Псы войны - Фредерик Форсайт

Мэнсон к этому моменту уже уселся за письменный стол и после короткого раздумья, вспомнив, утвердительно кивнул. Он все еще не забыл о Хрустальной горе.

– Хорошо, так где же он? – спросил Мэнсон.

– Скрывается в Дагомее, – сказал Эндин. – Пришлось немало потрудиться, чтобы сесть ему на хвост в конце концов, хотя твердой уверенности не было. Тем не менее, он поселился в столице Дагомеи. Городе под названием Котону. У него должны быть кое-какие деньги, но, по-видимому, немного, иначе бы он скрылся за высокими стенами виллы под Женевой, как другие состоятельные изгнанники. Он снял небольшую виллу, живет очень скромно, вероятно потому, что это самый надежный способ избежать требования покинуть страну со стороны правительства Дагомеи. Говорят, что Кимба потребовал его выдачи, но никто на это не прореагировал. Помимо прочего, он находится достаточно далеко от Кимбы, чтобы тот мог всерьез его опасаться.

– А что Шеннон, наемник? – спросил Мэнсон.

– Должен вернуться сегодня или завтра, – сказал Эндин. – Я зарезервировал ему номер в «Лаундсе», начиная со вчерашнего дня, для верности. Сегодня в девять утра его не было. Буду звонить завтра в то же время.

– Попробуй сейчас, – сказал Мэнсон.

В гостинице Эндину сообщили, что мистер Браун действительно прибыл, но в данный момент отсутствует. Сэр Джеймс Мэнсон слушал по параллельному телефону.

– Оставь записку, – буркнул он Эндину. – Позвонишь ему сегодня в семь вечера.

Эндин попросил предупредить мистера Брауна, и оба положили трубки.

– Мне нужен его отчет как можно скорее, – сказал Мэнсон. – Он должен написать его завтра к полудню. Сначала ты встретишься с ним и прочитаешь его отчет сам. Удостоверься, что в нем отражены все пункты, на которые я просил дать ответ. После этого принесешь отчет мне. Придержи Шеннона на коротком поводке пару дней, чтобы дать мне время переварить информацию.

Шеннон получил записку от Эндина в пять и к семи часам был в номере в ожидании звонка. Оставшийся вечер между ужином и сном он провел, делая заметки и разбирая привезенные из Зангаро сувениры – несколько набросков от руки в блокноте для рисования, который он купил в парижском аэропорту, чтобы скоротать время в полете, схематические планы расположения объектов в Кларенсе, расстояния до которых от фиксированных точек ему пришлось высчитывать шагами, местный путеводитель, датированный 1959 годом, с описанием «достопримечательностей», из которых действительный интерес представляла лишь, как было написано, «Резиденция Его Превосходительства Губернатора колоний», и, наконец, официальный и весьма приукрашенный портрет Кимбы – один из весьма ограниченного перечня товаров, в которых республика не испытывала недостатка.

На следующий день он прошелся по Найтсбридж сразу же после открытия магазинов, купил себе пишущую машинку, пачку бумаги и остаток утра провел за составлением отчета. Он включил три раздела: подробный отчет о визите, детальное описание столицы, дом за домом, сопровождающееся схемами, и не менее детальное описание военной ситуации.

Он упомянул тот факт, что ему не удалось заметить какие-либо признаки наличия военно-воздушных сил или флота, что соответствовало также утверждению Гомеза. Он не стал писать о своем визите на окраину города и дальше вглубь полуострова в районы бедных поселений, где за жалкими хижинами беднейших представителей племени Кайа ютились еще более утлые лачуги, где жили тысячи рабочих-иммигрантов с семьями, объясняясь друг с другом на своем языке, оставшимся единственным напоминанием о далекой родине.

Он закончил отчет следующим заключением:

«Решение проблемы свержения Кимбы существенно упрощено им самим. Во всех отношениях, основная часть территории страны, земля Винду, за рекой, не имеет никакого политического или экономического значения. Если Кимба вдруг потеряет контроль над прибрежными равнинами, производящими основную часть скромного национального продукта, то упустит всю страну.

Более того, ему и его людям не удержать в руках эту равнину, с учетом враждебного отношения и ненависти к ним со стороны всего населения Кайа, которая хоть и приглушена страхом, но спрятана в глубине и прорвется наружу, если только он потеряет власть над полуостровом. В свою очередь, полуостров выйдет из-под контроля сил Винду, если падет столица Кларенс. И, наконец, у него не хватит сил, чтобы удержать город Кларенс, если ему и его людям придется сдать дворец.

