Рассказы - Анатолий Алексин

Но увлечься в полную силу Георгий сумел только ею.

«Взялся за гуж — не говори, что не дюж», — эта поговорка в семье их не произносилась, но подразумевалась все время. Завоевал королеву, становись королем!

Он дюжил в том смысле, что подражал эталону.

— Учись у него… Учись!

Но научиться таланту Георгий не мог. Позже она догадалась, что мужу могут служить чужие таланты, чужие чины и звания.

Чины и звания сникали в обществе Эсмеральды. С их помощью она старалась привести карьерный рост мужа в соответствие с его физическим ростом.

Иногда общение Эсмеральды с чинами казалось Георгию слишком близким и тесным:

— По-моему, ты сегодня кокетничала. А потом вы удалились вдвоем… — изнемогал от подозрений Георгий, одновременно изнемогая и от страха перед женой. Завидные мужские приметы сочетались с младенческой беззащитностью. — Может, у ревности глаза велики? Тогда извини. Но удаляться вдвоем… Это не чересчур?

— Для чего чересчур? Чересчур ради тебя? Чересчур ради дела? Я бы предавала тебя, если б поступала иначе. Тем более, что ничего не было! Мы же не в спальню удалились, а в коридор.

Было или нет, он проверить не мог. Доподлинно это всегда известно только двоим. А жена с мужем и муж с женой адюльтерными секретами почему-то не делятся. Даже под клятвой не сознаются… Будь то рядовой гражданин, или президент сверхдержавы, или французская королева из «Трех мушкетеров». Но директором научно-исследовательской лаборатории Георгий стал. Как и профессором…

…Талант не приобретешь и не купишь. Эсмеральда, однако, все прочней убеждалась, что воспользоваться ради мужа чужими возможностями, при ее возможностях, не составляет труда. Ей было бы проще устроить собственную карьеру. Но руководящие кресла были ее недостойны: красота призвана руководителями руководить, воодушевлять их. И пользоваться плодами их власти.

Георгий Андрею завидовал. И хоть знал, что дружеские связи в связи иные обычно не трансформируются, ревновал Эсмеральду к способностям и удачам Андрея, коими жена — ему в назидание! — неумеренно восторгалась.

— Зависть должна становиться не двигателем внутреннего сгорания (в прямолинейном значении!), а двигателем карьерным, — вразумляла Георгия Эсмеральда.

— Что мне ему завидовать! — отвечал он, осознавая дежурность и бессмысленность этой фразы.

— Тебе вообще терзаться нелепо… Андрей бы с удовольствием поменялся с тобой местами. Потому что у тебя, милый, есть я. Ты согласен? — Еще бы ему было не согласиться! — И не хорохорься, пожалуйста. Уймись… Я же с тобой рядом. — В действительности, она находилась не рядом, а вела за собой. — Не терзайся, но учиться у него продолжай! Кроме должностей, которые есть и будут, у тебя ведь еще и научные звания… Так что учись, чтобы им соответствовать. Не только же гении ходят в профессорах.

— Он тоже не гений!

Это утверждение оставалось без реакции и поддержки. Согласно штатному расписанию, Эсмеральда являлась советником мужа, а согласно «расписанию» всей их совместной жизни — его наставником. «Фурия для Юрия» — втихаря звали ее завистницы и отвергнутые страдальцы.

Георгий достойно представлял свою научную лабораторию на многочисленных спортивных соревнованиях: он был мастером по поднятию тяжестей (в том числе и жену в прямом и переносном смысле носил на руках), был боксером среднего веса, что вполне отвечало его весу в научной области. Последнее угнетало Георгия, потому что происходило на глазах у жены.

— Ты хочешь что-то сюрпризное мне доказать? — спросила она. — Тебе представился счастливейший случай: изобрети вакцину — и спаси город заодно с человечеством! Жажду, чтобы тебя нарекли Георгием-Победоносцем.

Андрея же она оберегала, как оберегают реликвию и эталон от опасности разрушения. Или от похищения. Она не забывала ничего, что у нее хоть когда-нибудь похищали: ни серег, ни лайковых перчаток, ни пляжных туфель… Если Андрей с тоски надумывал вдруг жениться, Эсмеральда подвергала его случайную кандидатуру такой словесной бомбежке, что от нее оставались руины.

Вакцину создал Андрей.

Она и не ждала, что награду завоюет Георгий. У него было только одно победоносное обретение: жена Эсмеральда. Но это влекло за собой и другие, пусть не столь масштабные, достижения. От него требовалось лишь устремляться в свершенные женою прорывы… Владение им научной лабораторией и научными званиями Эсмеральда временно считала достаточным. Ее даже устроило и то, что вакцину открыл Андрей… А не кто-то другой, пока еще в нее не влюбленный.

