Анжелика. Маркиза Ангелов - Анн Голон

Слуга ответил что-то, но Анжелика не расслышала слов. Филипп вновь раздраженно закричал:

— Нет и не надо! Я вымоюсь в чане! К счастью, отец говорил, что в замке дю Плесси есть две флорентийские ванны. Не могу дождаться, когда окажусь там. У меня такое чувство, что вонь выводка де Сансе никогда не выветрится у меня из носа.

«Он заплатит мне за это», — подумала Анжелика.

Филипп начал спускаться вниз при свете фонаря, висящего у входа. Когда он подошел совсем близко, она вышла из тени винтовой лестницы.

— Как вы смеете так нахально отзываться о нас при лакеях? — раздался под сводами замка ее звонкий голос. — Неужели у вас нет никакого представления о дворянской чести? Без сомнения, это потому, что ваш предок был королевским бастардом. А вот наша кровь чиста.

— Ваша кровь не чище вашей грязной физиономии, — холодно возразил юноша.

Анжелика мгновенно ринулась вперед, собираясь впиться ногтями в его лицо. Но мальчик с недетской силой схватил ее за запястья и яростно оттолкнул к стене. Затем удалился той же неспешной походкой.

Оглушенная, Анжелика слышала только гулкие удары собственного сердца. Какое-то незнакомое чувство — смесь стыда и отчаяния — душило ее. «Я ненавижу его, — думала она, — и однажды я отомщу. Он будет стоять на коленях и просить у меня прощения».

Но сейчас она была всего лишь несчастной маленькой девочкой, спрятавшейся во тьме старого сырого замка.

Дверь скрипнула, и Анжелика узнала силуэт старого Гийома, который вошел, неся ведра с горячей водой для ванны молодого сеньора. Он заметил ее и остановился.

— Кто здесь?

— Это я, — ответила Анжелика по-немецки.

Наедине со старым солдатом, она всегда говорила на языке, которому он ее научил.

— Что вы здесь делаете? — спросил Гийом тоже по-немецки. — Холодно. Ступайте в гостиную слушать истории вашего дяди маркиза. Будет развлечение на целый год вперед.

— Я ненавижу этих людей, — мрачно произнесла Анжелика, забыв о том, в какой восторг ее поначалу привел приезд гостей и их рассказы. — Они наглые и совсем не похожи на нас. Они разрушают все, к чему прикасаются, потом уезжают в свои прекрасные замки, полные чудесных вещей, а мы остаемся ни с чем…

— Что случилось, деточка? — неспешно спросил старый Лютцен. — Ты не смогла пережить пары насмешек?

Анжелике становилось все хуже. Холодный пот струился по ее вискам.

— Гийом, ты, который ни разу не бывал при дворах всех этих принцев, скажи мне: когда встречаешь одновременно злого человека и труса, что нужно делать?

— Странный вопрос для ребенка! Ну, раз уж вы мне его задали, я отвечу, что злого человека нужно убить, а трусу дать убежать.

Он добавил после секундного раздумья, снова взявшись за ведра:

— Но ваш кузен Филипп не злобен и не труслив. Он просто слишком молод, вот и все…

— И ты, ты тоже его защищаешь! — пронзительно закричала Анжелика. — Ты тоже! Потому что он красив… потому что он богат…

Ее рот наполнился горечью. Она пошатнулась и, скользнув вдоль стены, упала без чувств.

* * *

У болезни Анжелики были вполне естественные причины.

Мадам де Сансе объяснила обеспокоенной дочери, что отныне подобное будет повторяться каждый месяц, до самой старости.

— Теперь я стану падать в обморок каждый месяц? — спросила Анжелика, удивленная тем, что ранее не замечала обязательных обмороков у знакомых ей женщин.

— Нет, это просто случайность. Ты скоро поправишься и привыкнешь к своему новому состоянию.

— Какая разница! До старости еще так далеко, — вздохнула девочка. — И когда я буду старой, у меня совсем не останется времени, чтобы лазить по деревьям.

— Ты отлично сможешь лазить по деревьям, — успокоила ее мадам де Сансе, которая всегда чутко относилась к своим детям и, казалось, разделяла огорчение Анжелики. — Но, как ты и сама понимаешь, сейчас самое время прекратить игры, которые не пристали ни вашему возрасту, ни благородному происхождению вашей семьи.

Она произнесла небольшую речь, в которой поведала о радостях материнства и каре, павшей на всех женщин в расплату за первородный грех, совершенный праматерью Евой.

«Теперь еще и это в придачу к нищете и войне», — вздохнула Анжелика. Растянувшись под одеялом и слушая шум дождя за окном, она ощущала смутную грусть, беспричинное беспокойство и сожаление, какое оставляет неожиданное поражение на пути к верной победе. Время от времени она думала о Филиппе и сжимала зубы.

«Я отомщу. Он заплатит за все».

После обморока, лежа в постели под присмотром Пюльшери, она даже не заметила отъезда маркиза и его сына.

Ей рассказали, что они не задержались в Монтелу. Филипп жаловался на клопов, которые мешали ему спать.

— А мое прошение, — спросил барон де Сансе, когда его важный родственник поднимался в карету, — вам удалось передать его королю?

— Мой бедный друг, я передал ваше прошение, но боюсь, вам не стоит возлагать на него большие надежды; маленький король сейчас беднее вас, ведь у него, можно сказать, нет даже крыши над головой.

Он добавил немного пренебрежительно:

— Мне рассказали, что вы развлекаетесь разведением мулов. Так заработайте на продаже некоторых из них.

— Я подумаю над вашим предложением, — ответил Арман де Сансе с несвойственной для него иронией. — Несомненно, в наше время дворянин должен трудиться, а не полагаться на великодушие покровителей.

— Трудолюбие! Какое гадкое слово, — произнес маркиз, кокетливо взмахнув рукой. — Ну что ж, до свидания, дорогой кузен. Советую вам отослать сыновей в армию, а в мой полк — всю деревенщину, что скроена поладней. Прощайте! Тысяча поцелуев.

Карета, в окне которой виднелась машущая в прощальном жесте рука, удалилась, трясясь на ухабах.

* * *

— Не плачь, моя маленькая фея, не плачь! Ты слишком молода, чтобы тратить жизнь на любовную тоску!

— Но я его не люблю, — запротестовала Анжелика. — Напротив, я его ненавижу!

Как только девочка почувствовала себя лучше и решила, что может ускользнуть из-под присмотра Пюльшери, она отправилась на поиски колдуньи Мелюзины. Выбираясь из замка тайными ходами, чтобы ненароком не столкнуться с кем-нибудь, она выбирала пути, известные только ей и неведомые даже Гонтрану. Один из таких ходов, по которому приходилось пробираться ползком под градом камешков и комьев земли, вывел ее наружу, словно кролика из норы. Недалеко от лесной опушки, она проворно вскочила на ноги и поспешила к деревьям. Дождь уже кончился, но после недавнего ливня лес был наполнен шелестом падающих с листьев капель.