У черного дуба с красной листвой - Дмитрий Самохин

Машину мы оставили в начале парка и продолжили путь пешком. По дороге не разговаривали. Не о чем говорить, когда столько всего произошло. Между нами повисло напряжение, и казалось даже тишина звенит. Понятное дело, если не брать в расчет засуху и мумии, то пропавшие дети грандиозная головная боль. Каждый из нас боялся, что мы найдем их, но будет уже поздно. И вместо здоровых и полных жизненных сил детишек мы найдем штабеля мумий. Вот это самое страшное. Как потом мы сможем смотреть в глаза их родителей, как я потом смогу говорить с Борисом Магистром о жизни и высшей справедливости. Настроение у нас было ни к черту.

Мы вошли под землю. По трубе пришлось передвигаться скрючившись в три погибели. Первым пошел Ник Красавчег, вторым я, за мной Джек Браун и кентавры. Браун зачем-то достал из кармана револьвер и выставил перед собой, словно собирался случись что стрелять мне в спину. Увидев мой взгляд, Джек засмущался, но револьвер не убрал.

– По инструкции положено, – пояснил он, но этим меня не успокоил.

Кентавры раскрыли спортивные сумки, которые взяли с собой из участка. Мы взяли себе по фонарику и начали путь.

Никогда бы не подумал, что под Большим Истоком существует свой мир. Хитросплетение коридоров и труб, по которым были проложены внутренние коммуникации, были заселены крысами и насекомыми. Луч фонаря то и дело вырывал из темноты чей-то голый хвост или цеплялся за паутины. Но мы шли вперед, стараясь производить как можно меньше шума.

Прошло уже наверное минут сорок наших блужданий под землей, когда я первым услышал чей-то плачь, доносящийся издалека. Мы переглянулись с Красавчегом. Плачь это в любом случае хорошо. Если кто-то плачет, значит, он жив, и мы увидим как минимум на одну мумию меньше.

Мы прибавили шагу, но источник плача нашли не сразу. Сначала мы промахнулись, свернули не в тот коридор, блуждали еще с полчаса, пытаясь вернуться назад, но в конце концов все же выбрались и нашли верный путь, который привел нас в большую бетонную пещеру. Возможно здесь когда-то стояли насосы или еще какое-то оборудование, но сейчас здесь было пусто, только какие-то тряпки, наваленные на пол, а на них сидели дети. Уставшие, голодные и встревоженные дети, а среди них в самом центре находилось встрепанное, взъерошенное существо, в котором при ближайшем рассмотрении можно было увидеть маленькую грязную девочку. Она плакала навзрыд, а дети пытались ее утешить, только вяло и неубедительно. Было видно, что они занимаются этим делом давно, и потеряли веру в то, что у них что-то получится.

– Ну вот мы вас и нашли, подбрось да выбрось? Как же вы всех нас напугали? – сказал я.

И дети обратили на нас внимание. На их лицах появилась радость и вера в светлое будущее. Здесь были все пропавшие: Ленка Стрекоза, Гарри Гудини, Антон Весельчак, Салли Ходули и другие, которых я не знал по именам. Они смотрели на меня во все глаза, полные радости и не могли поверить своему счастью. Их заточение окончилось.

Но стоило мне заговорить как незнакомую мне девочку накрыло новым потоком рыданий. В воздухе началось какое-то движение, слабо уловимое, но мне оно не понравилось сразу же. И очень захотелось пить.

Ник Красавчег шагнул навстречу детям, но был остановлен какой-то силой. Его скрючило, словно кто-то ударил ему под дых. Ник упал на колени и застонал. Плакса смотрела на него, и глаза у нее были испуганные.

Чтобы тут не происходило, во всем была виновата она. Только вот что она делала, как у нее это выходило, и как нам с этим бороться. Если найти ответы на все эти вопросы, то у нас есть шанс выйти на поверхность живыми. Если же нет, то из нас понаделают мумий. Я был убежден, что мумии наверху ее рук дело.

