Побочный эффект (СИ) - "Miss Doe"

Сидя за столиком в «Трёх мётлах», Луна молча слушала разговор Гермионы с Ритой Скитер. Грейнджер предлагала журналистке напечатать в «Пророке» интервью с Гарри Поттером, в котором он расскажет о возвращении Того-Кого-Нельзя-Называть. Разговор сводился к тому, что «Пророк» не напечатает подобную статью, потому что люди не хотят этого читать.

— «Пророк» считает нужным, чтобы его покупали, глупенькая, — журналистка насмешливо подняла брови в ответ на язвительное замечание Гермионы: «Значит, «Ежедневный пророк» считает нужным говорить людям только то, что они желают услышать?»

Тут уж Луна не выдержала.

— Папа говорит, что это жуткая газета, — она неожиданно вмешалась в беседу. Обсасывая коктейльную луковицу, Луна смотрела на Риту огромными, выпуклыми, слегка безумными глазами. — Он печатает важные статьи о том, что люди, по его мнению, должны знать. Он не интересуется деньгами.

Рита посмотрела на нее пренебрежительно.

— Надо думать, твой папа держит какую-нибудь захудалую деревенскую газетенку? Типа «Двадцать пять способов завязать отношения с магглами» с датой следующей распродажи «Приноси и улетай».

— Нет, — сказала Луна, опустив луковицу в свой стакан с «горной водой», — он редактор «Придиры».

Рита фыркнула так громко, что сидевшие за соседним столом обернулись.

— Важные статьи о том, что люди должны знать, а? — произнесла она с издевкой. — Содержимым этого журнальчика я могла бы удобрять свой садик.

— Так вот вам шанс немного поднять его уровень, — любезно посоветовала Гермиона. — Луна говорит, её папа с радостью напечатает интервью с Гарри. Вот и публикуйте.

С секунду Рита смотрела на обеих девочек, а потом оглушительно расхохоталась.

— «Придира», — выговорила она со смехом. — Думаете, люди воспримут его серьёзно, если это будет в «Придире»?

— Некоторые — нет, — спокойно ответила Гермиона. — Но в сообщении «Пророка» о побеге из тюрьмы не сходятся концы с концами. И, наверное, многие думают: нет ли этому более убедительного объяснения? Если им предложат другое, пусть даже в… — она искоса глянула на Луну, — ну, в необычном журнале, думаю, многие прочтут его с интересом.

Рита довольно долго молчала и оценивающе глядела на Гермиону, наклонив голову набок.

— Ладно, допустим на минуту, что я напишу, — неожиданно сказала она. — Сколько мне за это заплатят?

— Кажется, папа не платит людям, которые пишут в его журнал, — мечтательно проговорила Луна. — Они пишут, потому что это почётно и, конечно, им хочется видеть своё имя в печати.

Лицо у Риты снова приняло такой вид, будто её угостили Смердящим соком, и она повернулась к Гермионе:

— Я что же, буду писать бесплатно?

— Ну да, — хладнокровно подтвердила Гермиона, отпив из стакана. — Иначе, как вы понимаете, я сообщу властям, что вы незарегистрированный анимаг. Конечно, «Пророк» вам неплохо заплатит за репортаж из камеры о жизни Азкабана.

Рита посмотрела на неё так, как будто больше всего ей хотелось сейчас выдернуть бумажный зонтик из стакана Гермионы и засунуть Гермионе в нос.

— Кажется, у меня нет выбора, я правильно поняла? — сказала Рита дрожащим голосом. Она опять открыла сумочку, достала кусок пергамента и Прытко Пишущее перо.

— Папа будет рад, — весело пообещала Луна.

На челюсти у Риты вздулся желвак.

Гермиона повернулась к Гарри:

— Ну, Гарри, готов рассказать людям правду?

— Пожалуй, — сказал он, глядя на Риту, наставившую на лист пергамента Прытко Пишущее Перо.

— Строчите, Рита, — безмятежно произнесла Гермиона, выуживая со дна своего стакана вишенку.

