Путешествие Демокрита - Соломон Лурье

Когда Гиппократ пришел к Демокриту, тот беседовал с каким‑то незнакомым философом в снежно–белой одежде, которая свидетельствовала о том, что он пифагореец. Философ держался важно и говорил с Демокритом с соболезнующей усмешкой.

— Истинный философ не станет изучать природу.

Звери, травы, моря, горы — все, что мы видим, слышим, чувствуем, — все это нам только кажется. Это лишь видения, сны, которые посылают нам бессмертные боги. Внешний мир и тело — это только тюрьма, в которую посажена наша душа, свободная и бестелесная.

Демокрит сердечно поздоровался с Гиппократом и представил ему своего старого знакомого Архиппа. Спор Демокрита с Архиппом продолжался.

— Как, Демокрит? — воскликнул Архипп. — Неужели ты, философ, веришь нашим чувствам — зрению и слуху? Разве ты не знаешь, как они обманчивы? Видишь лодку, плывущую по заливу? Весла ее кажутся переломанными там, где они погружаются в воду. А ведь это обман зрения: ты сам знаешь, что весла эти не сломаны, а целы. А наш слух? Посмотри, вот я бросаю на землю зерно пшеницы. Слышишь ли ты что‑нибудь? Ничего! А если я брошу два зерна? Конечно, тоже ничего: ведь если первое зерно не издает звука при падении и второе не издает звука, то оба вместе падают бесшумно. И три, и четыре зерна тоже. Но вот я бросаю кучу зерен — и мы слышим шум. Откуда же он взялся? Ведь каждое зерно в отдельности не издает звука, а куча состоит из зерен. Все это обман, Демокрит, обман, который посылают нам бессмертные боги. Опусти руку в воду — рука свободно войдет в нее, как и во всякую жидкость. Но наступит зима, и эта вода станет твердой — она превратится в лед. Нагрей ее, и она исчезнет в воздухе, ставши паром. Откуда взялись лед и пар там, где мы видели и чувствовали воду? Все наши чувства обманывают нас, Демокрит, Истину может познать лишь разум, бестелесный дух, данный нам бессмертными богами.

— Итак, Архипп, — засмеялся Демокрит, — ты не веришь нашим чувствам? Ты веришь только бессмертным богам! Но откуда же ты узнал о бессмертных богах? Кто поведал тебе о них?

— Как — кто? — удивился Архипп. — Посмотри на этот холм, на эту рощу, на этот морской залив. Кто создал эти чудеса природы, как не Зевс? А разве ты не бывал в Дельфах, в святилище Аполлона, не слыхал чудесных предсказаний, которые всегда сбываются? А разве ты не слышал?..

— Погоди, — перебил его Демокрит, — ты хочешь, чтобы я посмотрел куда‑то, спрашиваешь меня, слышал ли я… Ты сам говоришь, что нельзя верить зрению и слуху, а о своих бессмертных богах ты, оказывается, узнаешь с помощью слуха и зрения. Выходит, сколько ни ругай чувства, а обойтись без них все‑таки нельзя. Право, если бы чувства могли говорить, они сказали бы разуму: «Несчастный разум, все, что ты знаешь, ты узнал от нас, и однако же ты хочешь доказать наше ничтожество. Но, победив нас, ты победишь самого себя». Что же касается меня, то я не спорю: чувства иногда обманывают нас. Конечно, зерно, упав на землю, издает звук, но звук этот слишком слабый, и нашего слуха не хватает на то, чтобы его слышать. А куча зерна издает сильный звук — вот мы его и слышим. Откуда взялся лед или пар из воды? Я думаю, что и вода, и лед, и вообще все на свете состоит из мельчайших частиц — атомов. Частицы эти так малы, что мы их не видим. Но они существуют, а между ними находится пустое пространство. Когда мы охлаждаем воду, атомы приближаются друг к другу — из жидкой воды получается твердый лед. Когда мы нагреваем воду, атомы расходятся — получается легкий пар, незаметный в воздухе. Никаких чудес на свете не бывает — все происходит по точным законам, и людям нечего выдумывать, что все в мире происходит по произволу бессмертных богов!

Карта путешествий Демокрита.

— Хорошо, Демокрит, — вмешался Гиппократ. — То, что ты говоришь, похоже на правду. Но если ты отрицаешь чудеса, как ты объяснишь такой удивительный случай? Когда я шел к тебе, на голову одного из твоих земляков с неба упала черепаха и разбила ему голову. Как это могло случиться?

— А не было ли поблизости орла?

— Как же, мы видели огромную удаляющуюся птицу.

— Ну, тогда дело объясняется совсем просто. Орлы любят лакомиться черепахами, но, когда черепаха спрячется в свой щит, орлу никак не достать ее оттуда. Как же добраться до черепашьего мяса? Орлы придумали такую уловку: они берут в когти черепаху, упрятавшуюся в свой щит, и взлетают с ней высоко в воздух. Увидя вверху сверкающий на солнце утес, они бросают черепаху вниз. Щит разбивается, и орлы могут лакомиться в свое удовольствие черепашьим мясом. Надо думать, что так было и с моим земляком. Увидя сверху его сверкающий на солнце череп, орел, державший в когтях добычу, принял лысину за утес. Падая со страшной высоты, твердый черепаший щит пробил череп лысого человека.