Уникальность вакцины проявилась в том, что она умела приспосабливаться к разным видам и хитростям гриппа. В каждом конкретном случае ее надо было чуть-чуть трансформировать, натравить на особенности микроба. И тогда она была способна любое нашествие эпидемии ослабить, лишить наступательной наглости. Похоже, она претендовала на качества вакцины универсальной. Оставалось доказать, может быть, самое главное: прививка, ограждая от заболевания, сама не станет его причиной.

Предприниматели, как им и положено, предпринимали… разнообразные ухищрения, чтобы укоротить проверку вакцины на собаках и кошках. «Братья меньшие» не подвели, не захворали. Дошла пора и до «братьев старших»… Андрей потребовал, чтобы вакцину испытали на нем самом.

— Что ж, докажите, что, обеспечивая иммунитет, вакцина обеспечит человеку безопасность и от самой себя, — сказал председатель комиссии, прибывшей из министерства. — Мы должны быть уверены, что впрыскиваем не болезнь, а спасение от болезни.

— Это надо доказать… справедливости ради, — согласился Андрей.

Подписку о невыходе из квартиры у Андрея не брали, но на две недели его погрузили в вакуум строжайшей изоляции, словно под домашний арест… Чтобы гриппозный микроб, несмотря на свою изворотливость, не сумел проникнуть к нему, — и вакцина, в результате, была впрыснута безупречно здоровому человеку. Испытывать свои открытия на себе — противочумные, антихолерные или антигриппозные — было для открывателей не геройством, а обычным поступком.

Истинный дар, безусловно, неповторим. Но только в сфере своей даровитости, а не во всех житейских историях. Как и другие, вполне обыкновенные, его одноклассники, Андрей был сражен Эсмеральдой в первый же миг ее появления. Уверенность при решении ученических контрольных работ и работ последующих, научных, с мужской уверенностью в Андрее не сочеталась. Он не был тщеславен… Но все же мечтал, чтобы слухи о его победах до Эсмеральды как-нибудь долетали. Он старался уберечь город от агрессии гриппозных набегов, но в не меньшей степени жаждал, чтобы Эсмеральда была потрясена его научным открытием.

Так как имя ее пришло из романа Виктора Гюго, Эсмеральда увлекалась литературными образами и влюблялась в сильных «литературных» мужчин: Дубровского, Овода… А потом влюбилась в Георгия. За что? Почему? В литературные прототипы он не годился.

— Химия, — разъяснила Эсмеральда своим родителям. А помолчав, добавила: — И, естественно, физика. Точнее, физиология…

Родители синхронно вздохнули и, разведя руками, так друг на друга взглянули, будто припомнили давнюю аналогичную ситуацию.

В критических случаях Эсмеральда обретала качества полководца и переходила в стратегически продуманные атаки. Подобно авиации с артиллерией, она учиняла прорывы, в которые Георгий, подобно пехоте, обязан был углубляться.

Очередной прорыв обещал стать самым отчаянным.

— Непременно и любой ценой! — будто приказала она самой себе вслух.

— О чем ты? — спросил Георгий.

Она не ответила.

Эсмеральда, нарушив затворничество Андрея, нарушила при этом все условия и предписания министерской комиссии.

— Знаю, что я не вовремя… И действую вопреки. Завтра, в пятницу, ты впрыснешь себе свое же изобретение! А безопасность вакцины будет определена комиссией в следующую пятницу, ровно через неделю. Об этом оповестили весь город: по телевидению, в газетах, по радио. Гласность!.. Но тебя называют не грядущим спасителем, а уже сбывшимся, настоящим. Смело забегают вперед: не сомневаются. Чей-то голос, однако, мне подсказал, что ты сам нуждаешься в спасении. От ожидания и неизвестности… Я должна тебя поддержать, подставить плечо. — Плечи ее были оголены, декольтированы, что обнаружилось, когда она скинула легкий осенний плащ. — Поверь, завтрашний день будет вписан в историю медицины как триумф. Как дата твоего нового взлета. А через неделю комиссия соберется для того, чтобы взлет зафиксировать. Но это будет формальностью: ты уже на коне! — Взлетать на коне Андрей не предполагал… Громкие фразы были смикшированы особыми, одной ей присущими интонациями. Они действовали на Андрея как одурманивающие наркотики. — Мне приснилось, что ты меня ждешь. И зовешь… И просишь разделить твое заточение. И взбодрить тебя перед завтрашним шагом!