Короче, его политика полной централизации сократила количество целей, подлежащих атаке при перевороте, до одной: дворцового комплекса, включающего его самого, охрану, арсенал, казну и радиостанцию.

Что касается способов, которыми можно осуществить план захвата, то их число сводится к одному, благодаря стене, окружающей весь дворец. Его надо брать штурмом.

Центральные ворота, вероятно, могут быть снесены очень тяжелым грузовиком или бульдозером, за рулем которого должен сидеть человек, готовый принести себя в жертву. Мне не удалось заметить признаки наличия подобного фанатизма ни среди гражданского населения, ни среди солдат, как, впрочем, не увидел я и подходящего грузовика. В другом случае, можно было бы надеяться подавить сопротивление защитников дворца, если бы сотни бесстрашных людей со штурмовыми лестницами атаковали стены. По моим наблюдениям, найти добровольцев тоже будет трудно. Самым реальным мне представляется способ, при котором дворец может быть взят с минимальными потерями в живой силе после того, как вход внутрь будет пробит прямым артиллерийским огнем. При применении такого оружия глухая стена из надежной защиты превращается в смертельную ловушку для всех оказавшихся внутри. Дверь можно снести ракетным снарядом, выпущенным из базуки. Я не увидел и намека на такое оружие или на кого-нибудь, способного им воспользоваться.

Единственное заключение, которое можно сделать на основе всего перечисленного выше, состоит в следующем:

Любая группировка или фракция внутри республики, стремящаяся сбросить Кимбу и прийти к власти, должна уничтожить его самого и его личную гвардию непосредственно в пределах дворца. Чтобы осуществить это, им придется обеспечить себя квалифицированной помощью на том техническом уровне, который ими пока не достигнут, и эта помощь должна будет прибыть, со всем необходимым оборудованием, из другой страны. При выполнении этих условий Кимба может быть свергнут и уничтожен в боевой операции, которая займет не больше часа».

– Шеннону известно, что в Зангаро не существует группы, заявившей претензии на свержение Кимбы? – задал вопрос сэр Джеймс Мэнсон на следующее утро, после того, как прочитал отчет.

– Я не говорил ему об этом, – сказал Эндин. – Я проинструктировал его так, как вы мне велели. Просто намекнул, что есть несколько недовольных офицеров, для поддержки успеха которых группа бизнесменов, чьи интересы я представляю, не пожалеет средств. Но он не глуп. Он должен был сам заметить, что там нет никого, кто мог бы осуществить такую операцию.

– Нравится мне этот Шеннон, – сказал Мэнсон, закрывая военный отчет. – Он, наверняка, дерзок и решителен, об этом легко судить по тому, как он обошелся с этим солдатом. Хорошо излагает мысли: коротко и ясно. Вопрос в следующем: сможет ли он выполнить всю эту работу самостоятельно?

– Он сделал одно важное замечание, – отозвался Эндин. – Он сказал, когда я расспрашивал его, что боеспособность зангарийской армии настолько низка, что вспомогательным силам или техническим советникам придется так или иначе проделать практически всю работу целиком, после чего уступить место представителям новой власти.

– Он так и сказал? Правда? – удивился Мэнсон. – В таком случае, он уже догадался, что его туда послали совсем не по той причине, о которой было заявлено вначале.

Он продолжал удивляться, когда Эндин спросил:

– Можно вопрос, сэр Джеймс?

– Какой именно? – спросил Мэнсон.

– Совсем простой: зачем его туда посылали? Зачем вам потребовался военный отчет о возможности смещения и убийства Кимбы?

Сэр Джеймс Мэнсон некоторое время смотрел в окно. Наконец произнес:

– Позови сюда Мартина Торпа.

Пока звали Торпа, Мэнсон подошел к окну и стал смотреть вниз, как он обычно поступал, когда нужно было сосредоточиться.

Он отдавал себе отчет, что сам взял на службу Эндина и Торпа молодыми людьми и дал им зарплату и должности, не соответствующие возрасту. И не потому, что они выделялись умом, хотя ума у них хватало. Это произошло оттого, что он почувствовал в каждом из них ту же бесцеремонность, которая отличала его самого, готовность игнорировать так называемые моральные принципы ради единственной цели – успеха. Как и Шеннон, как и он сам, они тоже были наемниками. Только степень успеха и общественное положение разделяли всех четверых. Он сделал их членами своей команды, своими верными слугами, оплачиваемыми за счет компании, но подчиненными лично ему во всех мелочах. Проблема заключалась теперь в том, можно ли им доверить новое большое дело, а не мелочь? Когда Торп вошел в кабинет, Мэнсон уже решил, что должен сделать это. Ему показалось, что он знает, как гарантировать их преданность.