Луна оставила друзей в «Трёх мётлах» с Ритой Скитер, а сама отправилась в Хогвартс, чтобы успеть навестить фестралов. Угощение для них она заранее припрятала в висевшей у неё через плечо сумке. Во время последней оттепели снег на земле полностью растаял. А сейчас землю вновь сковало морозцем, поэтому она была твёрдой, но не скользкой, и на ней не оставалось следов. Луна быстрым шагом направлялась к поляне с фестралами, чтобы успеть повидаться с ними до захода солнца.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мерлин, до чего же он ненавидел этот день! Все эти сердечки — ангелочки, все эти розовые сопли с сахаром! Все эти парочки, тискающиеся по укромным углам замка, всё это лихорадочное безумие, будоражащее окружающих, включая даже некоторых преподавателей, хоть они и были значительно старше его самого. Хвала Мерлину, больше в этот день не повторялось такого омерзительного фарса, который устроил в своё время Локхарт. Но и без него Снейпу хватало окружавшего его безобразия, чтобы впасть сначала в раздражение, после в злость, а под конец дня в ярость.

Успокаивал хотя бы тот факт, что нынешний Валентинов день пришёлся на выходной, и студентов отпустили в Хогсмид. Это давало возможность провести день более или менее спокойно, занимаясь своими делами и не обращая внимания на младшекурсников, на которых атмосфера этого «праздничка» не слишком распространялась. Лишь бы Повелитель не заскучал и не решил устроить общий сбор, чтобы поздравить подчинённых в присущей ему манере. Но, кажется, Мерлин миловал — метка оставалась спокойной. Зато, как назло, явился домовой эльф с сообщением, что его жаждет видеть господин директор.

Снейп мысленно выругался. Как не один, так другой… Волдеморт оставил его в покое, так нет же — он срочно понадобился Дамблдору. Подавив злость, Снейп вышел из своей комнаты и направился в директорский кабинет. Заходил он туда с таким лицом, словно перед дверью выпил стакан уксуса. Дамблдор, напротив, был по обыкновению спокоен, хоть и выглядел озабоченным и слегка усталым. Но, увидав гримасу, застывшую на лице Снейпа, директор развеселился и, сверкнув голубыми глазами из-под очков-половинок, произнёс приветливым, хоть и немного насмешливым тоном:

— Здравствуй, Северус. Ты сегодня выглядишь слишком мрачным. Давай-ка выпьем чаю. Нам есть что обсудить.

С этими словами Дамблдор подошёл к столику, стоявшему у дивана. По его едва заметному кивку на нём тут же появился пузатый чайник, чашки очень тонкой работы, вазочка с конфетами в форме сердечек и корзинка с пирожными — разумеется, тоже в виде сердечек. Снейп скрипнул зубами, но лицо его при этом оставалось каменным. Альбус знал, что он терпеть не может всю эту атрибутику Валентинова дня. Знал, и специально злил его, улыбаясь в седую бороду. «Старый козёл», — мысленно произнёс Снейп, усаживаясь за столик и демонстративно отодвигая от себя пустую чашку.

— Ну что ты, Северус. Не нужно быть таким букой, — Дамблдор налил чай в обе чашки и придвинул одну Снейпу. — Не так страшен этот день. Особенно без нашего великолепного Гилдероя.

Снейп обречённо вздохнул, взял чашку и, откинувшись на спинку дивана, приготовился слушать.

Говорили они долго. Им было что обсудить. Планы Волдеморта и ответные действия Ордена Феникса, политику Фаджа и происки его ставленницы в Хогвартсе. Особенно тщательно обсуждались вопросы проникновения Волдеморта в сознание Гарри и занятия мальчишки окклюменцией. Когда Снейп вышел из директорского кабинета, день склонялся к вечеру. Начинать варить какое-нибудь зелье не имело смысла. Проверять домашние задания не хотелось — голова была слишком тяжёлой. Захотелось выйти на воздух, чтобы никого не видеть и ни с кем не разговаривать. Разговорами он был сыт по горло, как и сладостями в виде этих драккловых сердечек.

Снейп вспомнил, что давно уже не посещал поляну в Запретном лесу, на которой паслись фестралы. Он вдруг понял, что соскучился по ним. И то, что ему сейчас действительно необходимо — это запустить пальцы в гриву Смерти и ощутить его мягкие губы у своего уха.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Снейп спустился в кухню. Для него нашлись и мясо, и сумка, в которую его можно было сложить. Невозмутимые домовики быстро выполнили все его требования, и Снейп отправился к выходу из замка. Иногда на его пути встречались студенты, правда, немного, и все они старались прошмыгнуть мимо него как можно незаметнее. Наверняка его мрачная фигура вносила жуткий диссонанс в их благостное праздничное настроение. Снейп ухмыльнулся. Выйдя во двор, он быстрым шагом направился к Запретному лесу с видом, не оставляющим сомнений в том, что он занят срочным и очень важным делом. Впрочем, если не считать нескольких младшекурсников, носившихся по двору, больше никто не повстречался ему на пути.