Песнь златовласой сирены - Франциска Вудворт

‘Первый раз в десять лет’.

Как сейчас помню, когда дядя собирался в город, а я смотрела на него умоляющими глазами, моля взять с собой. Мне так хотелось посмотреть город, я устала слушать рассказы деревенских детей о ярмарке, лавках, отборе. Очень хотелось увидеть всё это своими глазами, а тут как раз ярмарка в городе была. Он не устоял перед моими мольбами. Я до сих пор помню вкус леденца, что он мне купил и запах сдобной булочки.

— ЧТО?! — неожиданно разъярился Харн, вырывая меня из воспоминаний. Я во все глаза смотрела на его перекошенное лицо и в испуге сделала несколько шагов назад.

— Лоран, ты здесь не причём, — сдавлено произнёс он, пытаясь овладеть собой. Но его кулаки яростно сжимались и разжимались, и мне стало страшно.

— Лоран, признайся мне, кто твой дядя? Поверь, я его найду и убью, — тихо и ласково произнёс Харн, но у меня от его выражения лица и слов волосы на голове зашевелились.

Я ненавидела дядю за то, что он меня предал и продал, но смерти ему не желала. Пусть живёт. Воспоминания детства напомнили мне о многих приятных мгновениях. Как бы там ни было, но он ни разу меня не ударил, а многим моим знакомым доставалось под горячую руку и это считалось нормой.

Я тут же испуганно покачала отрицательно головой, не понимая, что такого ужасного совершил дядя.

‘Это было моё желание! Я сам об этом просил’, - быстро застрочила я.

Харн прочитал и яростно зашипел:

— Лоран, никогда не ври мне! Я не поверю, что ребёнок в десять лет может хотеть ТАКОГО.

Да что в этом такого?! Я не понимала, что такого ужасного я хотела? Почему многие дети ездили, и это считалось нормальным, а Харна так вывело из себя?

‘Я мечтал об этом!’, - чуть ли не со слезами на глазах написала я.

— Не верю! — яростно воскликнул Харн и, подскочив ко мне, схватил за плечи и встряхнул: — Ответь мне, о чём на самом деле ты мечтал?

‘О леденцах’, - дрожащей рукой написала я, и несколько слезинок упало на бумагу.

— О-о-о, — застонал Харн и с жалостью посмотрел на меня.

Почему он так смотрит? Неужели ему кажется это мелким? Я быстро написала ещё: ‘Побывать на ярмарке’ и протянула ему. Он всё ещё с жалостью смотрел на меня и даже не сразу прочитал то, что я ему написала. Прочитав же, нахмурился, как будто не мог понять смысл слов и переспросил:

— Побывать на ярмарке?!

Я осторожно подтвердила это кивком головы. Кто его знает, какая будет реакция.

— Лоран, ты куда с дядей ездил? — резко спросил он меня.

‘Туда же, куда и вы!’, - написала я, растерянная от резкой смены его настроения.

Может я и ошибаюсь, но Харн тихо процедил: ‘Не уверен’, а потом ласково так сказал:

— Напиши.

‘В город’, - протянула ему я листок.

— А в городе куда заходили? — опять же ласково спросил он, но опасный блеск глаз предупреждал меня, что он отнюдь не спокоен.

‘В лавки, по ярмарке погуляли, леденец купили’, - я опасливо передала ему записку и отступила на шаг. Неизвестно, как он на это отреагирует.

Реакция была странная. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Потом повторил это действие. Потом ещё раз. После этого уже нормальным тоном спросил:

— Лоран, ты в город съездить хочешь?

А я смотрела на него и не находила слов. Тысячу раз пожалела, что его об этом попросила. И теперь он весь такой спокойный и ведёт себя как ни в чём, а я на грани истерики и в слезах. У него с головой всё в порядке? Что-то я не слышала, чтобы принц страдал умственными расстройствами, но может это хорошо скрывают? Иначе, почему такие перепады настроения?

‘Хотел. Теперь не уверен, что с тобой вообще куда-то ехать можно’, - со злостью написала я.

Этот гад расслаблено хмыкнул, и начал расстёгивать рубашку:

— Не переживай, съездим, — пообещал он. Заметив же, как я отвожу глаза от его обнажающейся груди, он серьёзно спросил, заглядывая мне в глаза: — Скажи, а дядя тебя не обижал?

Я задохнулась от этого вопроса. После пережитого, после воспоминаний о том, какой дядя был добрый всё это время, и я его считала самым лучшим и мечтала называть хотя бы папой, так как у всех детей были родители, а у меня нет. Как просила у него разрешения, но он был против и злился. Он злился только тогда, когда я пыталась говорить о родителях. Он был единственный родной человек, я считала, что он за меня горой, а он… Перед глазами так и предстала та сцена, когда он берёт деньги у мага и взгляд последнего на меня. Тогда я ещё не знала, что меня ждёт…

Слёзы полились у меня из глаз. Я так и не смогла понять, почему дядя так со мной поступил? Почему?!

Выругавшись, Харн подошёл ко мне и со словами: ‘Я его всё же убью!’, неловко обнял за плечи, а я уткнулась ему носом в рубашку и ничего не могла с собой поделать, содрогаясь в рыданиях. Он гладил меня по голове и говорил, что всё будет хорошо, и он меня в обиду не даст. А я не знала, как можно верить совершенно чужому человеку, после предательства близкого и самого родного?!

Выплакавшись, я обнаружила, что промочила рубашку Харну и мне так стыдно стало. Я как бы парень, а тут реву раз за разом. Он принц, а я ему рубашку… Я сделала попытку отстраниться, и он меня тут же отпустил. От неловкости я не знала куда девать глаза. Перед моим лицом возник белоснежный платок, и я схватилась за него, как за спасительную соломинку, вытирая лицо и сморкаясь. В данный момент мне хотелось провалиться сквозь землю.

— Если хочешь, можешь умыться в ванной, — тихо произнёс Харн, и я воспользовалась его предложением, желая скрыться с глаз долой. Лишь поплескав на горящее лицо ледяной водой, я поняла, какого дурака сваляла. Надо было к себе идти, а теперь я просто не представляла, где взять силы, чтобы выйти и посмотреть ему в глаза. Мне очень хотелось остаться здесь навсегда, но я вспомнила, что Харн хотел принять ванну, а я его задерживаю.

Делать нечего, помявшись на пороге, я всё же толкнула дверь и вышла. Первым, во что упёрся мой взгляд, это в обнажённый торс Харна. Мокрую рубашку он снял, а другую не надел, так как собирался купаться. Я покраснела и тут же уставилась в пол. Мне так не хватало сейчас голоса. Можно бы было поблагодарить его за всё и сказать, что мне пора и не смею его задерживать, а так… Мой взгляд заметался по комнате, в поисках блокнота. Совершенно не помню, куда он делся, когда я плакала. Может, уронила? Но на полу ничего не лежало.

Тишина давила и я стала бочком пробираться к выходу, избегая смотреть на Харна. Я была смущена, и не знала как себя дальше вести. В несколько шагов Харн преодолел разделяющее нас расстояние, преграждая мне отступление, и протянул мой блокнот.

— Не спеши. Я думаю, ты понимаешь, что настало время поговорить?