Император полночного берега - Вольф Белов

– Мой трофей, – гордо пояснил он.

– Гнусный ублюдок, ты поплатишься за все свои дерзости! – послышалось из свертка.

– Не обращай внимания. – Аррелий вновь расхохотался. – Она от меня без ума!

– Смотрите, нас заметили! – воскликнул Демилий.

Огнепоклонники уже большей частью разбежались прочь, и к горстке арамеев, оказавшихся на открытом пространстве, устремились несколько всадников.

Перехватив копье, Тороний бесстрашно шагнул навстречу всадникам и наотмашь нанес удар под копыта гиппарионов. Древко переломилось в двух местах, сразу двое гиппарионов рухнули на землю вместе с седоками.

К Хорругу, Аррелию, Торонию и Демилию присоединились еще несколько арамеев. Два десятка верховых хишимеров, размахивая клинками, мчались на беглецов. Пешие и кое-как вооруженные арамеи ни за что не устояли бы против конных воинов, но вдруг хишимеры натянули поводья и развернули гиппарионов.

– Хорруг, это твоя рожа их так напугала? – ухмыльнулся Аррелий, провожая взглядом отступивших хишимеров.

– Чья рожа здесь и способна кого-то напугать, так только твоя, – мрачно отозвался Хорруг.

– Оглянитесь, парни, – посоветовал им Тороний.

Хорруг, Аррелий, а за ними и остальные обернулись назад. Небо на восходе уже начало светлеть, в предрассветных сумерках было видно приближающийся отряд в полсотни всадников.

– Арамеи, – сразу опознал их Аррелий.

Когда всадники приблизились, стало видно, что Аррелий прав, люди в одеждах из шкур действительно оказались арамейскими воинами. Более того, это были воины их племени и вел их сам сотник Килоний.

– Каким дьяволом вас сюда занесло? – спосил Хорруг.

Килоний смерил его взглядом и сурово произнес:

– Пора тебе знать, чужеземец, арамеи не бросают своих родичей в беде. Обоз я доставил, теперь вернулся за нашими людьми. Здесь все?

– Остальные где-то там в степи, – ответил Тороний.

– Лучше бы и нам не торчать здесь, пока эти не вернулись, – заметил Хорруг, кивком указав в сторону отступивших хишимеров.

– Им сейчас не до нас, – отмахнулся Аррелий. – Смотри.

Он протянул руку в сторону Хорума. Над городом поднималось зарево.

– Пока они этот город разграбят…

– Отпусти же меня, грубый варвар! – послышался сдавленный женский голос из плаща.

– Кого ты там замотал в эту тряпку? – полюбопытствовал сотник.

Аррелий размотал плащ, из него на землю выпала полуодетая молодая женщина. Тороний удивленно присвистнул.

– Да это же царица Хорума! – воскликнул один из арамеев, побывавших в ногарском плену.

– Мерзкие ублюдки! – в гневе взвизгнула Минессис. – Вас всех повесят на площади в Хоруме!

Аррелий схватил ее за волосы и рывком небрежно поднял женщину на ноги.

– Смотри! – Он указал на город, охваченный огнем. – Вот твой Хорум.

Увиденное так поразило царицу, что она сразу притихла.

– Ты знал, что все будет именно так? – осторожно спросил Хорруга Демилий. – Ты специально все подстроил? Я помню, ты ведь обещал горожанам, что уничтожишь их город.

Хорруг хищно оскалился.

– Я всегда держу свое слово, – произнес он с нескрываемой злобой.

Взглянув на Килония, Хорруг сказал:

– Собери своих людей, сотник, и уводи их в лес. Задерживаться здесь все-таки не стоит.

– Я и без тебя это знаю, – грубо отозвался Килоний.

– А ты что задумал, приятель? – спросил Хорруга Тороний.

– Мне еще есть чем заняться в Хишимере. Там мой меч.

Аррелий хохотнул и понимающе кивнул, глядя Хорругу в глаза.

– О, да, я помню этот твой взгляд. Ты становишься просто одержимым, дружище, когда кто-то посягает на твой клинок. Я пойду с тобой.

– С чего вдруг? – недовольно спросил Хорруг.

– Чтоб ты знал, Ния и с меня взяла клятву, что я не дам тебе пропасть в походе. Арамеи тоже умеют держать слово. Ния ждет тебя, друг, я не могу вернуться домой без тебя.

– И я с вами, – произнес Тороний. – Не вздумай возражать, парень. Ты спас меня, а я не привык долго оставаться в должниках.

– Я с тобой, отец! – горячо воскликнул Демилий.

– А ты отправишься домой к матери! – рявкнул Тороний.

– Без тебя я домой не вернусь, – решительно сказал юноша.

– Выпорю!

– Все равно пойду с тобой!

Перепалку отца с сыном прервал Килоний.

– Делайте, что хотите, но знайте, я не приду за вами снова, – предупредил он.

– Меня это не пугает, – мрачно ответил Хорруг.

Он повернулся и, прихрамывая, зашагал прочь.

– Меня тоже, – беспечно поддержал друга Аррелий.

Он бесцеремонно забросил Минессис в седло, взял гиппариона за повод и повел коня вслед за Хорругом.

– Это твоя рабыня? – спросил Хорруг.

– У арамеев нет рабов, – ответил Аррелий. – Это моя женщина.

Тороний похлопал сотника по колену:

– Передай моей жене, что мы с сыном скоро вернемся домой.

Кивком позвав Демилия с собой, он направился вслед за Хорругом и Аррелием.

– Как ты собираешься заполучить обратно свой меч, дружище? – поинтересовался Аррелий. – Неужели мы пойдем прямо в царский дворец?

– Ты же сам сказал, что я всегда прусь напролом, – угрюмо отозвался Хорруг. – Это так и есть.

Аррелий ухмыльнулся.

– Это мне нравится.

* * *

Царевна Немея сидела на скамеечке в саду близ круглого бассейна, с безразличным видом глядя на воду. Лицо девушки было белым, как мрамор облицовки бортиков бассейна.

За спиной царевны стоял император, держа раскрытую ладонь над головой дочери. Лицо Нокатотоса все более омрачалось.

– Почему ты нерадостна, дочь моя? – спросил император.

– Мне тоскливо, отец, – тихо и равнодушно ответила девушка.

– Ты тоскуешь по Икестосу? – продолжал спрашивать Нокатотос.

Царевна вздохнула и все так же безразлично ответила:

– Я не знаю.

Император нахмурился и сжал зубы. Отступив назад, он повернулся и пошел во внутренние покои дворца. Царевна не обратила на уход отца никакого внимания.

У портала входа в галерею императора встретил советник Метоннес. Посмотрев в сторону бассейна, где по-прежнему неподвижно сидела Немея, советник перевел вопросительный взгляд на правителя Ногары.

– Царевна угасает, – ответил император на его немой вопрос.

– Дозволено ли мне узнать, почему? – деликатно поинтересовался советник.

– Жизнь покидает ее, – обреченно произнес Нокатотос. – И я ничего не могу с этим поделать. Она сама не чувствует ничего, но очень скоро царевна сляжет, а затем…

– Но почему? – повторил свой вопрос Метоннес. – Царевна меняется с каждым днем все больше. Я не узнаю ее. Она словно тает. А ведь совсем недавно она радовалась жизни и радовала наши взоры.

– Что ты хочешь сказать, советник? – спросил император, нахмурившись.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});