Турецкий фронт России. 1914–1917 - Алексей Олейников

В целом, для этого этапа операции характерны массовый героизм бойцов противостоящих войск и некомпетентность (со стороны союзников) армейского руководства.

2.3. Оценка командования сторон

«Отцом» дарданелльской эпопеи является Уинстон Черчилль. Человек, много сделавший для боеспособности Британской империи и королевского флота, занимал к началу операции пост Первого лорда Адмиралтейства. У. Черчилль предложил общие контуры операции, верно почувствовав ее стратегическую перспективу, и не его вина в скверной практической реализации идеи.

Д. А. Фишер, Первый морской лорд, отнесся к форсированию Дарданелл неодобрительно, и это его отношение проходило красной нитью через всю операцию (можно вспомнить инициированный им на пороге новых тяжелых боев отзыв «Куин Элизабет»). Еще при обсуждении возможности проведения операции Фишер заявил, что имеет другой план более целесообразного использования британского флота и возражает против Дарданелльской операции. Именно факт использования устаревших в основной массе линкоров при форсировании Дарданелл явился как раз иллюстрацией отношения к операции со стороны высшего морского командования и боязнью возможных потерь среди кораблей, составляющих главную силу британского флота.

Фельдмаршал Г. Китченер как военный министр приложил значительные усилия к организации экспедиционного корпуса, его снабжению, принял решение об эвакуации Галлиполи. Главная вина этого человека заключается в несвоевременном начале сухопутной фазы кампании (потеря 2 месяцев драгоценного времени), хотя изначально была видна бесперспективность чисто морского форсирования Дарданелл. Также в Министерстве обороны при формировании экспедиционных войск лорду Китченеру не удалось должным образом согласовать стратегию, тактику и возможности материально-технического обеспечения. И, как следствие, генералу Я. Гамильтону было отказано в необходимых войсках и штабных офицерах. Исходя из огромной власти, сосредоточенной в руках фельдмаршала, именно Китченера следует признать главным виновником неудачи союзников в Дарданеллах. Так, Черчилль характеризовал его влияние в то время следующим образом: «его престиж и авторитет были громадны. Он был единственным выразителем мнения военного министерства в Военном совете. Все восхищались его характером, личностью, и каждый чувствовал себя уверенно среди ужасных и непредсказуемых событий первых месяцев войны, когда рядом находился он. Если он предлагал решение, оно неизменно в конце концов принималось».

Пожалуй, ни в одной другой операции не был так силен личностный фактор, как в Дарданелльской, где распорядительность, решительность и быстрота реализации плана операции могли стать залогом победы. И это было видно с самого начала. Вице-адмирал Карден, руководитель союзной эскадры в февральском форсировании Проливов, человек с большим опытом морской службы (в том числе на командных должностях) не смог должным образом распорядиться внушительными силами, отданными под его командование и решительным броском выполнить поставленную задачу. Можно, конечно вспомнить, что он случайно оказался в Дарданеллах, так как этот пост должен был занимать адмирал Лимпус, глава бывшей британской морской миссии в Турции, человек, который «знал все» о Дарданеллах. Но когда Лимпус покидал Константинополь, Турция все еще сохраняла нейтральный статус, и британцам не хотелось раздражать турок, сознательно посылая под Дарданеллы человека, знавшего их секреты. Поэтому командующим морскими силами союзников в районе Проливов был назначен Карден (до этого момента занимавший должность начальника верфи на Мальте). Самое главное, как отмечали современники, он потерял веру в удачный исход операции.

Сменивший его де Робек принял решение прервать морскую операцию, когда успех уже практически находился у него в руках, что выглядит особенно странным. Правда, он внезапно потерял 6 из 16 крупных кораблей, но ему было известно, что экспедиционный корпус союзников уже на подходе. При таких обстоятельствах, даже если бы у него остался всего один линейный корабль, способный поставить Константинополь под удар своей артиллерии, его задача была бы выполнена. Тем более что взамен потерянных придаются четыре английских линкора: «Куин», «Имплакейбл», «Лондон» и «Принц оф Уэлс» и французский «Генрих IV». И уж совсем плохо смотрится фактическое устранение мощной союзной эскадры от поддержки войск на берегу после гибели в мае от торпед трех линкоров, хотя следовало лишь принять меры противоторпедной защиты. Де Робек сделал то и другое – принял меры и увел главные силы флота в бухту острова Мудрос: как видно, перестраховщики встречаются во все времена, во всех армиях и флотах и при любом режиме.

