Магический укус - Илона Эндрюс

Она была на несколько дюймов выше пяти футов, и при этом на полфута ниже меня. Ее изумрудно-зеленое платье не оставляло места воображению. Она не была ни стройной, ни гибкой. Разглагольствования писателей сентиментальных романов о «восхитительных линиях, сужающихся к талии» и «мягком теле, которое предназначено для изучения» были как раз про нее. В общем, ее тело было совершенно непохоже на мое. Я не завидовала. Мое тело подходило мне идеально, оно было сильное, упругое и с хорошими рефлексами, которые позволяли мне убивать прежде, чем убьют меня.

Я позавидовала ее волосам. Огненно-рыжие, они вились локонами, сияя красным золотом и спадая до бедер. Лицо Дерека светилось вожделением. Ровена улыбнулась, словно он только что прочитал ей оду.

— Кейт! Как приятно видеть тебя снова! — Ее улыбка могла запустить космический корабль на орбиту. В сочетании с контральто , с окрасом мягкого польского акцента, ее улыбка заставляла мужчин терять остатки собственного достоинства.

Я глянула на Дерека. Удивительно, но Дерек не растаял в лужу слизи, хотя его взгляд был прикован к груди Ровены. Избегает контакта глаз. Хорошая стратегия.

— Извини, мы опоздали.

— Ничего страшного. Пожалуйста, следуйте за мной.

Мы проследовали, поднимаясь по лестнице к длинному коридору.

— Ты была здесь раньше? — спросил Дерек; его взгляд был прикован к попе Ровены, покачивающейся под мерцающим зеленым шелком на несколько шагов впереди нас.

— Виляка, — сказала я ему.

Он моргнул, потом понял, что я не имею в виду не задницу Ровены.

— Виляка?

— Она около четырнадцати футов длиной, с треугольной головой, серо-голубого цвета…

Он окончательно запутался.

— Домашняя змея Натараджи, — объяснила я. — Ее пристрелили несколько недель назад. Я нашла ее для него по запросу Гильдии. — Упоминание, что я провела четыре дня, расположившись в болоте, покрытая торфом и грязью, без сменной одежды, полностью бы покачнуло мой авторитет.

Холод пробрал меня. Крошечные волоски сзади на шее встали дыбом. Мы повернули, и я увидела вампира. Он убегал по потолку, двигаясь в противоположном направлении, хлипкие мышцы работали под туго натянутой кожей, возможно, темной при жизни, но сейчас она стала пурпурной. Ровена кинула на него взгляд и помахала, так люди в более технологичные времена должны бы были махать в камеру видеонаблюдения. Я почувствовала магию, исходящую из нее вялой волной. Мой живот скрутило, и я сглотнула, сдерживая тошноту.

Нежить сидела неестественно. Меня переполняло сильное желание ее убить. Рука чесалась дотронуться до Убийцы, который покоился в кожаных ножнах за спиной. Я посмотрела в мертвые пустые глаза и подумала, на что было бы похоже, если вонзить лезвие в один из них, добираясь до мозга. Еще больше мне хотелось убить человека, который им руководил.

Вампир перемещался, его фигура неожиданно возникала и затем исчезала снова.

— Сюда, пожалуйста, — сказала Ровена, награждая нас еще одной ослепительной улыбкой. Другого выбора не было, пришлось следовать за ней, в то время как вампир растворился за поворотом коридора.

Коридор заканчивался огромной арочной дверью. Она открылась при нашем приближении, расщепившись посередине. За ней находился пятиугольный тронный зал Натараджи, словно гашишная мечта, украденная из мыслей античного рассказчика Арабских Ночей. Грациозные статуи стояли окутанные свечением магических ламп, которое смешивалось с мягким светом, отраженным от золотого трона Натараджи. Вельветовые подушки усеивали итальянский кафельный пол, а бесценные произведения искусства пытались добавить нотку изысканности к шокирующей роскоши. Сам Натараджа восседал на троне, как султан из легенд.

Засранец был, как обычно, в белом, а его наряд, должно быть, стоил моей шестимесячной зарплаты. Хорошо быть султаном.

Трон его казался золотым. Возможно, он и был золотым, но мой разум не мог воспринять столько денег, потраченных, чтобы поддерживать чью-то задницу. Трон, похожий на яйцо высотой в шесть футов, поставленное на широкую часть и разрезанное наполовину вдоль. Стилизованные экзотические животные, которые раньше считались мифическими, а теперь — очень опасными, покрывали всю поверхность яйца как снаружи, так и внутри, а драгоценные камни, что служили их глазами, сверкали в свете бесчисленного количества ламп.

Натараджа отдыхал на троне, полусидя, полулежа, опираясь локтем на плюшевую белую подушку. Его возраст было трудно определить. Если судить только по виду, ему не дашь больше сорока, но визуальное впечатление ничего не означает. Чувствовалось, что он старше, намного старше меня. Две сотни лет, может, три, а может, и больше. Несколько лет назад я бы сказала, что такое долгожительство невозможно, хотя уже сотню лет технологии развивались с огромной силой, но мои годы в наемниках научили меня быть очень осторожной с такими словами как «никогда» и «невозможно».

Натараджа посмотрел на меня, слегка забавляясь моему присутствию на его территории. Худощавый и с оливковой кожей, он излучал власть так же, как мужчины излучали силу. Волосы его, угольно-черные и прямые, обрамляли угловатое лицо с широким высоким лбом, выступающими скулами, слабым подбородком, спрятанным под аккуратно обстриженной короткой бородой. Глаза были очень темные и пронизывающие, с магнетическим эффектом. Когда он смотрел на тебя, казалось, что он заглядывает глубоко внутрь, изучая потаенные мысли и идеи, забирая их себе. Под таким взглядом было почти не возможно соврать. Мне все-таки это удавалось.

Виляка зашипела, как только я пересекла комнату и подошла к трону. Она сфокусировала на мне пустые ненавидящие глаза и понюхала воздух, ее длинный язык высовывался сквозь щель безгубого рта. И я рада тебя видеть, дорогая. Помнишь мою погонялку для скота?

Ровена шагнула к змее, ее рука легла на огромную треугольную голову. Весящую около двух сотен фунтов, Виляку невозможно было поднять и унести, и змей нельзя натренировать, так как большую часть времени они думают, что люди — теплые ходящие деревья. Правда, Виляка была фриком, рожденным посредством магии и генетических манипуляций. И немая в понимании млекопитающих, но знала, что рука на ее голове принесет боль, если она пошевелится, так что она просто улеглась широкими витками вокруг ног Ровены.

Голос Натараджи был подобен шуршанию, словно кто-то скоблил шершавый камень.

— Кейт.

— Нейт.

Он поморщился.

— Я не в настроении терпеть непочтительность.

— Не удивительно. Сейчас поздновато для человека твоего возраста. Ты не задумывался о пенсии?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});