Подбрось и выбрось, времени на сомнения не оставалось. Я взглянул на Плаксу своим особым зрением. И через минуту мне все стало ясно.

Я обернулся. Красавчег сидел на полу и корчил гримасы боли. Я приказа Джеку Брауну позвать Тони Палача. Только он мог помочь тут. При чем его необходимо немедленно доставить под землю, иначе катастрофы не миновать.

А пока Тони не приехал, надо было что-то делать. Плакса высушит нас всех, если не успокоить ее. Только вот беда я смутно представлял себе, как это сделать. Но надо попробовать, чем бы это нам не грозило.

Я сделал шаг вперед и заговорил.

* * *

Счастливые родители встречали своих детей на поверхности. Малышей сразу же загрузили по машинам и отвезли в больницу, чтобы провести обследование и убедиться в том, что никто не пострадал. Плаксу в сопровождении Тони Палача доставили в полицейский участок, где заперли их в камеру до выяснения всех обстоятельств. Теперь Тони от нее и шага не может сделать. Если Тони уйдет, то его блокирующее воздействие исчезнет и все начнется сначала.

Ник Красавчег справился со своей болью, но чувствовал себя неважнецки. Плакса успела отсосать у него из организма воды на слезы. Теперь его мучил дикий сушняк, и он разом похудел на несколько килограмм. Джек Браун все командование принял на себя, а Ника отправил лечиться. Поэтому я усадил шерифа в машину, сам сел за руль, и мы отправились ко мне домой.

Дома я усадил Красавчега на веранде в кресло, налил ему большой стакан минеральной воды, сам же нацедил себе виски и сел рядом. Некоторые время мы сидели молча, Красавчег отпаивался. Наконец, он заговорил.

– Как ты все понял?

– Ты же знаешь, для меня все как на ладони. Я сразу увидел ее и все понял. Но случай и правда тяжелый.

Я достал из кармана кисет с табаком и трубку, набил ее и раскурил.

– Может, расскажешь, что это за Плакса такая, и что вообще произошло. А то я не до конца догнал ситуацию, пока меня крючило.

– Да тут вроде все просто, подбрось и выбрось. И сложно одновременно. Плакса эта девочка из альтеров, но не из наших. Пока мы с родителями разруливали, Джек прогнал ее портрет через систему. В списках она не значится. Не местная она, и через таможню не проходила. Получается, что на район она забрела сама. Думаю, что передвигалась она под землей. Она ведь всего боится. Не представляю, что с ней сделали на Большой земле, чтобы так ребенка запугать. Она очень всего боится. Каждый человек для нее угроза. И от этой боязни она плачет. Плачет от страха, боли и одиночества. У нее не было никогда друзей. Не было родителей, а может и были когда-то но умерли, исчезли, их задержали и выслали к нам на Исток. Кто знает? В этом нам еще предстоит разобраться. Но она долго была одна, скрываясь ото всех, воруя еду, жила в подземельях. Вероятно, где-то она услышала про то, что на Большом Истоке живут такие же, как она. Город, где все странные, поэтому никто не преследует никого за эти странности, где все живут как одна семья, где она сможет забыть о своем одиночестве. И она решила что во чтобы то ни стало добраться до нас. Плакса все-таки ребенок, поэтому она и знать не знала, что для того чтобы попасть к нам ей нужно было всего лишь сдаться властям. Все очень просто. Но она отправилась в путь. Вероятно очень долгий и трудный для нее. А когда она оказалась у нас, попыталась перебороть себя и заговорила с первыми же встреченными альтерами. Но ей не повезло, она встретила Робура Жака и Гошу Слюнтяя. Не лучшие альтеры для общения с детьми, согласись. Вероятно, они напугали ее, и она ушла под землю. Спряталась ото всех. Все ее надежды оказались разрушены, она не знала что ей делать. Не знаю уж сколько она просидела под землей, вероятно долго. Время от времени она выбиралась на поверхность, чтобы найти еды. И в одну из вылазок она встретила детей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});