Ян Гамильтон, центральная фигура кампании, был весьма сведущим в военном деле человеком. Полный генерал, участник индийских кампаний, боев в Афганистане и Южной Африке, Англо-бурской войны, наблюдатель на Русско-японской войне, он, к моменту назначения его в марте 1915 г. командующим экспедиционными силами союзников в Дарданеллах, имел за плечами 42 года военного стажа. Тем более нелепо выглядят его просчеты и недостаточная оперативность и решительность в реализации боевых задач на посту верховного руководителя сухопутных войск союзников в Галлиполи. В апрельско-майских боях (во многом решающих для всей кампании) штаб Гамильтона располагался в комфортабельных каютах «Куин Элизабет», связь же с войсками осуществлялась преимущественно через посыльных на шлюпках. Не говоря о моральном факторе такого «командования» (когда войска на берегу попали в кровавую баню, впоследствии пребывают в жаре, без воды – штабные находятся в комфорте и безопасности), это нарушало и принцип близости командующего к вверенным ему войскам в целях лучшей оценки оперативной обстановки и грамотного принятия решений. Вообще в этой операции англичане использовали весьма нетривиальную систему управления войсками: командиры всех уровней, начиная от дивизии и выше (за редкими исключениями), командовали своими солдатами из адмиральских помещений линейных кораблей – и результат не замедлил сказаться. Гамильтон к тому же еще до начала сражения решил не вмешиваться в ход боев до тех пор, пока его не попросят, а свою тактическую власть передал Хантер-Вестону над британцами на фронте мыса Хеллес и Бердвуду над АНЗАКом на Габа-Тепе. Гамильтону следовало находиться на берегу, самому видеть происходящее и побуждать своих подчиненных к решительным действиям. Не следовало ему и мириться с явной некомпетентностью некоторых из них. Однако при тех средствах и с теми людьми, которых предоставил ему лорд Китченер, остается констатировать, что генерал Гамильтон сделал свое дело настолько хорошо, насколько позволили обстоятельства. Тем не менее решение ряда вопросов оставляло желать лучшего: гибкое реагирование на изменение обстановки, взаимодействие войск (например, французские части во время битвы у Сувлы в августе месяце до последнего не знали о британской диспозиции), упорство в достижении поставленной цели. Фактически Гамильтон находился в тени Китченера, будучи поставлен в рамки реализации директив фельдмаршала.

Новый командующий генерал Монро, назначенный на закате операции, уже не смог проявить себя как стратег и тактик. Но операция по эвакуации, спланированная генералом Монро и выполненная генералом Бердвудом, разительно отличалась от всей прежней неразберихи. Монро, будучи представителем «западников», считал Французский фронт оптимальной точкой приложения сил Антанты и сделал все для скорейшего сворачивания операции в Дарданеллах.

Командующие корпусами были совершенно бесцветны. Так, Хантер-Вестон, командир 29-й дивизии и впоследствии 8-го корпуса, характеризуется как «очаровательный, но лишенный воображения человек», командующий 9-м корпусом Стопфорд получил свою должность не вследствие заслуг, а на основании принципа старшинства и никогда не был в бою. Стопфорду был шестьдесят один год, и, хотя в восьмидесятых годах он побывал в Египте и Судане, а во время Англо-бурской войны служил военным секретарем при генерале Буллере, у него была репутация преподавателя военной истории, а с 1909 г. он находился в отставке и часто болел. Стопфорд, являясь командиром 9-го корпуса, предпринял перегруппировку частей, потерял драгоценное время (когда после взятия Шоколадной горы 7 августа британцы долго стоят на месте и ждут приказа, они получают, наконец, приказ Стопфорда с распоряжением … окапываться), не поддержав своевременно левого фланга частей АНЗАКа, достигших вершины Кодья-Шимендаг, что решило исход битвы у Сувлы, а, возможно, и всей Дарданелльской операции. Связь с вверенными войсками он «по традиции» осуществлял с борта корвета «Джонквил». Французский генерал д’Амад, участник североафриканских экспедиций и боев во Франции в 1914 г., когда он был отрешен от командования вследствие отступления вверенных ему частей, характеризовался как «пессимист» вследствие гибели его сына. Сменивший его генерал Гуро был более предпочтителен.