— Как просто ты все объяснил! — воскликнул восхищенный Гиппократ. — А мне уж стало казаться, что на сей раз без помощи богов или судьбы не обойтись.

— Никакой судьбы нет, — ответил Демокрит. — Люди сами выдумали судьбу, чтобы оправдать свою беспомощность и нерешительность. Все имеет свою причину.

Архипп презрительно засмеялся. Гиппократ задумчиво покачал головой.

— Ну, это уж ты, кажется, преувеличиваешь, — сказал он. — Вот, например, мой сосед был бедняком, но, копая в своем саду яму, чтобы посадить маслину, он нашел целый горшок с золотыми монетами и стал сразу богачом. Неужели же он не обязан судьбе или случаю — называй, как хочешь.

— Ничего подобного! В свое время на вас напали персы. Жители бежали куда глаза глядят. Тащить с собой имущество было тяжело и небезопасно. Поэтому бывший владелец зарыл свое золото в землю. Он сделал это не потому, что такова его судьба, и не случайно, а из‑за вторжения врага.

— Согласен, здесь случай ни при чем. Но почему золото досталось моему соседу?

— Опустевшие участки были розданы оставшимся гражданам. Кто‑то из них должен был получить и участок, на котором закопано золото. Участки распределяли по какому‑то плану, и по этому плану землю получил твой сосед. И здесь случай ни при чем. Наконец, для того чтобы посадить маслину, надо было выкопать глубокую яму. И здесь ни при чем случай. А раз твой сосед копал достаточно глубоко, он не мог не натолкнуться на горшок с золотом.

— Ты прав, Демокрит. Настоящий ученый не может иначе рассуждать. Если бы я в медицине верил в судьбу и во вмешательство богов в человеческие дела, то незачем было бы отыскивать подходящую диету и лекарства, незачем было бы делать операции — достаточно было прошептать заклинание и помолиться богам об излечении. Так действительно лечат жрецы в храмах, но пользы от их лечения нет никакой.

— И ты тоже, Гиппократ, — удивился Архипп, — ты тоже соглашаешься с этими безбожными речами? Ты тоже видишь великую премудрость в том, чтобы ковыряться в звериных кишках? — И он презрительно указал рукой на вскрытые туши в саду у Демокрита. — Да ведь это не настоящая наука — этим умеют заниматься даже варвары.

— Варвары! — воскликнул Демокрит. — Я не люблю этого глупого слова. Меня с детства обучали восточные мудрецы, а позже я много лет путешествовал по варварским странам, как ты их называешь, Архипп. О мудрости варваров я мог бы рассказать много интересного…

Но разговор Демокрита с Архиппом был неожиданно прерван. Демокрита вызывали на суд.

Архипп попрощался и ушел, а Демокрит с Гиппократом отправились в суд.

На скамьях для судей сидело несколько десятков стариков.

Демокрит с Гиппократом сели на места, отведенные для обвиняемого и его свидетелей. На трибуну поднялся государственный обвинитель.

— Демокрит, — заявил он, — виновен в тяжких преступлениях: он растратил на пустяки родовое имущество, запустил хозяйство, доставшееся ему от отца, и без всякой причины отпустил на волю своего раба, подавая тем самым опасный пример.

— Скажи, Демокрит, раскаиваешься ли ты в совершенном тобой преступлении? — спросил архонт, председательствующий в суде.

— Нет! — ответил Демокрит.

— Вот видите, сограждане! — воскликнул обвинитель. — Он упорствует, друзья его напрасно вызвали врача Гиппократа, который ничем ему не помог.

— Абдериты! — воскликнул Гиппократ. — Мне незачем лечить Демокрита — он не безумец.

— Ах, не безумец! — подхватил обвинитель. — Значит, он отвечает за свои поступки, значит, он тем более виновен во всех своих преступлениях. Либо он здоров — тогда он злодей, либо он неизлечимо болен — тогда он все равно опасен для государства. Приговорите же его к изгнанию из Абдер, граждане абдериты!

Тогда архонт обратился к Демокриту: что он может сказать в свое оправдание?

— Я мог бы многое сказать, сограждане, — отвечал Демокрит. — Я мог бы сказать, что истратил отцовские деньги не зря, что во время дальних путешествий я все время работал для славы моей родины. Я написал книгу «Большой Мирострой», которая прославит наше государство. Я могу прочитать вам из нее хотя бы такие слова: «Дело государственное необходимо считать много более важным, чем все прочие: каждый должен стараться, чтобы его государство было хорошо устроено, не захватывая большей власти, чем это полезно для общего дела. Государство, идущее к намеченной высокой цели по верному пути, — величайшая опора для граждан. Все заключено в нем: пока государство в благополучии, и граждане в благополучии; когда оно гибнет, гибнут и граждане. Бедность в демократическом государстве надо предпочесть тому, что называется счастливой жизнью в деспотическом государстве настолько же, насколько свобода лучше рабства…