляков(Три пары шёлковых чулков) - Пантелеймон Романов - Советская классическая проза
- Избранное в 2 томах. Том первый - Юрий Смолич - Советская классическая проза
- Надежда - Север Гансовский - Советская классическая проза
- Командировка в юность - Валентин Ерашов - Советская классическая проза
- Чертовицкие рассказы - Владимир Кораблинов - Советская классическая проза
- Лесные братья. Ранние приключенческие повести - Аркадий Гайдар - Советская классическая проза
- Голубые горы - Владимир Санги - Советская классическая проза